Когда муж вышел, она еще раз окинула взглядом комнату. Там ничего не осталось, кроме ее перчаток и сумочки. Еще одно движение, а потом закрыть дверь, спуститься в лифте вниз, кивнуть на прощание хозяину отеля, и все она свободна.
В дверь постучали. Маркиза ждала у входа на балкон, плотно сцепив на груди руки.
- Entrez, - сказала она.
Мадемуазель Поль открыла дверь. Лицо ее опухло от слез и было покрыто пятнами; длинное старомодное траурное платье едва не касалось пола. Она постояла в нерешительности на пороге, а потом двинулась вперед - в ее хромоте было что-то гротескное - с таким трудом, словно каждый шаг причинял ей мучительную боль.
- Госпожа Маркиза, - начала она, но губы у нее задрожали, и она расплакалась.
- Пожалуйста, успокойтесь, - мягко сказала маркиза. - Я ужасно сожалею о том, что произошло.
Мадемуазель Поль достала платок и высморкалась.
- У меня никого и ничего не было в жизни, - проговорила она. - Только он один. Он был так добр ко мне. Что я теперь стану делать? Как мне жить?
- Но ведь у вас есть родные?
- Они бедные люди, Госпожа Маркиза. Я не могу рассчитывать на их помощь. И с магазином я одна, без брата, не справлюсь. Сил не хватит. У меня всегда было слабое здоровье.
Маркиза пошарила в своей сумочке и достала оттуда ассигнацию в двадцать тысяч франков.
- Я понимаю, что это не так уж много, - сказала она, - но для начала, может быть, поможет. К сожалению, у моего мужа нет особых связей в этих краях, но я попрошу его - может быть, он что-то придумает.
Мадемуазель Поль взяла деньги. Странно, она не поблагодарила маркизу.
- Этого мне хватит до конца месяца, - сказала она, - и на то, чтобы оплатить расходы на похороны.
Она открыла сумочку и достала оттуда три фотографии.
- Дома у меня есть еще такие же, - сказала она. - Мне подумалось, что вы так спешили отсюда уехать, что совсем про них забыли. Я нашла их среди фотографий и негативов моего бедного брата в подвале, где он их проявлял и печатал.
Она протянула снимки. Взглянув на них, маркиза похолодела. Да, она совсем забыла. Собственно говоря, она даже и не знала об их существовании. Это были фотографии, снятые в папоротниках. Да, да, там, на поляне, забыв обо всем на свете, полная страстной неги, она частенько дремала, положив под голову его куртку, и слышала сквозь сон, как щелкает камера. Это придавало их встречам особую пикантность. Некоторые снимки он ей показывал. Но этих она не видела.
Она взяла фотографии и положила их в сумочку.
- Вы говорите, что у вас есть и другие? - спросила она безразличным тоном.
- Да, Госпожа Маркиза.
Она заставила себя посмотреть женщине в глаза. Они распухли от слез, однако в самой глубине, несомненно, поблескивали.
- Чего вы от меня хотите? - спросила маркиза.
Мадемуазель Поль оглядела гостиничный номер. Оберточная бумага на полу, корзина, полная мусора, скомканные простыни на незаправленной кровати.
- Я потеряла брата, - говорила женщина, - мою единственную опору, смысл всей моей жизни. Госпожа Маркиза приятно провела время на курорте и теперь возвращается домой. Думаю, Госпоже Маркизе не захочется, чтобы ее муж или родные увидели эти фотографии?
- Вы правы, - сказала маркиза. - Я и сама не желаю их видеть.
- В таком случае, - продолжала мадемуазель Поль, - двадцать тысяч франков - это слишком ничтожная плата за столь приятный отдых.
Маркиза снова заглянула в сумочку. Там были две банкноты по тысяче франков и несколько сотенных.
- Вот все, что у меня есть, - сказала она. - Пожалуйста, возьмите.
Мадемуазель Поль снова высморкалась.
- Я считаю, что и меня и вас гораздо больше устроит, если мы придем к более долгосрочному соглашению, - сказала она. - Теперь, когда мой бедный брат меня покинул, будущее для меня так неверно, так неопределенно. Мне, может быть, даже не захочется жить здесь, где все наполнено печальными воспоминаниями. Я все задаю себе вопрос, как, каким образом встретил свою смерть мой несчастный брат. Накануне того дня, как ему исчезнуть, он ходил на этот папоротниковый мыс и вернулся ужасно расстроенным. Я видела, что его что-то огорчило, но не спросила, в чем дело. Быть может, он собирался кого-то встретить, подружку, например, а она не пришла. На следующий день брат снова туда отправился и больше уже не вернулся. Дали знать в полицию, а потом, через три дня, нашли его тело. Я ничего не сказала в полиции о том, что можно предполагать самоубийство, они считают, что это несчастный случай, и я с ними согласилась. Но у моего брата было такое чувствительное сердце, Госпожа Маркиза. В расстройстве он был способен сотворить все что угодно. Если мне станет слишком грустно от всех этих мыслей, то, возможно, захочется пойти в полицию. Быть может, я даже выскажу предположение, что мой несчастный брат покончил с собой из-за несчастной любви. А то и разрешу им поискать в его вещах - вдруг найдутся какие фотографии.
В полной панике маркиза услышала за дверью шаги мужа.
- Вы идете, дорогая? - позвал он, распахивая дверь и входя в комнату. Вещи уже все погружены, и дети капризничают, им хочется поскорее ехать.
Он поздоровался с мадемуазель Поль, та в ответ сделала книксен.
- Я вам дам свой адрес, - говорила маркиза, - и в Париже, и в деревне. - Маркиза лихорадочно шарила в сумочке в поисках визитной карточки. Надеюсь, через неделю-другую вы дадите о себе знать.
- Возможно, что и раньше, Госпожа Маркиза, - сказала мадемуазель Поль. - Если я уеду отсюда и окажусь в ваших краях, я непременно засвидетельствую мое нижайшее почтение вам и вашим деткам и английской мисс, их гувернантке. У меня есть друзья, которые живут неподалеку от вас. И в Париже у меня есть тоже друзья. Мне всегда хотелось побывать в Париже.
Маркиза обернулась к мужу с сияющей, страшной улыбкой.
- Я тут говорила мадемуазель Поль, что, если ей что-нибудь понадобится, пусть она сразу же обращается ко мне.
- Разумеется, - подтвердил ее муж. - Я искренне сожалею о вашем несчастье. Хозяин отеля все мне рассказал.
Мадемуазель Поль снова присела, переводя взгляд с маркиза на его жену.
- Мой брат - это все, что у меня было в жизни, Господин Маркиз, сказала она. - Госпожа Маркиза знает, что он для меня значил. Мне очень приятно сознавать, что я могу написать ей письмецо, она мне ответит, и тогда я не буду чувствовать себя такой одинокой и покинутой. Жизнь порою очень неласкова к человеку, когда он один на свете. Могу я пожелать вам счастливого пути, Госпожа Маркиза, и приятных воспоминаний о том, как вы здесь отдыхали? А главное, чтобы у вас не было никаких сожалений.
Мадемуазель Поль снова сделала книксен и, хромая, вышла из комнаты.
- Как она безобразна, бедняжка, - сказал маркиз. - Насколько я понял со слов хозяина, брат ее тоже был калека.
- Да...
Маркиза защелкнула сумочку. Взяла перчатки. Протянула руку за темными очками.
- Любопытная вещь, - говорил маркиз, пока они шли по коридору. - Такое часто передается по наследству. - Он остановился, на минуту замолчал, нажимая кнопку, чтобы вызвать лифт. - У меня есть один старинный друг, Ришар дю Буле, вы никогда с ним не встречались? Он был калека, такой же, каким, по-видимому, был и этот несчастный фотограф, однако, несмотря на это, его полюбила прелестная молодая девушка, абсолютно нормальная, и они поженились. У них родился сын, и у него оказалась такая же изуродованная ступня, как и у отца. Дурная кровь, никуда от этого не денешься.
Они вошли в кабину лифта, и дверца за ними захлопнулась.
- Вы уверены, что не хотите изменить свое решение и остаться здесь пообедать? Вы бледны, а путь нам предстоит неблизкий.
- Нет-нет, лучше поедем.
В холле собрались служащие отеля, чтобы попрощаться с маркизой, хозяин, портье, консьерж, метрдотель.
- Приезжайте еще, Госпожа Маркиза, здесь вам всегда будут рады. Так было приятно вам служить. Без вас отель много потеряет.
- До свидания... до свидания.
Маркиза села в машину рядом с мужем. Они выехали с территории отеля и свернули на шоссе. Мыс, горячий песок пляжа, море - все это оставалось позади. А перед ней лежала длинная прямая дорога к дому, где она будет наконец в безопасности, где ее ждет покой. Покой?..
