Командарм разжал пальцы и обернулся.
— А этой девчонке я окажу милость, так и быть. Милость красного командарма. — Будённый помолчал немного. — Ее больше не будут пытать. Ее просто расстреляют, как военную шпионку. И все… А теперь выйди. Я приказываю.
Мишка испуганно и виновато моргнул несколько раз и, не говоря ни слова, вышел.
А через несколько минут двое красноармейцев уже выводили Катю из комнаты. Дверь, словно крышка дубового гроба, тяжело хлопнула у неё за спиной.
Теплый летний день тихо заканчивался. Нежный, прохладный ветерок приносил из степи крепкий и душистый аромат трав. Сонная вечерняя благодать царила над успокоенным миром.
И только угрюмый и безжалостный человек-зверь продолжал творить зло.
На дне глубокого темного оврага, под корявым сучком обожженного молнией старого дуба лежала связанная Катя. Она смотрела в холодную небесную высь, на угасающее в темноте вечернее небо. Душа ее тоскливо тянулась вверх, в эту волшебную синюю даль, полную сверкающей, неземной красоты.
И впервые за всю свою боевую жизнь стойкая и крепкая Катя почувствовала себя вдруг маленькой, беззащитной девочкой, попавшей в неумолимое колесо кровавой, жестокой войны. И вот теперь, через минуту, она будет раздавлена без всякой жалости и сочувствия. После чего ее тело бросят в черную, глухую землю, где оно будет разлагаться и гнить. А ведь она всегда и всем желала только добра. Она мечтала о том, чтобы прекратилось, наконец, ужасное кровопролитие, и чтобы русские на своей земле перестали убивать друг друга, чтобы Россия одумалась и возвратилась к вере своих отцов, поняв, что только в этом и есть спасение, и что кровь и ненависть не могут никого сделать счастливыми…
И, забыв на мгновение о неотвратимой смерти, Катя улыбнулась печально, вспомнив своих сестер. Вспомнила и живо представила себе, что почувствуют они, когда узнают о ее смерти. А что будет с их несчастной старушкой-матерью?..
И слезы сами собой покатились по исхудавшим, бледным щекам измученной девушки. Ей до того страстно хотелось сейчас жить!
— Ну, пора, — словно сквозь сон услышала она грубый, пропитой голос, надо торопиться…
И огромная красная туша склонилась к распростертой на земле Кате. Одноглазый палач поставил ее на край свежевырытой сырой могилы.
Потом она услышала, как за спиной шелкнул бесстрастно и сухо стальной маузер.
— Молись, сука, — проговорил одноглазый палач.
Катя увидела, что земля вокруг вся была перекопана и перевороченна лопатой. «Наверное, не меня одну расстреляли здесь проклятые большевики», с холодной злостью подумала она. И только теперь Катя остро почувствовала, что ее последние минуты уже сочтены, что сейчас в спину ей стукнет выстрел, после чего она никогда больше не будет живым человеком. Ее сердце мучительно сжалось предсмертной тоской и сознанием полного своего бессилия.
Никакой надежды на спасение больше не оставалось. Помощник палача плюгавый низкорослый красноармеец — лениво переваливаясь с ноги на ногу, уже взял в руки лопату… А через минуту мертвое тело будет одиноко лежать на дне этой ужасной ямы…
— Кррр! Кррр! — донеслось до её слуха пронзительное карканье лесного ворона.
Услышав знакомый сигнал, девушка встрепенулась и, как эхо, отозвалась криком филина.
Палач отпрянул:
— Что это такое? С ума, что ли, она спятила?..
— Мабуть, и так, — спокойно отозвался помощник.
Катя подняла голову и глянула в направлении звука. Но вокруг никого не было, только на противоположной стороне оврага что-то серое и неясное шмыгнуло в кустах, слегка шевельнув ветку.
«Конец, — тоскливо подумала Катя, — конец.» Она вновь подняла глаза к бесконечно далекому, холодному, синему небу, где уже загорались бледные, печальные звезды.
— Здравствуйте, звезды! — тихо прошептала Катя. — Помилуй Господи, меня грешную…
Крик ворона повторился. В то же мгновение в вечернем воздухе прокатился залп из двух карабинов, и оба злодея, пронзенные меткими пулями, свалились на землю и завертелись ужами в судорожной предсмертной агонии.
Не успела Катя прийти в себя, как кто-то уже крепко обнимал ее и покрывал лицо поцелуями.
— Катенька, Катюша, милая моя Катенька!.. Ты жива!.. Да очнись, это же я, Маша!..
Катя несмело обвила руками голову сестры. Мысленно уже расставшаяся со своей жизнью, она не верила, не могла поверить тому, что видели ее глаза.
Но кривой палач лежал неподвижно под дубом. Его подручного Таня проворно сваливала в ту самую яму, которая была приготовлена для ее сестры.
Поняв наконец, что она спасена от жестокой смерти, Катя крепко обняла Машу и залилась слезами.
— Хватит, Катюша, хватит. Нам надо спешить.
Потом подошла Таня. Катя схватила ее за плечи и молча сжала. Она хотела сказать что-нибудь, но чувств у нее в груди было слишком много, грудь разрывалась. Катя плакала и задыхалась от того, что она никак не могла оформить в слова все то, что она хотела высказать.
Таня быстро поднялась и, схватив труп палача за ноги, поволокла его к яме…
— Оставь эту погань! — сердито бросила Маша. — Пусть их воронье хоронит. Нам пора в путь!..
— Да, правильно! — подхватила Катя. — Уезжаем скорее отсюда, а то красные могут хватиться!..
Маша весело улыбнулась и, посмотрев на часы, сказала:
— Не бойся, Катя, через полчаса здесь начнётся такое, что им будет уже не до нас.
— А что начнется?
— Да ничего особенного. Просто я привела с собой десятка три добровольцев, которые согласились потрепать буденновскую банду… А теперь давай, скорей в дорогу!
Катя шла медленно и с трудом. Они двигались по дну оврага, прочь от страшного места.
На этот раз ночь им благоприятствовала: небо хмурилось, угрожая дождем.
Овраг кончился.
Маша тихонько свистнула. Из-за темной купы ближайших деревьев появился офицер-деникинец с наганом в руке:
— Живы, барышни?
— Живы.
— В порядке?
— Почти.
— Рад будет наш полковник! Давай скорей на тачанку.
Офицер подошел ближе, и оглядел всех.
— Сено положили? — спросила Маша.
— Целый ворох.
— Тогда едем!
Катя и Маша, у которой еще побаливала раненная нога, устроились на тачанке, а Таня и офицер пошли следом.
Проехав верст семь-восемь по глухим местам, они услышали позади себя отчаянную ружейную трескотню.
— Ну, началось! — крикнула Маша. — Дальше мы можем ехать спокойно. Буденный решит, что он угодил в капкан, и помчится к старому лесу, где красным знакома каждая тропинка.
И действительно, вскоре выстрелы стали стихать, удаляясь, а затем и совсем смолкли.
Дорогой Маша подробно рассказывала сестре, как она с помощью Тани вырвалась из рук красных, как они мчались в полк казака Тимофея Голуба, как проследили потом армию Буденного и разыскали, наконец, Катю, которую красные к тому времени уже почти расстреляли…
Путники незаметно продвигались вперёд и к восходу солнца уже нагнали свой полк.
Трудно себе представить радость и удивление полковника Голуба и офицеров, когда узнали они о возвращении уже похороненной всеми Кати. Услышав подробности о пытке и о мужественном поведении девушки в красном плену, ее пришел навестить сам Деникин. «Ай да, казачка! — говорил Антон Иванович, восхищенно покачивая головой.»
На другой день деникинская армия двинулась дальше. Катя была еще очень слаба, и ее пришлось оставить в ближайшем госпитале, а вместе с ней остались и сестры — Маша с Таней.
Расставаясь с девушками, полковник Голуб обнял и расцеловал каждую по очереди.
— Берегите себя, девчата, — наказывал он, моргая покрасневшими глазами. — Здесь один наш отряд остается. А так… Бог даст… может, когда и увидимся…
В тот же день полк Голуба ушел вместе с армией. А Катя и Маша с Таней пока остались.
Спустя десять дней, глубокой ночью, по дороге из города выехал большой черный автомобиль. Он был безжалостно изрешечен пулями и осколками снарядов, но мчался, как буря, поднимая облака серой пыли и наполняя безбрежную степь тревожным гулом. Вслед за автомобилем несся отряд вооруженных всадников.
В автомобиле сидели трое военных в мундирах. Один из них, стройный юноша небольшого роста, половина лица у которого была разукрашена отвратительными ожогоами, разместился на откидной скамеечке, держа наготове маузер и внимательно вглядываясь в тревожную темноту ночи. Двое за его спиной негромко переговаривались между собой:
— Честно сказать, я очень опасаюсь засады.
— Да. Я тоже думаю, что надо быть начеку…
— В самом деле: никому не известный красный командир вызывает на свидание деникинцев, обещая помощь против Буденного. Согласитесь, господин офицер, что все это по меньшей мере необычно и сильно пахнет провокацией.
