Моппл взглянул на землю и увидел зеленую траву. Трава его спасет. Нужно идти за ней. Она выведет его в безопасное место.
Отелло злился. Ну, влез он в нору, а дальше? «Проблемы прячутся не в ногах и не в глазах… Проблемы всегда в голове», — опять зашептал голос. Он уже отмахал немалое расстояние вдоль берега и не обнаружил ни малейших следов. Песок под его ногами был нежным и мягким, но вместе с тем зыбким и коварным. А тут еще добавился этот вой.
Не так уж и близко, чтобы всерьез взволновать Отелло, но на нервы действовал. Кто, интересно, может так выть? При других обстоятельствах Отелло вернулся бы, чтобы посмотреть на вопившего. Но то, что было впереди, занимало его больше. Скоро он окажется возле деревни. Отелло понял, что пора уходить с берега.
Баран поднял голову и осмотрелся. Берег был уже более пологим, и во многих местах желтел песок. В небольших дюнах росла жесткая трава. Для еды она не годилась, но была хорошей опорой для ног. Отелло стал взбираться по склону наверх. Он увидел большие куртины щетинистой травы и узкую полоску дороги, петлявшей в пыли. «Если не знаешь, что делать дальше, надо или сдаваться, или оставить все, как есть, — издевался голос, — что, впрочем, одно и то же». Перед бараном было немало троп — их могла преодолеть любая овца, но он выбрал ту, которую проложили люди — дорогу в деревню.
Несколько раз она виляла в сторону. Наконец Отелло оказался перед стеной из грубого камня, ровной и такой высокой, что Отелло, даже привстав на задних ногах, не смог увидеть, что за ней находится.
Его это огорчило, потому что за стеной происходили странные вещи. Множество голосов что-то тихо бормотали про себя, и приглушал эти голоса не только туман. Отелло чувствовал, что люди волнуются, но стараются соблюдать тишину. А если люди себя сдерживают, это всегда что-то да значит. Отелло подошел к маленькой кованой калитке. Он нажал передней ногой на ручку, и дверца со скрипом открылась. Черный баран тенью проскользнул в калитку и головой старательно закрыл дверцу. Не в первый раз навыки, которые он приобрел в те ужасные времена в цирке, выручали его.
Сначала Отелло показалось, что он очутился в огромном огороде. Об этом говорил здешний порядок: прямые дорожки и квадратные участки, а также запах свежей земли и буйная растительность. Но аппетита она почему-то не вызывала. По дорожкам маленькими шажками двигались человеческие фигуры. Они шли с разных сторон, но привлекала их, похоже, какая-то одна магическая точка. Шушукаясь, они направлялись именно к ней.
Отелло спрятался за каким-то вертикально стоящим камнем. Он чувствовал себя неуютно, но вовсе не из-за людей. Дело было в запахе. Теперь Отелло знал точно, что это не огород. Знакомый, давно забытый запах распространялся вместе с туманом над щебневыми дорожками и квадратами земли. Отелло вспомнил о Сэме. Сэм, человек из зоопарка, он был таким глупым, что над ним смеялись даже козы. Но его поставили самым главным над Ямой. Яма находилась на ничейной земле, за слоновником, и даже маленький ягненок Отелло понимал, почему веки у слонов всегда такие красные и тяжелые. Каждое животное в зоопарке знало о Яме. Когда Сэм приходил от Ямы, даже козы оставляли его в покое, а глаза хищников, которые питались падалью, сужались. Когда Сэм приходил оттуда, от него пахло мертвечиной.
Это были первые похороны, на которых присутствовал Отелло, но баран держался безупречно. Он стоял, черный и серьезный, между могильными плитами, пощипывая время от времени анютины глазки, и с большим вниманием слушал музыку и разговоры людей. Он видел, как привезли коричневый ящик, и сразу понял, кто лежит в этом ящике. Он учуял и Длинноносого еще до того, как тот заговорил, торжественно выплыв из тумана. Толстая Кейт заплакала. Остальные, черные, как вороны, обступили их и что-то бормотали. О Джордже, лежавшем в ящике, казалось, просто забыли. Только не Отелло.
Отелло вспомнил тот день, когда он впервые увидел Джорджа, — в сигаретном дыму. Тогда табак еще не раздражал Отелло. Со лба прямо на глаза ему капала кровь. Он так устал, что у него дрожали ноги. Собака, лежащая рядом с ним, была мертва, но это ничего не значило. Ей на смену найдут другую. Отелло подумал, что ему нельзя падать и нельзя закрывать глаза. Это было трудно. Он только хотел сморгнуть кровь с ресниц, но, закрыв глаза, не смог их открыть. Несколько мгновений блаженной черноты. А потом он услышал голос: «Сквозь закрытые глаза приходит смерть». Отелло хотел умереть, но все же послушно поднял веки и прямо перед собой увидел зеленые глаза Джорджа. Джордж смотрел на него с таким вниманием, что у Отелло потеплело на душе и перестали дрожать ноги. Он повернулся в сторону двери, из-за которой появлялись собаки, и нагнул голову.
А потом он лежал в старом автомобиле Джорджа и заливал кровью заднее сиденье. Джордж сидел на водительском месте, но машина стояла на месте, и только ночь с любопытством толкалась в окна. Старый пастух повернулся к нему. Глаза его победно сияли. «Мы поедем в Европу», — объявил он.
Но Джордж ошибался. Они не поехали в Европу.
Ну и денек выдался! Никогда еще овцы не чувствовали себя такими беззащитными. Сначала туман, потом какой-то чужак бродит в этом тумане, потом какие-то странные враждебные запахи…
Зимний барашек под каким-то предлогом завлек в темный угол двух ягнят и так напугал их, что они от ужаса бросились на стенку и ушиблись: у одного пострадала голова, у другого — передняя нога. Только Сэр Ричфилд ничего не видел, не слышал и упрямо на этом настаивал. А потом начался вой, и тут уж даже старому вожаку пришлось признать, что происходит что-то странное. Он даже обрадовался. Наверное, оттого, что наконец и сам что-то услышал.
Вой — это, пожалуй, уже слишком. Овцы выскочили на луг и, прядая ушами, вслушивались в туман. Они даже забыли о еде. Наконец стало тихо, но тишина напугала их еще больше. Они двинулись к холму. Мод нервно взбрыкнула и задела Рамзеса по носу. Настроение было плохим, все ждали ветра, который развеял бы туман, а вместе с ним и эту гнетущую тишину. Случилось то, чего они не могли и предположить: им не хватало крика чаек.
Ветер появился около полудня, чайки снова закричали, а Зора влезла на свой уступ. Она тревожно заблеяла, и скоро все овцы собрались у обрыва и даже отважились заглянуть вниз. На небольшом островке песка посреди острых камней лежал мясник. Он лежал на спине и выглядел на удивление плоским и широким. Ричфилд объявил, что видит красную полоску крови в углу рта, но овцы не поверили ему. Мясник лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Овцы наслаждались этим зрелищем. Но тут левый глаз мясника открылся, и их хорошее настроение улетучилось. Казалось, что он смотрит прямо на них, на каждую из них, и у овец снова задрожали колени. Глаз поискал что-то, не нашел и снова закрылся. Овцы осторожно отступили от края.
— Его смоет, — заявила Мод.
Остальные не разделяли ее оптимизма.
— По берегу обязательно пройдет юноша с верным псом, — вздохнула Корделия.
Кто-то из овец кивнул. Об этом говорилось в романах о Памеле.
— Верный пес найдет мясника. А юноша заберет его с собой, — закончила Клауд. — Так или иначе, но здесь его не будет, — добавила она.
Но овцы знали, что это не одно и то же. «Море ничего не возвращает», — говаривал Джордж, сбрасывая со скалы во время ночного прилива ящики из своего вагончика. А юношам, напротив, их трофеи надоедали быстро. Если благоухающие Памелы не могли их удержать, то можно предположить, как скоро надоест этот грязный мясник.
— Пусть Моппл Уэльский напомнит историю о Памеле и рыбаке, — сказала Лейн.
Остальные ее поддержали. Они любили историю про рыбака, потому что там в центре их внимания был большой стог сена. Моппл блестяще рассказывал эту историю, и когда он заканчивал, все овцы сразу представляли себе, как бы они распорядились этим стогом.
Но Моппла нигде не было. Ни в огороде, ни на Месте Джорджа. Это их немного озадачило, потому что они считали, что Моппл способен на него польститься. Овцы молчали, не зная, что делать дальше. Тогда Зора, беспокойно виляя хвостом, вернулась на свой уступ, чтобы посмотреть, нет ли на берегу белого пятна. Пятна не было. Но она обнаружила, что овцы были правы в своих прогнозах. Трое парней укладывали неподвижного мясника на носилки, чтобы забрать его с собой. Зора даже затрясла головой от негодования. Она позвала других овец, но никто не откликнулся на ее призыв. Они помнили о глазе мясника и боялись.
Постепенно до них дошло, что Моппла и в самом деле нет на лугу.
— Наверное, Моппл умер, — прошептала Лейн.
Зора не согласилась.
— Если кто-то умирает, то он не исчезает сразу. Джордж умер, но все же был здесь.
— Наверное, он стал небесным барашком, — взволнованно проблеял Рамзес. — Мопплу удалось.
