- Раньше половины девятого?
- Да... Положим, что инцидент, как вы говорите, произошел в самом начале девятого. Но не думаю, чтобы это имело хоть какой-нибудь интерес. Каково ваше мнение об этом деле? Со своей стороны, я отказываюсь верить как говорят, об этом уже пошли слухи, - что преступление совершено кем-то из жильцов дома. Вы только представьте себе, что любой с улицы может проникнуть во двор. Впрочем, я уже направил хозяину просьбу о том, чтобы ворота под аркой запирались с наступлением сумерек.
Мегрэ встал.
- У меня еще нет мнения об этом деле, - сказал он.
Консьержка принесла почту и, так как дверь в прихожую оставалась открытой, заметила вдруг комиссара, беседующего наедине с господином де Сен-Марком.
Ох, уж эта мадам Бурсье! Ее это совсем поразило.
Взгляд ее выражал страшное беспокойство.
Неужели Мегрэ позволяет себе докучать своими расспросами месье Сен-Марку?
- Благодарю вас, месье. И прошу извинения за этот визит.
- Не хотите ли сигару?
Господин де Сен-Марк был очень аристократичен, с тем почти неуловимым налетом снисходительной фамильярности, который гораздо больше выдавал в нем политика, чем дипломата.
- Я полностью в вашем распоряжении...
Слуга закрыл за комиссаром дверь. Мегрэ медленно спустился по лестнице, вышел во двор, где служащий какого-то крупного магазина тщетно разыскивал консьержку.
В ее комнате не было никого, кроме собаки, кошки и двух детей, мазавших друг другу физиономии молочным супом.
- А где же мама?
- Сейчас она придет, месье... Пошла относить почту.
В самом углу двора, возле комнатки консьержки, стояли четыре цинковых ящика, в которые с наступлением вечера жильцы выбрасывали мусор.
В шесть утра консьержка открывала ворота и мусорщики увозили отбросы.
Что же здесь искала госпожа Мартен в тот момент, когда был убит Куше?
Может быть, ей тоже пришла в голову мысль поискать перчатку своего мужа?
"Нет! - пробормотал про себя Мегрэ, вдруг что-то вспомнив. - Мартен выносил мусор гораздо позднее".
Но что же тогда произошло? О потерянной ложке не могло быть и речи! Ведь днем жильцы не имеют право ничего выбрасывать в мусорные ящики.
Что же тогда они искали в них?
Мадам Мартен даже сама рылась в помойке.
Мартен крутился вокруг, светя ей спичками.
А утром перчатка неожиданно нашлась.
- Вы видели малыша? - послышался голос за спиной Мегрэ.
Это пришла консьержка, которая говорила о ребенке Сен-Марков с большим чувством, нежели о собственных детях.
- Надеюсь, вы ничего не сказали госпоже? Ей не нужно знать...
- Разумеется, разумеется!
- Венок, я имею в виду венок от жильцов... Не знаю только, должны ли мы сегодня отнести его в дом или, по обычаю, возложить во время похорон. Служащие из похоронного бюро были очень шикарными. Они сорвали с нас триста франков.
И, повернувшись к подошедшему посыльному из магазина, она спросила:
- Что вам угодно?
- Где живет господин де Сен-Марк?
- По лестнице направо. Второй этаж с фасада. Только звоните тише!
Потом обернулась к Мегрэ:
- Если бы вы знали, сколько ей приносят цветов!
Они просто не знают, куда их девать. Большую часть букетов они должны были разместить в комнатах прислуги. Может быть, зайдете к нам?
Но комиссар все разглядывал мусорные ящики. Какого черта могли там искать Мартены?
- Утром, как положено, вы выставляете их на тротуар!
- Нет. С тех пор как я овдовела, это мне делать тяжело. Мне следовало бы нанять кого-нибудь, чтобы их выносить, одной мне с этим не справиться. Но мусорщики очень любезны. Время от времени я подношу им по стаканчику, и они забирают ящики прямо со двора.
- Значит, старьевщики не могут в них рыться?
- Почему же не могут? Они заходят прямо во двор... иногда даже втроем-вчетвером, и разводят дикую грязь...
- Благодарю вас.
И Мегрэ ушел, задумавшись, забыв или не считая нужным нанести новый визит в служебные помещения фирмы Куше.
Когда он пришел на набережную Орфевр, ему сообщили:
- Кто-то звонил вам. Какой-то полковник!
Но Мегрэ думал о своем. Входя в кабинет инспектора, он сказал:
- Люкас, немедленно отправляйся на задание. Ты должен расспросить всех старьевщиков, что обычно собирают мусор вблизи площади Вогезов. Если надо, поедешь в Сен-Дени, где сжигают мусор. Нужно узнать, не было ли позавчера утром замечено что-либо необычное в мусорных ящиках из дома № 61 на площади Вогезов.
Он сел в кресло и вдруг вспомнил о полковнике.
Что еще за полковник? Никакого полковника он не знал.
Однако некий полковник имел отношение к делу Куше. Это был дядя госпожи Куше.
- Алло! Элизе, 17-62? С вами говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. С кем имею честь? А, полковник Дормуа? Слушаю, слушаю. Алло! Это вы, полковник? В чем дело? Завещание... Я вас плохо слышу. Нет, нет, напротив, говорите потише. Теперь лучше... Так в чем же дело? Вы нашли какое-то немыслимое завещание?
И даже незапечатанное? Ясно! Я приеду через полчаса.
Глава 7
ТРИ ЖЕНЩИНЫ
- Полковник ждет вас в кабинете, месье. Я провожу вас...
Комнату с телом покойного закрыли. Из соседней комнаты, должно быть, будуара госпожи Куше, слышались какие-то шорохи. Служанка открыла дверь, и Мегрэ увидел полковника. Тот стоял, небрежно положив руку на стол, высоко задрав подбородок, благопристойный и спокойный, словно позируя скульптору.
- Прошу садиться!
Но с Мегрэ таким тоном разговаривать было нельзя.
Он не сел, а, расстегнув свое тяжелое пальто, положил на стул шляпу и не спеша набил трубку.
- Так, значит, это вы нашли завещание? - спросил он, с интересом оглядываясь.
- Да, я, сегодня утром. Моя племянница еще не знает об этом. Должен заметить, что это настолько возмутительно...
Странная комната, вполне подходящая для Куше. Мебель, разумеется, была стильная, как и во всей квартире. Мегрэ заметил несколько дорогих вещей. Но рядом с ними стояли и такие, которые свидетельствовали о примитивных вкусах хозяина.
Перед окном - стол, служивший ему рабочим местом. На нем лежали турецкие сигареты и несколько дешевых трубок из дикой вишни, которые Куше, наверное, любовно обкуривал.
Пурпурный халат! Должно быть, Куше считал это особым шиком. А у кровати - дырявые домашние тапки.
Стол был с выдвижным ящиком.
- Обратите внимание, он не заперт! - сказал полковник. - Я даже не знаю, есть ли вообще ключ! Сегодня утром моей племяннице понадобились деньги, чтобы расплатиться с посыльным, и я хотел избавить ее от необходимости выписывать чек. Я решил поискать деньги здесь. И вот что я нашел.
Он протянул Мегрэ конверт со штампом "Гранд-отеля". В нем - листок голубоватой почтовой бумаги. На нем небрежно набросанные строчки:
"Итак, вот мое завещание... - И под этой строчкой следовал неожиданный текст: - Так как я непременно забуду справиться о законах, связанных с делами о наследстве, то я прошу своего адвоката, господина Дампьера, сделать все возможное для того, чтобы мое состояние было совершенно поровну разделено между:
1. Моей женой Жерменой, урожденной Дормуа;
2. Моей первой женой, ныне супругой Мартена, проживающей в доме 61 на площади Вогезов;
3. Ниной Муанар, проживающей в отеле "Пигаль" на улице Пигаль".
- Что вы на это скажете? - спросил полковник.
В душе Мегрэ ликовал. Завещание окончательно сделало Куше симпатичным в его глазах.
- Очевидно, - продолжал полковник, - что это завещание недействительно. В нем содержится множество пустых утверждений, и сразу после похорон мы его опротестуем. Но если мне показалось важным срочно поговорить с вами о нем, то это потому...
А Мегрэ все улыбался, как если бы стал свидетелем веселой шутки. Завещание, написанное на почтовой бумаге "Гранд-отеля"! Подобно многим бизнесменам, которые не имели кабинета в центре Парижа, Куше назначал здесь некоторые деловые свидания. И вот, ожидая кого-нибудь в холле или курительной комнате, он взял листок и нацарапал эти несколько строчек.
Он даже не запечатал конверт! Просто бросил завещание в ящик письменного стола, отложив на более поздний срок составление его по всей форме.
Случилось это две недели назад.
- Вас должна поразить, - заметил полковник, - его чудовищность. Куше забыл - всего-навсего! - упомянуть о своем сыне! Одной этой детали достаточно, чтобы признать завещание недействительным.
- Вы знаете Роже?
- Я? Нет...
И Мегрэ снова улыбнулся.
- Я же сказал вам, что я просил вас прийти потому...
- А знаете ли вы Нину Муанар?
Несчастный полковник вздрогнул, словно ему неожиданно наступили на мозоль.
- Я не желаю ее знать! Достаточно знать ее адрес на этой улице Пигаль. Но о чем же я говорил! Ах, вспомнил! Вы видели дату завещания. Оно составлено недавно. Куше умер через две недели после его составления. Его убили. Представьте теперь, что одна из двух женщин, о которых сказано в завещании, узнает о нем.
