— Почему вы хотели создать видимость, что ваш отец был убит шпагой? По самой простой причине, какую только можно представить: вы не желали, чтобы стало известно, что его убили стрелой! Но что такого ужасного было в стреле?
На это может существовать лишь один ответ. Стрелы указывали на человека, которого вы хотели защитить. А кого вы защищали начиная с понедельника? Вашего будущего тестя. — Смуглое лицо Жардена конвульсивно дернулось. — Следовательно, эти две стрелы можно было идентифицировать как принадлежащие Жардену, и вы об этом знали. Я вспомнил каталог аукциона — коллекцию средневековых наконечников стрел, снятую с продажи и подаренную музею. Если они представляли собой музейную ценность, то, несомненно, были известны коллекционерам и, таким образом, непосредственно указывали на их владельца — Жардена.
Итак, вы унесли стрелы и создали видимость, будто преступление совершено шпагой, думая, что Жарден убил вашего отца. Стрелы принадлежали ему, а он был опытным стрелком из лука. Разве он не победил на калифорнийском турнире лучников прошлой весной?
— Но зачем ему покрывать убийцу его старика? — осведомился Глюке. — Это не пойдет, Кинг.
— Пойдет, — отозвался Эллери, — если вы вспомните, что его старик разорил тысячи людей, включая Жардена, а убийца «его старика» — отец девушки, на которой он хочет жениться.
— Вы имеете в виду, — Ван Эври нахмурился, — что Жарден в самом деле…
— Я только говорю вам, что думал Уолтер, — объяснил Эллери как нечто само собой разумеющееся, — поскольку он не желает говорить об этом сам. Ну, Уолтер, я прав?
— Да, — пробормотал ошарашенный Уолтер. — Я сразу узнал два наконечника стрелы из коллекции Риса. Разумеется, тот, кто их украл, приспособил к ним современные стрелы, но ошибиться было невозможно.
— Это были два наконечника из полированной стали, — спокойно сказал Рис. — Японские, относящиеся к четырнадцатому веку. Как и многие японские средневековые наконечники, они имели декоративный рисунок на стальной поверхности, по которому в них можно было безошибочно опознать принадлежащие мне. Уолтер рассказал мне о них. Кто бы ни был этот маньяк, он украл наконечники, желая, чтобы меня обвинили в убийстве Спета. — Сделав паузу, Рис добавил: — Хотел бы я подержать его за горло!
— Я не мог говорить, — устало произнес Уолтер, — потому что моя история указывала на Риса. Я ведь не знал о его алиби.
— А мы молчали, — воскликнула Вэл, — так как знали, что Уолтер был в доме своего отца в момент убийства, и думали, что… Уолтер, мистер Кинг знает, что ты этого не делал!
— Не так быстро, — проворчал Глюке. — Откуда мне известно, что Уолтер Спет сам не воспользовался этими стрелами? Разве он не мог добежать сюда с террасы Жарденов к 5.35 и ответить на телефонный звонок?
— Не мог, — вежливо возразил Эллери, — и он этого не делал. Позвольте мне продолжать. Уолтер ушел из дома отца со стрелами и шпагой, а лучник последовал за ним и, когда Уолтер перелез через ограду, напал на него, используя в качестве оружия булаву. Ее, как вы помните, взяли из дома Жарденов, где находился лучник. Он же, разумеется, и выбросил булаву в канализационную трубу.
— Но зачем он вообще напал на Уолтера? — осведомился Фиц.
— Потому что ему нужны были стрелы. Уолтер нарушил его план убить Спета и обвинить в убийстве Жардена. Он хотел вернуть стрелы, уничтожить изменения, внесенные Уолтером в картину места преступления, оставив его таким, каким оно было до вмешательства молодого человека. Однако, ударив Уолтера, он, должно быть, не смог осуществить дальнейшие намерения, так как мы застали сцену в том виде, в каком ее оставил Уолтер Спет. Очевидно, когда убийца настиг у канализационной трубы Уолтера, стрел у того уже не было.
— Я успел бросить их в трубу, — объяснил Уолтер, — к тому времени, когда он меня ударил.
— Так вот оно что! Это ставило меня в тупик. Но вы не успели отправить туда же шпагу и пальто Жардена, как намеревались. Поэтому наш приятель лучник забрал пальто и шпагу, испачкал их кровью, текущей с вашей головы, и удалился, а потом покрыл ядом острие рапиры и поместил оба предмета в стенной шкаф Жарденов. Раз ему не удалось оклеветать Жардена с помощью стрел — вы этому помешали, — он решил сделать это с помощью пальто и рапиры. Зная, что Жарден найдет шпагу и возьмет ее в руки, убийца телеграфировал в полицейское управление, предложив произвести обыск в апартаментах Жарденов, и так рассчитал время, чтобы находка рапиры и пальто произошли почти одновременно с обыском. Все это было весьма изобретательно.
Инспектор сделал беспомощный жест человека, пытающегося остановить лавину.
— Подтасовка улик против Жардена стала в результате иной, но не менее, а быть может, даже более эффективной. Убийца не мог рассчитывать, что Фрэнк примет Уолтера за Жардена, но насчет остального он практически не сомневался.
Вынув изо рта сигарету, Эллери спокойно продолжал:
— Вы спросили, инспектор, как я могу быть уверенным, что Уолтер не убивал своего отца. На это существует одна веская причина: Уолтер не был левшой, что он бессознательно постоянно нам демонстрировал, а лучник был!
— Как вы об этом догадались? — осведомился Глюке.
— Это не догадка, а факт. В стрельбе из лука, как и в любом другом виде спорта, большую часть работы обычно выполняет правая рука. Лучник-правша натягивает тетиву правой рукой, но левша, очевидно, делает это левой. Перчатку для стрельбы всегда носят на той руке, которая натягивает тетиву. На какой руке носил перчатку убийца?
— На левой! — воскликнула Вэл. — Я помню, как мы говорили об этих отпечатках…
— Да, отпечатки большого пальца и мизинца, судя по их форме, были оставлены, как вы справедливо заметили, левой рукой. Таким образом, перчатка была на левой руке. Следовательно, убийца — левша. Это исключает Уолтера.
Молодой человек покачал головой и усмехнулся, а сияющая Вэл подбежала и обняла его.
— Теперь позвольте обратить ваше внимание на следующие факты, — промолвил Эллери сквозь облако дыма. — Что мы знаем об убийце? Во-первых, он опытный лучник. Попасть человеку в сердце, даже промазав первый раз, — это требует мастерства. Во-вторых, он левша. В-третьих — и здесь самое важное — он знал, что пальто Жардена порвано!
— Не понимаю, — раздраженно заявил инспектор.
— Убийца забрал пальто у Уолтера и подбросил его Жардену, не так ли? Делая это, он знал, что пальто принадлежит Жардену. Но как он мог это знать? Пальто носил Уолтер — подобный факт должен был свидетельствовать, что оно принадлежит ему. У обоих мужчин были одинаковые пальто из верблюжьей шерсти, без каких-либо индивидуальных признаков. Единственным отличием пальто Жардена была дырка под карманом, образовавшаяся в тот же день. Следовательно, лучник узнал пальто по дырке, а значит, он должен был знать перед преступлением, что пальто порвано в определенном месте.
В-четвертых — и это также весьма существенный момент, — с улыбкой продолжал Эллери, — убийца, ударивший Уолтера по голове булавой, должен был знать, где искать эту булаву.
— Повторите! — взмолился окончательно запутавшийся Глюке.
Эллери вздохнул:
— Представьте себе нашего убийцу. Он только что видел, как Уолтер покинул дом отца с рапирой и стрелами. Ему нужно получить стрелы назад. Что делать? Он не имеет ничего против Уолтера и не жаждет его крови. Удара по голове будет достаточно. Что же можно использовать в качестве оружия?
Мы знаем, что лучник воспользовался одной из спортивных булав. Это означает, что он пробежал по террасе, взломал дверь в спортзал, открыл дверь кладовой, где висели две булавы, и взял ту, которая не была сломана.
Что заставило убийцу взламывать дверь спортзала? Если он просто хотел найти какое-нибудь орудие, то мог обыскать другие комнаты. Даже если он чисто случайно начал с зала, то, проникнув туда, ничего бы там не увидел, кроме кучи хлама. Ибо мисс Жарден сказала мне в среду, что когда они выезжали из дома, то оставили кладовую закрытой.
Нет, взламывая дверь спортзала, идя к закрытой кладовой и открывая ее, лучник хорошо знал, что именно ищет. Он знал, что в кладовой находятся две булавы.
Эллери выбросил сигарету.
— Думаю, у нас достаточно фактов, чтобы воссоздать законченный портрет нашего преступника. Кто соответствует всем четырем характеристикам, которые я вам изложил? Кто является опытным лучником, левшой, знавшим о том, что пальто Жардена было порвано и что спортивные булавы находились в кладовой спортзала?
На минуту, словно повинуясь телепатическому приказу, пчелы перестали жужжать и воцарилась полная тишина.
Затем Пинк расхохотался, скрючившись, так как все еще держал лук и стрелы.
— Черт возьми! — задыхаясь от смеха, произнес он. — Вы, должно быть, спятили! Это же я!
