И ты еще будешь говорить, что не любила, с горькой укоризною подумал Невский.
Глава 10
Невскому было тревожно и тоскливо, когда он поднимался к себе в номер.
Он даже не смог бы с определенностью сказать сейчас, что его больше тяготило: то, что вообще случилось это нелепое, в сущности, убийство, или же совсем другое, внезапно властно проникшее в его сознание чувство.
С неожиданной для себя ясностью, обидной, может быть, он понял, что ревнует.
Да-да! Бездарно, глупо, но - ревнует. И к тому, кого теперь уж нет на свете, и к тому, кто, видимо, остался.
К тому, кто остался.
Ей - в утешенье, ему - во враги.
Эх, Куплетов, ну, за каким чертом ты сболтнул, кто тебя тянул за язык?!
Ведь промолчи ты в нужную минуту - и не знал бы Невский ничего, и не терзался бы теперь, испытывая чувство идиотской зависти к возникшему внезапно конкуренту.
Хуже не бывает: утвердиться в некой ситуации, принять ее, а после обнаружить, что она, играючи, переменилась и тебе уже в ней места нет, хотя ты так старался, так старался ничего не упустить!..
Да нет же, ерунда, попробовал утешить себя Невский, право же, о чем я думаю - я, посторонний?! Я ведь в самом деле посторонний здесь, и, что бы ни происходило, это понимают все. И даже Лидочка. Ну, мало ли, куда обоих нас кривая завезла! Случайно, вдруг. Не более того.
Но это была слабая уловка, отговорка. А чувство было древнее, как мир.
Чем дольше Невский думал об убийстве, тем загадочней оно ему казалось.
Внятно объяснить, что именно сейчас его смущало, Невский, вероятно, не сумел бы, даже если б очень захотел. Какое-то туманное предчувствие - и только.
Да, несчастного могли убить без умысла и цели - эдак ненароком.
А могло быть и иначе!
Факты?
Слишком мало фактов, явленных конкретно. Это плохо. Но какие-то пускай разрозненные, пусть, на первую прикидку, меж собой не связанные! есть.
Их можно попытаться сопоставить, увязать друг с другом - в качестве исходной версии хотя бы.
Кто ему мешает?
И тогда вдруг Невский понял, что обязан разобраться в этом деле просто для себя! - поскольку внутренне теперь к нему причастен и не обретет покоя до конца.
Естественно, подумал Невский, и другие будут этим заниматься профессионально, так сказать. Но мне сейчас важней моё - мой собственный подход. А там - посмотрим. Эдакая небольшая тренировка для ума. Конечно, блажь. Гарантий - никаких. Да только не могу я просто ждать чужого результата, не могу!
Что ж, пусть другие выясняют, кто убийца.
Он должен знать всю подноготную - не только и не столько преступления, но и всех прочих отношений, ибо и они в конечном счете осквернены отныне кровью жертвы. Или, напротив, - очищены ею.
Итак, решил он, стоя на площадке своего второго этажа, попробуем-ка предварительно наметить схему.
Что мы имеем?
Странный сосед по комнате, исчезновение галстука и охотничьего ножа, Лидочка, неявная слежка за мной - предвзятая слежка, отметим! - и, наконец, это убийство. Вот то, что лежит, так сказать, на поверхности.
Плюс данные, покуда менее очевидные: нелады в Лидочкиной семье и вдруг народившийся жених-любовник.
Про нелады она сама могла придумать, чтоб разжалобить меня, а про любовника хмельной Куплетов тоже мог соврать - чтоб раздосадовать меня и после посмеяться. Тут еще надо проверять.
И больше фактов вроде - нет. Не густо!
Главное - почти никакой, по крайней мере видимой, связи между отдельными частями. Если такие связи существуют, разумеется.
Куплетов?
Да, он мне не нравится и, более того, - он чем-то подозрителен. Ну так и что?!
Не нравится!..
Ведь это же еще не повод полагать. Убийство-то стряслось не здесь, не в санатории!
К тому же, если кража - его рук дело, то он выдает себя сразу, с головой. Слишком явно, даже нарочито. Надо быть совсем уж без мозгов!..
Значит, убил не Куплетов. Как там ни крути, а это выглядит правдоподобнее всего.
Да и с какой стати он полезет убивать?!
Может, Куплетов и есть тот самый любовник? Не исключенный, между прочим, вариант.
Но тогда он должен стремиться убрать меня как соперника, а не.
Постойте-ка! Ведь муж ему мешал куда сильнее!
Ладно. Предположим, Куплетов все-таки убил его и теперь пытается - сам или через кого-то, а возможно, что уже пытался, - выставить меня причастным к этому делу.
Каким образом?
Вот тут цепочка явно рвется. Возникает множество натяжек. Каждый пункт противоречит как бы остальным. И все-таки - попробуем нащупать связь.
Итак.
Я проводил Лидочку до остановки и вернулся в номер. Куплетов между тем отсутствовал до утра. Его костюм был влажным от дождя.
А тут еще - эта Евфросинья Аристарховна! Что она, всерьез взялась следить за мной? Мда. тот еще фрукт!..
У Куплетова то ли есть алиби, то ли нет.
Положим для начала - все же есть: он до утра резался в карты, а потом пьяный где-то шатался под дождем, оттого ничего и не помнит.
Значит, надо выяснить: с кем именно, где и до которого часу он играл.
У меня алиби нет. Любые Лидочкины показания - дело ненадежное. Особенно теперь.
Меня видели только уходящим - возвращения в номер, судя по всему, не заметил никто.
И немудрено: последний автобус ушел без чего-то двенадцать - время очень просто уточнить! - в эту пору в санатории либо уже спали, либо сидели по номерам, и на улице не было никого - лил дождь.
Подозрение против меня, конечно, слабенькое, концы с концами не сходятся. И все-таки, и все-таки!..
А ежели нормально рассуждать, то вообще какая-то нелепица: ну почему я вдруг решил, что санаторий, обитатели его - причастны к совершенному убийству?!
Только потому, что Лидочка работает здесь медсестрой? Так это чистая случайность, совпадение!
Не будь ее, работай она где-либо еще, ни я, ни кто другой из санаторцев никогда б и не узнали о случившемся! Ну, может, слухи и дошли бы постепенно, но чтоб стольких разом взволновать!.. Смешно!
В газетах нынче часто пишут про убийства, но, как правило, мы все спокойны, вот в чем дело.
Может быть, и тут нет ни малейшей связи - просто мне так интересней думать, а на деле виноватых надобно искать на стороне?
Мне отчего-то хочется, чтоб виноватым был Куплетов.
Чушь!
Он - колоритная, неординарная фигура, спору нет, но остальное.
Вот беда: понапридумал - и теперь цепляюсь, и придумываю дальше. Кто мне эдакое право дал?
Ведь Лидочка-то - здесь, а никого не обвиняет. И как будто не подозревает даже. Уж она, наверное, могла бы. Если б хоть чуть-чуть.
Нет, нужно непременно съездить в город: разузнать подробности убийства.
Потому что верить никому нельзя. Болтают разное: и десять ножевых ран на теле, и разможженный череп, и стреляные гильзы на полу, и убитая во дворе собака, и развороченная дверь в дом, и грабеж.
Откуда эти слухи, как сюда попали?
Ладно, решено: с первым же автобусом, после обеда, отправлюсь в город.
Надеюсь, в здешней милиции мой визит воспримут нормально - слава богу, уже не один мой газетный очерк понаделал шуму, да и выступления по телевидению запомнились, как следует из писем.
Сюда прибавить надо и международные корреспонденции в центральной прессе - тоже, надо думать, не последний аргумент. И еще книжечка - о психологии насильника, воспитанного пропагандой.
Но Куплетов!..
Неужели в нем сидят какие-то преступные задатки?! А ведь так непринужденно вел себя. И - нате вам!..
Или и вправду я чего-то недопонимаю и сужу, как истинный профан в столь деликатном деле?
Куплетов спал сном праведника, на спине, вольготно раскидавши руки, и храпел нещадно.
Сразу бросилось в глаза, что створка шкафа на его, Невского, половине опять приоткрыта.
Свет, лившийся из окна, легко проникал в образовавшуюся щель, так что можно было без труда разглядеть начальное содержимое полок.
Интересные дела! Неужто - все по новой?..
Невский рывком распахнул створку до упора.
Нет, все вещи были на месте.
Он пожал плечами и закрыл шкаф, но тотчас заметил, как створка медленно, слегка приотворилась, с механическим упорством обнажая полки.
Надо полагать, так было и вчера, и позавчера, и еще задолго до его приезда - просто с самого начала на такую мелочь он, увы, не обратил внимания.
Плохо, подумал Невский, запереть бы не мешало.
Но ключей не было. Да и водились ли они здесь вообще?!.
Книга, которую он взял с собой на отдых - "Двенадцать башен" Ли Юя, валялась на тумбочке у изголовья, но читать сейчас не хотелось.
Невский допил свой вчерашний "Байкал", тихо выкурил сигаретку, вытащил из тумбочки новую, непочатую пачку и, сунув ее в карман, двинулся на выход.
Никакого конкретного плана действий не было, да, в сущности, и не могло пока возникнуть - просто тягостно и тошно было оставаться в номере, бок о бок с безмятежно почивающим соседом.
Конечно, неразумно и несправедливо раньше времени подозревать его - и все же!..
