Ознакомительная версия.
В удобной одежде и мягких, пружинящих при ходьбе спортивных ботинках, Катя подошла было к дверце, чтобы сесть на переднее сиденье, рядом с Михаэлем (а почему бы и нет, раз все полетело в тартарары?!), как вдруг почувствовала, что кто-то очень сильно, причинив боль, схватил ее за руку. Повернув удивленное лицо, она увидела совсем близко Сашу. Глаза в глаза – так они постояли какое-то время друг напротив друга.
– Быстро домой, – вдруг приказал он чуть слышно и слегка дернул ее за руку. – Ну?!
– Я еду в Чехию. За сервизом.
– Ни в какую Чехию ты не едешь. Возвращаемся. Улыбнись всем, извинись.
Он успел, успел! С одной стороны, Катя втайне ликовала, тем более что она не очень-то хотела ехать так далеко одна, без мужа. С другой стороны, она должна была в соответствии с задуманным планом мести (причем вполне безобидной!) хотя бы помучить Сашу, чтобы он понял, что она – тоже человек и у нее могут быть свои желания. Но Саша, вдруг почувствовав ее намерения, с еще большей силой схватил ее за руку и оттащил от машины.
– Мы не поедем, у нас другие планы, ведь так, Катя?
– Так, – не поднимая головы, произнесла она. Ситуация была не из приятных, но поведение, которое продемонстрировал Саша, указывало на то, что ему далеко не все равно, куда и с кем она поедет. И что ему хочется, чтобы они были вдвоем. Или же в нем просто проснулся собственник?
– Извините, – только и успела прошептать, давясь слезами, Катя, покорно позволяя отвести себя обратно в замок. Саша молча вел ее, точнее, тянул за руку, при этом так и не проронив ни слова. Словно все то, что ему хотелось сказать молодой жене, он собирался выдать лишь в башне.
Когда же они оказались вдвоем, без посторонних глаз, в полной тишине своей комнаты, он вдруг бросился к ней и крепко обнял:
– Прости меня! Очень прошу: прости. Я не изменял тебе, у меня такого и в мыслях не было! Просто… мне надо было с ней поговорить. А ты… Ты, Катя, должна доверять мне, понимаешь? Если мы с тобой – муж и жена, то есть близкие люди, то ты не должна так страдать, подозревая меня в измене.
– Даже если я своими собственными глазами увижу, что ты изменяешь мне? И обнимаешь эту русскую шлюху? – холодно спросила Катя, глотая слезы. – Скажи, я похожа на идиотку?
– Нет. Но у меня действительно было к ней дело. Она попала в сложную ситуацию, и мне совершенно случайно стало об этом известно. Я просто хочу ей помочь, чтобы она не совершила ошибку.
– С какой стати ты должен ей помогать?
– Да только потому, что она наша соотечественница.
– А обо мне ты не подумал? Ты спокойно можешь бросать меня посреди ночи и отправляться к своей соотечественнице, чтобы предостеречь ее от чего-то? И ты думаешь, что я тебе поверю? И что это за причина, о которой ты не можешь мне рассказать?
– Да ты и сама все отлично знаешь, – Саша взял ее за руки. – Прошу тебя, успокойся. Ты должна мне верить, я никогда не устану тебе это повторять. Что же касается этой женщины, то я просто пытался объяснить ей, что Михаэль – не тот человек, с которым можно иметь дело.
– Саша, да ты послушал бы себя! То, что ты говоришь, – полная чушь! И ни одна нормальная девушка на моем месте не стала бы терпеть подобное поведение. Скажи, ты увлечен ею? И почему ты решил помогать ей тайком от меня?
– Хорошо, теперь мы будем общаться с Татьяной вместе, втроем. Но представь себе, как нелепо это будет выглядеть, если мы с тобой придем к ней и начнем ей вправлять мозги.
– Послушай. Ты никому и ничего не должен вправлять! У нас своя жизнь, у нее – своя. И я прошу: если ты хочешь сохранить наш брак, если не желаешь травмировать меня, пожалуйста, не оставляй меня одну, не принимай участия в жизни посторонних женщин. Мне больно, слышишь, мне очень больно!
Саша обнял ее, прижал к себе.
– Ну… Ну же… Успокойся. Все хорошо. Прости, если я причинил тебе боль. Я очень тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала. Но, быть может, когда-нибудь я тебе все объясню. Хотя почему – потом? Моя мать… Помнишь, я говорил тебе о своей матери? Она была нерешительным человеком и очень боялась покидать Россию. Может, тебе покажется это странным, но Татьяна… Словом, она чем-то напомнила мне мою мать. Вот и все. Это было как наваждение. Я вдруг представил, что это она приехала сюда, и какой-то шалопай вроде нашего Михаэля начал приставать к ней. Может, все это воспринимается тобою как-то болезненно, но, поверь мне, как женщина она меня совершенно не интересует.
– Почему же ты не мог объяснить мне всего этого раньше? Ты представляешь, что я пережила, когда, проснувшись, поняла, что тебя рядом нет, а потом увидела вас вдвоем в коридоре замка, а после ты и вовсе отправился к ней, бросив меня! Что это было? Желание помочь соотечественнице?
– Просто я воспринимал твои упреки как какой-то пустяк, потому что знал, что с тобой-то все в порядке, ты в безопасности… Ты – своя, то есть моя, и я был за тебя спокоен.
Таким образом переговариваться, бросать друг другу различные слова можно было бы до бесконечности. Саша раскаивался в своих поступках, он понял, что она страдала, теперь, возможно, подобное больше не повторится. И Катя приняла решение – переждать какое-то время, чтобы убедиться в том, что он говорит правду и на самом деле между ним и Татьяной ничего нет.
– Я написала маме. Письмо… Я не могла поступить иначе, мне было так плохо, – призналась она.
– Я понял. Можешь написать ей еще раз и сообщить, что мы помирились. Подумай о своей маме, она же теперь с ума сходит! Наверняка к ней приехала ее подруга, Ольга, и они обсуждают наш брак, наши отношения. Напрасно ты дала им пищу для разговоров. Мало ли что случается между людьми, тем более когда они только что поженились и отношения их еще не установились?
– Хорошо, напишу, что я просто вспылила.
Саша привлек Катю к себе, принялся покрывать поцелуями ее лицо, поглаживая ее по голове, как маленькую девочку.
– Успокойся. Все в порядке. Я люблю тебя. Постараюсь больше не доставлять тебе неприятных минут. Конечно, я не должен был так поступать.
Они помирились, Саша предложил ей лечь в постель, расслабиться. Она была уверена, что за этим предложением последует вполне определенное действие, но – ошиблась. Вместо любви ее ожидал приятный ласковый массаж.
Колесо завертелось, обратного хода не было. Машины с полицейскими оцепили ту часть леса, где, по сведениям Йохана, нашлось платье его исчезнувшей сестры Матильды Эш. Желтые пластиковые ленты вились по ветвям елей, стягивая их, словно длинный пояс. Кристина сидела в машине сына и смотрела в гущу леса, пытаясь представить себе, что же там происходит…
Из леса вышел полицейский и подошел к Йохану.
– Там нет никакого платья и туфли тоже нет, – сказал он сурово, и Йохан почувствовал себя мальчишкой, напрасно вызвавшим полицию.
– И что теперь? Зачем же вы оцепили лес? – Йохан был удивлен. Он не понимал, кому понадобилось забрать истерзанное дождями, снегами и ветрами платье Матильды. Тем более – ее туфлю.
– Но в том месте, которое вы указали, мы обнаружили труп. Возможно, вашей сестры, господин Эш.
Так вот почему полицейский вышел из леса! Он должен был рассказать Йохану о страшной находке. И хотя Йохан готовился к подобному и его мать тоже, все равно – слова полицейского прозвучали как колокол. Колокол по Мати.
Кристина, находившаяся неподалеку от сына и внимательно следившая за каждым его движением, видела, как к нему подошел полицейский и что-то сказал, после чего Йохан побледнел. Неужели нашли тело Мати?
Кристина вылезла из машины и подошла к сыну.
– Что-нибудь случилось? Йохан, не молчи!
– Мама… – Йохан повернулся и посмотрел ей в глаза, словно проверяя, готова ли она услышать правду. – Мама… Кажется, нашли тело Мати. Полицейский сказал, что процесс разложения может затруднить опознание. По лицу ничего нельзя сказать точно.
– Я мать, и если это тело принадлежит Мати, то я узнаю его из тысячи других. У Мати был шрам от аппендицита.
Она не помнила, как вошла в лес. Йохан поддерживал ее под руку, обнял за талию, словно она могла в любой момент упасть. Солнце вместо того, чтобы согревать людей, попадавших под его лучи, предательски жгло спину Кристины. Стало жарко, и вместе с тем ее колотил нервный озноб. Поскорее бы все это закончилось!
На земле, рядом с комьями свежей разрытой земли, она увидела труп, вернее, то, что от него осталось. О каком шраме можно было говорить, когда тело было изъедено червями и почти полностью разложилось? Один из полицейских посветил на останки Мати мощным фонарем. И когда на безымянном пальце трупа блеснуло золотое кольцо (подарок одного из многочисленных любовников Мати), Кристина поняла, что видит перед собой тело дочери. Спутанные, вымазанные в земле волосы были какого-то неопределенного цвета. Кристина вспомнила, как ее дочь, несмотря на свою безалаберность, ухаживала за своей русой шевелюрой, полоскала их отваром крапивы, втирала в корни волос репейное масло. Она была жива, мечтала найти хорошего парня, выйти за него замуж и нарожать детей…
Ознакомительная версия.
