Ознакомительная версия.
– Вам что-нибудь говорит имя Виктория Корнеева?
– Нет. Ничего. Совершенно точно. Я могу поспрашивать у знакомых?
– Пока не нужно. Я только одного не понимаю, неужели никто из ваших многочисленных, доброжелательных знакомых ничего ни разу не сказал вам о новой подруге вашего мужа? В вашем кругу все друг друга знают.
– Так в том-то и дело. Это ж как надо скрываться, чтоб никто не знал. Я потому и забеспокоилась, что мне перестали про него рассказывать.
– То есть ситуация для вас необычная?
– Совершенно необычная. Слушай, а ты думаешь: он хочет на ней жениться и меня без гроша оставить?
– Елена Васильевна, думать – вообще не входит в мои обязанности. Я должен что-то знать. Узнаю – сообщу. Пока. До связи.
– Подожди. Ты про нее мне расскажи...
– Да пока ничего интересного. Адрес, то, се...
– Дай адрес, а?
– Не дам. Не возбуждайтесь. Он вам ни к чему.
Сергей подъезжал утром к отделению, когда ему позвонил Артем.
– Привет, Сережа. Есть минутка?
– Ну, скажем, три. Привет. Что-то срочное?
– Да, собственно, я, наверное, потом... Я по поводу адвоката для приятельницы Юли, ну, той, которую ты ездил от мужа спасать. Юлька тебя вызывала. Помнишь?
– А. Фингал под глазом, трусы в сумке... Помню. Тут, конечно, встанет вопрос, какой гонорар потянет эта приятельница. Сам знаешь, почем нынче адвокаты, да еще приличные.
– Я не знаю. Сомневаюсь, что у Любы много денег. Я подумал, может, у тебя время будет, мы встретимся, я тебе расскажу, что знаю об этом муже... Вдруг какие-то мысли появятся.
– Темка, вот это совпадение! Ты второй человек, который надеется на то, что у меня есть мысли. Ну откуда, старик? Меня ноги кормят, как говорится. А ты что, так проникся историей несчастной жены?
– Да просто Юле хочется помочь. Ты же знаешь, какая она эмоциональная.
– Юлька у тебя – классная. Она очень хороший человек. Как она там за эту Любу на амбразуру бросалась. Амбразура – это супруг.
– Я понял. Ну, так что с адвокатом? Или сначала поговорим?
– Нам бы просто встретиться пора, посидеть, поболтать. Но я как белка в колесе, честное слово. Еще и влип так. Собственно, я б тебя уже свел с хорошим адвокатом, который и взял бы по-божески, но... В двух словах. Я еду сейчас по одному делу. Я – случайный свидетель. Человек один, совершенно мне незнакомый, хотел собаку свою похоронить. В результате сидит по обвинению в изнасиловании и убийстве.
– Я не понял.
– Ну, копал он яму для собаки, а в ней – тело убитой девушки. Так повезло несчастному. Я вызвал полицию. Ну, они сразу и нашли удобного подозреваемого: стоит у захоронения с лопатой. Стало быть, он убил и закопал.
– Да ты что! Такое может быть?
– Такое часто бывает. Потому и советуют: бегите от трупов подальше.
– А. Ну да. Я что-то такое слышал. Правда, думал, что это преувеличение.
– Как-нибудь и об этом поболтаем. Просто я сейчас к чему. У меня приятель адвокат, который, если нужно, и бесплатно возьмется защищать, но этому бедолаге он нужен больше, чем Любе. Понимаешь, очень хочется Юле помочь, но, согласись, это разные ситуации – вытащить человека из-под обвинения в убийстве или квартиру отбить у плохого мужа. Мы найдем Любе, конечно, кого-то, но платить придется и, скорее всего, прилично.
– Да, я понял... А что-то известно об этой убитой девушке?
– Ну, отца ее нашли. А почему ты спрашиваешь?
– Юля видела передачу по телевизору, мне рассказывала: вроде тело девушки нашли.
– Надо же. Это наверняка она. Передачу о ней недавно показали, после чего отец и нашелся. Опознал... Я уже приехал, извини. Обязательно позвоню. И ты звони.
Сергей шел по коридору ленивой походкой ковбоя, с непроницаемым взглядом серых глаз под густыми ресницами, чуть помедлил перед дверью кабинета, вошел с дежурным выражением: «Привет, я просто так заглянул...» Серьезная Мария подняла голову и поздоровалась, Онищенко блеснул глазками и перевел взгляд на стену, худой мужчина, сидевший к двери спиной, развернулся и посмотрел на Сергея беспомощно, как человек, который не обжился еще в своем горе. Он пока не уничтожил в себе надежду... что все окажется не так. Сергей кивнул и быстро прошел к стулу у окна – своему месту у стола друга. Он знал, что его лицо по-прежнему ничего не выражает. Такая удобная физиономия: не видно по ней, как ему плохо от чьей-то надежды, которую они сейчас добьют.
– Григорий Петрович, – сказала ровно Маша. – Это наш помощник, частный детектив Сергей Кольцов, который по стечению обстоятельств оказался свидетелем по делу. Он будет присутствовать при нашем разговоре. Вы не возражаете?
– Я? Я не возражаю. Спасибо вам. – Григорий Вешняк встал и с ожиданием посмотрел на Сергея. – Вы расскажете про мою Нину?
– Садитесь, Григорий Петрович, – сказала Маша. – Информации о вашей дочери у нас пока нет никакой. Мы, собственно, ждем, что вы нам о ней расскажете.
– Ну, вы сказали – свидетель.
– Да. Кольцов видел вашу дочь уже мертвой.
Вешняк сел на стул, опустил голову с редкими русыми волосами, зажал между коленями трясущиеся руки, долго молчал.
– Так я не знаю... Шо я можу сказать. Хорошо, шо Полина, жинка, не дожила до такого...
– Ваша жена умерла?
– Пять рокив назад. Поихалы в Киев, сказали: рак у ней. Операцию надо делать. А Поля и кажэ: «Не надо, Гриша, мени операции. Нема у нас таких грошей. Шо насобирали, нехай Нинка в Москву еде, як хоче. Може, в люди выбереться...» Вот так сказала. Так и зробили.
– Ваша дочь, Нина Григорьевна Вешняк, 1989 года рождения, уехала в Москву после смерти матери?
– Да, через год.
– Куда именно она поехала?
– А я не знаю... И она сама не знала. Сказала, найду там работу...
– Нашла?
– Вроде нашла. Звонила... Года два звонила, потом перестала...
– Вы ее искали?
– Питав, колы з Москвы кто-то приезжав. Казали, бачили...
– То есть вы даже не знали, где она жила?
– А шо мени це дасть? Я в Москву первый раз сейчас прыихав. Кому нужен такый батька – нема у нас ничого. Бидно живем. Я – механик по селу, моя маты стирать-прибирать к людям ходыть.
– Вы сами видели передачу и решили, что это ваша дочь?
– Я не бачив... Маты ходить прибираться до жинки одной. Вона дом построила у нас, сама вроде в Харькови на телебачени работае. Мама давно ей казала про Ниночку. Просила, може, вона узнае чого. Вона сказала, шо написала в передачу «Жди меня». Вот оттуда и позвонили, вона маты показала... ну я не знаю, як называеться...
– Диск. Почему ваша мать подумала, что это Нина?
– Вона так не думала. Ни боже мой... Просто мучилась сильно. Ну, и каже: надо поихать в Москву, узнать. Развязала платок, куды для Нины гроши собирала, дала... Знаете, за уборку и стирку у богатых вона за три дня може пять пенсий заробить. Но мы не рвались. Если б у Нины дитки булы – тады да. Щас заробить можно.
– У вас есть родственники в Москве?
– Алка, сестра моя двоюродная, давно сюда переихала.
– Адрес знаете? Контакт поддерживали?
– Та ни...
– Фамилия, отчество?
– Селезень Алла Степановна... Так вы не сказали, отчего Нина померла?
– Вашу дочь убили, – быстро произнесла Маша. – Сергей Александрович, вы отвезете Григория Петровича в гостиницу?
– Да, конечно, – Сергей поднялся.
– Минуточку, – возмутился Онищенко. – Я не задал ни одного вопроса свидетелю.
– Пострадавшему, – поправила Маша. – У вас будет еще возможность. Этот разговор мы закончили. Займитесь, пожалуйста, поиском Аллы Степановны Селезень, лейтенант Онищенко. Все свободны.
Они ехали молча. Сергей остановил машину у гостиницы «Украина».
– Григорий Петрович, у вас деньги есть?
– Да, – с готовностью сказал тот. – Мама дала. Вам надо заплатить?
– Ну, что вы. Я имел в виду, есть ли деньги на гостиницу.
– Маю.
– Вот мой телефон. Если будут вопросы, звоните.
– Спасибо. Такой вопрос. Дивчина та, вона сказала, шо Нину вбили? Чи я не поняв?
– Да. Мой совет: постарайтесь об этом не думать. Тяжелое время у вас впереди.
– А як...
– Напейтесь, что ли. Вы пьете?
– Та ни... Ну, так... На праздник.
– А теперь у вас не праздник. Хотите, я с вами войду, пойдем в ресторан, выпьем водки? Поедим?
– Ой, Серега, – Вешняк всплеснул руками, в бледно-голубых глазах заблестели слезы благодарности.
Они пили в ресторане, отец плакал, потом смеялся, вспоминая дочку маленькой, по дороге в номер держал Сергея за локоть, как будто боялся, что тот его бросит. В номере сел на кровать, сжался в комок. Сергей поставил на столик непочатую бутылку водки.
– Это тебе, если ночью проснешься. Выпей и сразу засыпай.
– Да, – послушно сказал Вешняк. – Слышь, я тоби не рассказывал, як мы на санках катались с Ниночкой. Занесло санки на свалку под снегом. Она вылетела, не удержал я... Лобик разбила. Железяка там торчала. Так бровка одна и не зрослась... Як в морге показали, а там бровка ее порватая... Ой, – вскрикнул он тонко, как от острой боли...
Сергей вышел из номера, когда Григорий уснул, не раздеваясь. Пошел походкой ковбоя, который скрывает рану. В сердце, что ли...
Ознакомительная версия.
