- Какая у тебя замечательная библиотека!
- Ничего особенного. - Сергей махнул рукой. - Подписные издания классиков, доставшиеся от отца, и десятка три книг по истории архитектуры и искусства, которые я купил на трудовые доходы... Я держу курс на кухню и займусь чаем, а ты полюбуйся б+-мовскими силуэтами. Они действительно замечательные.
- Как ты их назвал?
- Б+-мовские... - Сергей подвел Лену к стене, где были развешены рисунки. Некогда жила-была в Петербурге художница Елизавета Б+-м, ученица Крамского, мастерски рисовавшая силуэты и получившая за них золотую медаль на Всемирной выставке в Париже. Они попались мне на глаза в букинистическом магазине. Я не удержался от соблазна, купил их, вставил в рамки, и вот...
Чай помог Лене согреться, а остальное довершил Сергей, чьи горячие руки сняли с нее одежду. Девушка растворилась в доселе неведомом ей блаженстве и не заметила, как пролетела ночь, а за ней и весь следующий день. С короткими перерывами они исступленно, без устали ласкали друг друга, Лена изо всех сил цеплялась за плечи Сергея и сквозь стоны, в сладостной горячке повторяла одни и те же слова: "Боже, как я люблю тебя!"
10. КЕБАБ С ЛАВАШЕМ
Пылким объяснениям в любви, как и вообще любым высокопарным словесам, Сергей издавна не придавал значения, а точнее говоря, относился к ним с изрядной долей скепсиса. Что повлияло на него - круто замешенная на лжи действительность или его застарелая неприязнь к картинным поступкам и выспренним фразам? Скорее всего, и то и другое. Но факт остается фактом Леной он дорожил так, как никем прежде. Мало того, что Сергей постоянно хотел ощущать ее присутствие, донельзя тяготился одиночеством в те редкие дни, когда они не встречались, и, упиваясь ее гибким, податливым телом, напрочь забывал обо всем на свете, ему с первых же дней их близости начало казаться, что он несет ответственность за Лену, призван оберегать ее от превратностей жизни.
Непривычно суровые холода заставили людей раньше времени перейти на зимнюю одежду. Как только Сергей увидел клочковатую нейлоновую шубу, которую Лена, по ее признанию, третий год донашивала после того, как та исправно служила ее мамочке целую пятилетку, у него возникло желание подарить ей что-то по-настоящему красивое и теплое. Помог случай - его сослуживица предложила новенькую канадскую дубленку, причем дешево, всего за пятьсот пятьдесят рублей. Божеская цена объяснялась не филантропией, а сугубо практическими соображениями: дубленка была подросткового, сорок четвертого размера.
Сперва Лена отказывалась, ссылаясь на непомерную дороговизну подарка. Цветы, духи, перчатки - это да, это в порядке вещей. А дубленка - это слишком. Но после примерки перед зеркалом глаза Лены так засветились, что Сергею не составило особого труда уговорить ее. За дубленкой последовала совпадавшая с ней по цвету шапка-ушанка из ондатры, а за шапкой - австрийские сапожки на меху и светло-бежевый свитер из Франции, нежный, пушистый, с модным широким воротом, известным под названием "хомут".
Все в общей сложности обошлось Сергею в тысячу с гаком, но этот расход ничуть не обескуражил его. Правильно говорил Вороновский: деньги для того и существуют, чтобы тратить их с удовольствием!
За те полтора месяца, что прошли после их возвращения из Риги, они ни разу не виделись. Правда, Виктор Александрович эпизодически расспрашивал Сергея по телефону про житье-бытье, но встретиться не предлагал.
В Риге Вороновский оставался дружелюбным, словоохотливым, зато на обратном пути в Ленинград ушел в себя и, кроме нескольких ничего не значивших реплик, за восемь часов не проронил ни слова. Сергей же готов был провалиться сквозь землю, сознавая, что не оправдал оказанного ему доверия. Позднее это ощущение сгладилось. Ну и что из того, что ему не светит дорасти до Вороновского? Бесспорно, Виктор Александрович умнейший, разносторонне одаренный человек, однако, как ни крути, сфера приложения его выдающихся способностей крайне сомнительна. Хочет он потрошить нашпигованных деньгами ублюдков - это его личное дело, а Сергей ему не помощник. Деньги, разумеется, великая сила, но и помимо них, слава Богу, есть кое-какой смысл в жизни.
Еще месяц спустя - произошло это в субботу, 16 декабря, - Лена и Сергей днем отправились в Гостиный двор и купили ему финский костюм-тройку цвета маренго, а ей кожаные перчатки на байковой подкладке. Выйдя с покупками на Садовую, они, по предложению Сергея, решили обмыть обновки в ресторане. Невзирая на сравнительно ранний час - было только половина второго, - перед "Метрополем" уже выстроилась очередь.
- Сережка, знаешь, что мне пришло в голову? - быстро заговорила Лена. Зайдем в кулинарию Елисеевского гастронома, возьмем какую-нибудь вкуснятину и поедем к тебе. Вот увидишь, дома лучше, чем в "Метрополе".
- Нет, гулять так гулять! - не согласился Сергей. - На "Метрополе" свет клином не сошелся. Идем в "Баку".
- А если и там очередь?
- Вряд ли.
- Почему ты так думаешь?
- Имею на то веские основания,- многозначительно усмехнулся он.
- А все-таки?
- В "Баку" цены покруче.
- И охота тебе понапрасну выбрасывать деньги?
- Я же сказал: гулять так гулять! - Сергей притворно нахмурил брови. - В конце концов, кто ты и кто я? Я - офицер запаса, тогда как ты всего-навсего рядовой необученный. А в уставе армии Израиля есть о-очень важный параграф: солдат не имеет права давать советы своему офицеру! Намотала на ус?
В ответ Лена звонко рассмеялась и ни мгновение прижалась головой к его плечу.
По подземному переходу они прошли на противоположную сторону Невского проспекта и вскоре убедились, что Сергей не ошибся в своих предположениях. А когда он, поддерживая Лену под руку, вошел в зал, его тотчас окликнули. Обернувшись на зов, Сергей увидел Вороновского, сидевшего рядом с какой-то женщиной и призывно помахивавшего рукой.
- Сережа, милости прошу! - обрадованно воскликнул Вороновский, выходя им навстречу из-за стола. - Смею надеяться, вы не откажетесь разделить компанию?
Пока их знакомили друг с другом, Лена во все глаза смотрела на Вороновского. Гордая посадка крупной, породистой головы, прямой взгляд серых глаз, окруженных еле наметившимися морщинками, безупречный покрой дорогого костюма, белая сорочка с тонкой черной полоской, со вкусом подобранный галстук из натурального шелка и, главным образом, не показное радушие, проявленное этим отменно вежливым человеком, сразу же произвели на нее сильное впечатление. Спутница Вороновского, носившая претенциозное имя Алиса, понравилась Лене гораздо меньше - высокая, сухопарая, с копной иссиня-черных волос, алебастровой белизны лицом и с броской, крупноразмерной бижутерией, она улыбалась как-то заученно, принужденно, словно делая одолжение.
- Рад вас приветствовать за столом, где нас ждут гастрономические наслаждения! - заявил Вороновский, как только все расселись по местам. Сейчас мы, как говаривали в старину, закатим пир горой!
- Хорошо бы, - скептически заметил Сергей, оглядывая парадно сервированный стол, на котором не было ничего съестного. - Хочется знать, чем же нас будут потчевать?
- Точно не скажу, потому что и сам не знаю, - с обворожительной улыбкой ответил Вороновский. - Важно другое - нынче на здешней кухне главенствует один из моих доброжелателей, а опыт подсказывает мне, что и достойный муж лицом в грязь не ударит...
Не прошло и минуты, как два сноровистых официанта водрузили на стол огромное мельхиоровое блюдо с овальной крышкой, откупорили пять бутылок розового вина, расставили тарелки с лавашем и подали каждому из гостей по соуснику, наполненному густой темно-коричневой жидкостью, которой ни Лена, ни Сергей прежде в глаза не видали.
- Приступим? - Вороновский приподнял крышку.- О-о, фантастический кебаб!
На блюде в окружении нарезанного кольцами лука и мелко порубленной зелени возвышалась горка подрумянившегося на шампурах мяса, над которым поднимался парок с острым, возбуждавшим аппетит запахом.
- Харч богов! - заключил Вороновский. - Но нам не обойтись без техминимума. Еда эта простецкая, народная, ножи и вилки не понадобятся. Пока я буду обучать наших дам, вы, Сережа, разливайте вино... Итак, берем лаваш, в просторечии именуемый портянкой, а затем священнодействуем, про себя твердя подобающие заклинания...
Он щедро посыпал блин лаваша луком и зеленью, уложил посредине колбаску горячего кебаба, свернул все наподобие рулета, аккуратно, не уронив ни капли, с торца залил внутрь струйку коричневой жидкости, оказавшейся гранатовым экстрактом, и, вновь озарившись улыбкой, протянул заготовку Лене точно таким же жестом, каким преподносят цветок.
- Сударыня, милости прошу!
Столь же артистично Вороновский поухаживал за Алисой, а Сергей приготовил кебаб с лавашем самостоятельно, капнув соус на скатерть.
- За приятное знакомство! - Вороновский поднял бокал. - Прозит!
