— Сидеть, — приказала я Авдоеву и пошла за Сиреневым.
Квартиру его я знала. Воспользовавшись лестницей, я тихо поднималась.
Он вышел из лифта один. Видеть его я не могла, но определила это по звуку шагов. Довольно долго возился с ключами, затем некоторое время постоял, прислушиваясь, после чего зашел в квартиру.
Двери у него прочные. Значит, он на них надеется и вполне может что-то прятать в квартире. Попасть туда будет довольно тяжело, если, конечно, это понадобится.
Поднявшись на один этаж выше, я вызвала лифт. Было довольно шумно. Где-то повизгивали собаки, слышалась ругань. Все это мешало сосредоточиться.
Авдоев сидел в машине.
— Кто-нибудь заходил? — спросила я его.
— Кроме Сиренева и тебя?
— Да.
— Нет. Вышел парень с собакой.
— Молодец, — похвалила его я.
— Служу отчизне, — отрапортовал он.
— Ладно. Будешь следить за подъездом.
— А ты? — поинтересовался он.
— А я буду думать.
Авдоев посмотрел на меня как-то странно, но промолчал.
О чем конкретно я буду думать, когда мой боевой товарищ пялит глаза, я в тот момент еще не решила.
— Давно у тебя Сиренев?
— Не помню.
— Ясно. Сидел кто-нибудь?
— Из шести? Нет. Зачем тебе?
— Не знаю.
— Точно?
— Да, — я зевнула.
Дверь открылась, и из подъезда вышел Сиренев. То, что это он, мы догадались уже позже. Сиренев переоделся в строгий костюм, начистил туфли! Даже с такого расстояния было видно, как они блестят!
— Интересно, куда это он? — спросил Авдоев, заводя машину.
— Сейчас и узнаем.
На город навалились сумерки. Пока еще ненавязчиво, но без фар ездить по нашим дорогам было уже невозможно.
Сиренев, как человек, которому нечего скрывать и который ничего не боится, включил фары и вырулил на дорогу. Мы из предосторожности немного подождали и двинулись следом.
Ехать с включенными фарами — привлекать к себе внимание, ехать без — привлекать еще больше внимания. Авдоев вопросительно посмотрел на меня.
— Включай. И осторожненько.
— Ладно.
Без каких-либо происшествий мы следовали за Сиреневым. Пару раз он останавливался у светофора на мигающий зеленый, что сильно нас настораживало, так как держались мы на значительном расстоянии, пропуская вперед две, а иногда и три машины. Но предосторожности были напрасны. Профессиональный убийца, словно помогая нам, ехал медленно, машину трогал плавно.
У меня появилась интересная мысль.
— Он что, недавно права получил? — спросила я у Женьки.
— Нет. Меня это тоже удивляет.
— Рассказывай, — поторопила я его.
Но Авдоев молчал, решая, стоит ли меня посвящать в тайну, или… Видимо, решившись, он вздохнул и сказал:
— Не очень давно, мы с ним уходили от неприятных знакомых, — он замолчал. — Они хотели меня ликвидировать… Так вот Сиренев, словно автогонщик, ушел от преследователей буквально за пару минут.
— Точно?
— Таня…
— Я не то. Может, ему просто повезло?
— Я немного разбираюсь. Он хорошо управляет машиной, но и правила эти гребаные нарушает часто. Мы с ним по этому поводу ругаемся, ведь плачу за него я. А сейчас…
Авдоев неопределенно махнул рукой.
— Думаешь, он нас заметил? — помогла ему я.
— Не знаю!
Сиренев вырулил на автостоянку перед театром. Мы остановились во дворе одного из домов поблизости.
— Так. Я иду в театр. — Я оглядела свою одежду.
— Может, я?
— Нет. Ты оставайся в машине.
Авдоев вздохнул.
— Тебя могут и не пустить в таком прикиде.
— Это мои трудности. Ты ставишь машину на автостоянку и ждешь. Все понял?
— Пытаюсь.
— Если увидишь кого из знакомых… хотя ладно. — Я махнула рукой.
Сиренев вошел в вестибюль.
— Итак, я пошла.
Я засунула пистолет в карман. Вроде не видно.
— Если что, деньги отдашь в какой-нибудь благотворительный фонд.
— Ладно, — Авдоев рассмеялся.
— Я тебе посмеюсь. Все.
— Ни пуха…
— К черту, — перебила я его.
Даже получив билет, в театр попасть мне стоило большого труда. Меня не хотели пропускать, не понимая, что мой «прикид» очень подходит для посещения подобного рода заведений. Но та сила, которая вращает экономическую ось планеты, умеет и открывать двери и решать проблемы внешнего вида. Я попала на премьеру, заплатив в несколько раз больше всех других посетителей.
И тут мне не повезло. Мое место оказалось рядом с Сиреневым. Я подошла к парню, сидевшему на последнем ряду и скучающему.
— Один? — спросила я.
— Да, — парень посмотрел на меня недоуменно.
Я села рядом на пока пустующее сиденье.
— Слушай, выручай. Давай махнемся местами.
— Зачем? — Парень явно решил развлечься.
— Уступи даме.
— А можно я…
— Нет, — отрезала я.
— Но вы же не узнали…
— Догадалась.
— Ладно, так и быть!
Парень молча отдал билет, забрал мой и ушел. Я переключила свое внимание на Сиренева. Народ постепенно заполнил помещение. Погас свет, и началось представление.
Сцена меня в данный момент нисколько не волновала, хотя, судя по реакции зала, спектакль был на редкость удачным.
Очень интересно, подсел к нему нужный человек или нет. Запланированная встреча это или случайный финт наемного убийцы?
Пробыв в зале минут пятнадцать, я решила уйти. Ни черта не видно, на сцену не посмотришь. Я пошла в кафе, купила чашку кофе, села так, чтобы просматривался выход из зала.
Кофе был просто отвратительным, растворимым да к тому же в недостаточном количестве. Я еле сдержалась, чтобы не вылить его куда-нибудь.
Минут через пять после меня вышел хорошо одетый мужчина. Казалось бы, ну что такого, ушел человек, и все. Но меня насторожило следующее.
Человек из театра через двадцать минут не уходит: действие еще не развернулось, и нельзя судить о спектакле в целом. Да и смех в зале свидетельствовал о том, что происходящее не так уж и плохо.
И вот еще что. Один в театре — это тоже плохо. Туда нужно идти с девушкой либо искать девушку там. А он один! Хотя, конечно, может, и голубой.
Я вздохнула и отхлебнула кофе. Ждать пришлось долго. Во время антракта я из кафе ушла по понятным причинам. Но напрасно: убийца остался сидеть на месте и, как я сумела убедиться, один.
Все, что могло надоесть в этом проклятом заведении, надоело очень быстро. Минуты тащились лениво, хотелось уйти и лечь спать, бросить всю работу вместе с деньгами.
Майка от пота стала, как наждачная бумага, и отчаянно елозила по спине. Одежда на мне казалась необычайно смешной и примитивной, кроссовки — маленькими, волосы — растрепанными.
В мило беседующую буфетчицу хотелось запустить тем пойлом, что в меню значилось как кофе, и прыгать, кричать, требовать.
Но я была профессионалом. Поэтому все эмоции я запихнула подальше и терпеливо ждала.
Всему в этом мире приходит конец, пришел он и спектаклю. Но минут десять еще зрители аплодировали, дарили цветы, орали «браво». В общем, делали все то, что я в себе подавила. Но и это закончилось. Двери открылись.
Я думала, что Сиренев покажется одним из первых. Но он просидел до конца. Выйдя последним, он направился в кафе. Сердце мое екнуло, дышать стало тяжело.
— Мы закрываемся, молодой человек, — чуть ли не из туалета заорала буфетчица.
— Хорошо, хорошо, закрывайте, — смирился Сиренев.
Что ж, то, что я не пульнула в нее чашку, она вполне отработала.
При выходе Сиренев сразу сел в машину и укатил. Я бросилась к своей. За рулем не было Авдоева, но это меня нисколько не насторожило, ведь не тупой он, лег на сиденье. Подбежав к машине, я дернула дверцу. Та была закрыта, и шефа не было. Он появился через секунду из-за кустов, размахивая рукой и на ходу застегивая ширинку.
Пока он добежал до машины, пока открыл дверцы себе и мне, пока мы тронулись, прошло довольно много времени.
— Да жми ты на газ, — заорала я. Молчать было не под силу, сказывалось возбуждение от дурного кофе.
— Я жму, — оправдывался он.
Сиренева мы нагнали. Но его поведение на дороге изменилось. Он вел машину очень агрессивно, часто подрезая другие машины и пролетая светофоры уже на желтый. Следовать за ним было просто невозможно, мы его потеряли.
Подъехали к дому. Машина Сиренева стояла у подъезда, в комнате горел свет.
— У него что, гаража нет? — поинтересовалась я.
— Нет, — глухо сказал Авдоев…
К этому моменту Сиренев был уже мертв. Убийца выстрелил профессионалу в затылок. Глушитель скрыл от соседей звук выстрела. Подобрав гильзу и достав пулю, убийца раздел жертву и положил на кровать. Пусть гадают, когда его убили. Очень хотелось есть, да и соседи должны слышать, что на кухне кто-то возится…
Пару раз в окне сиреневской кухни мелькнула тень, что меня совершенно успокоило. Я зевнула.
