Эдвард Айронс - Тигровая луна

— Спасибо, — поблагодарил Дюрелл. — Откуда ты взялся?

— Перелез через стену. Мошенники смылись. Я надеялся, что вы отправитесь этим путем — через Дашт-и-Кавир. Мое предположение оказалось верным. Но ещё минута — другая…

Дюрелл кивнул.

— Где Айк Сепах и Биль?

Лицо молодого человека потемнело от горя.

— Они мертвы, сэр.

Дюрелл заглянул в темные, влажные глаза Хануха и прочел в них правду. Он минуту помолчал, затем с трудом поднялся на ноги.

— Пойдем отсюда.

Под грязным деревенским забором солнце рисовало узоры из яркого белого света и черных теней. Ханух стал позади Дюрелла на колени, ловко вскрыл тюбик с антисептической мазью и нанес её на раненую руку, затем встряхнул чистый носовой платок и быстро и аккуратно начал перевязывать рану. Внезапно пальцы Хануха задрожали и Дюреллу пришлось самому заканчивать перевязку, глядя на молодого иранца, который кусал губы и бормотал извинения.

— Он был моим лучшим другом, — говорил Ханух. — Ему повезло. Когда убийцы Хар-Бюри его схватили, смерть его оказалась быстрой. Адаму Билю повезло меньше. Они долго его допрашивали.

— Как ты узнал об этом?

— Я наблюдал. Из укрытия. Им удалось перехитрить нас после того, как вы покинули развалины. Одна группа уехала — это были китайцы — а мы продолжали прятаться. Я пошел на разведку, и, пока меня не было, они взяли Айка и Биля. Я ничем не мог помочь. Их было слишком много. Айк пытался сопротивляться, и его сразу застрелили. А Биля пытали.

— Как ты думаешь, что они от него хотели?

— Карту, которую он отдал вам, сэр.

— Разве ты это заметил?

— Да, сэр. Они сделают все, чтобы вернуть её, все, чтобы не дать вам привезти её в Тегеран и раскрыть штаб-квартиру Хар-Бюри. Прошлой ночью я поехал через пустыню в надежде встретиться с вами. Я угнал грузовик у людей Хар-Бюри после того, как Биль умер.

Ханух поджал губы.

— Вы должны отдать мне эту карту, Дюрелл.

— Я об этом подумаю, — ответил тот.

— Сэр, вы мне не доверяете?

— В последнее время я никому не доверяю.

— Я понимаю, но уверяю вас…

— Пойдем, Ханух. Нам надо идти.

Темные глаза Хануха на мгновение ожесточились, но затем он выпрямился и взглянул на деревенские ворота. Две женщины в черных платьях и покрывалах шли из деревни, ведя ослов. Женщины даже не глядели в их сторону, словно они не существовали или были невидимыми. Запах древесного угля разносился в жарком воздухе, а вонь экскрементов и мочи была настолько плотна, что могла бы послужить опорой глиняному деревенскому забору. Женщины собрались около водоема. Если кто-то и был осведомлен об арабах и их грузовике или о схватке неподалеку от ворот, то не подавал виду.

"Рено" исчез. Как и его толстый владелец, и контрабандные винтовки. Ханух с Дюреллом направились по узким улочкам к зданию караван-сарая. Никто не пытался их остановить. У главного входа криво висел пыльный плакат «кока-колы» и стоял бензиновый насос. Армейский грузовик был поставлен здесь же и казался неуместным во внутреннем дворике среди верблюдов, коз и ослов. Так же как и Ханух в своей военной форме.

Курды, сидящие на корточках вокруг костра, загадочными глазами смотрели на Хануха, пробиравшегося мимо них к грузовику.

Ханух остановился.

— Новая неприятность.

Дюрелл это тоже заметил.

— Ты оставил капот открытым?

— Нет, конечно же нет.

Иранец негромко выругался на фарси и прыгнул в кабину. Курды столпились вокруг костра и стали есть. Когда Ханух начал проверять зажигание и стартер, из мотора послышались безжизненные щелчки. Больше ничего не произошло. Дюрелл обошел машину и взглянул на двигатель.

— Исчез распределитель зажигания, — констатировал он.

Ханух выпрыгнул из кабины. Его темное лицо вспыхнуло от злости. Он подошел к курдам и стал быстро говорить на их языке. Дюрелл заметил, что все путники в караван-сарае наблюдают за ними. Пряча глаза, они явно забавлялись происходящим. Большинство было настроено враждебно.

— Они говорят, что ничего не знают и ничего не видели, — мрачно буркнул Ханух.

— Предложи им деньги.

— Это против наших принципов…

— Как далеко до шоссе?

— Если мы пойдем пешком, на нас легко устроить засаду.

— Точно. Заплати им.

Главным у курдов был высокий бородатый мужчина, с достоинством носивший свою одежду. Он взял деньги Хануха в огромную песчаного цвета лапу и кивнул, разговаривая при этом с соплеменником в выдержанном тоне с вопросительными интонациями. Под конец он пожал плечами и повернулся к Хануху, который сердито слушал.

— Он говорит, что распределитель зажигания взял араб. Когда этот курд спросил у него, почему тот трогает казенное имущество, араб ответил, что это я его послал. Безнадежно. Они его выбросили где-нибудь в пустыне, в нескольких милях отсюда. А другого распределителя нам сейчас не достать. Итак, придется идти пешком.

— Не обязательно. — Дюрелл глянул в сторону высокого курда. — Попроси его о помочь нам. Мы заплатим.

— Вы сможете ехать на верблюде или осле?

— С большим успехом, чем идти пешком.

— Хорошо. Но ваша рана требует ухода. Вы неважно выглядите, мистер Дюрелл. — Ханух колебался. — Вы не хотите делиться со мной информацией, но ведь мы союзники, верно?

Дело уладилось быстро. Из-за жары курды оставались здесь до вечера. Ханух договорился о комнате в караван-сарае. Не имело смысла сейчас волноваться по поводу арабов и «рено», или из-за Таниного платья, найденного Дюреллом в грузовике.

Армейский грузовик лишился всех съемных частей, но попытка забрать их у молчаливых людей из внутреннего дворика уже не имела смысла. Горячий ветер принялся стенать и мести по деревне песок, так что Дюрелл рад был подняться в комнату, раздобытую Ханухом. Аптечка первой помощи из армейского грузовика оказалась нетронутой, и Ханух смог получше его перевязать. Дюрелл чувствовал себя усталым и разочарованным. Веки слипались, голова болела. Ханух обещал покараулить все время, пока они будут здесь. Больше делать было нечего. Таня исчезла надолго. Дюрелл растянулся на соломенном матраце, который вместе с жизнью составлял на данном этапе все его имущество. Он больше ни о чем не беспокоился. И через какое-то время заснул.

Он проснулся в темноте в похожей на камеру комнате, разбуженный глухими ударами и шарканьем ног, доносившимися снаружи. Он обливался липким потом. Кто-то крикнул, и он инстинктивно скатился с узкой койки на грязный пол и выхватил из-за пояса револьвер. Старая дощатая дверь распахнулась внутрь, и в неё клубком ввалились дерущиеся, ругающиеся мужчины. Трое нападали на отчаявшегося Хануха. В полутьме блеснул нож. Где-то треснуло стекло. Дюрелл откатился в сторону, и как раз в это время что-то шлепнулось на койку, где ещё недавно он спал. Рядом появились мужские ноги в брюках, и Дюрелл нанес удар ногой. Мужчина завизжал, схватился за ушибленное место и, шатаясь, убрался прочь. Вдруг Ханух закричал, и Дюрелл вскочил в своем углу на ноги, держа в руках револьвер. Хануху приходилось туго. Дюрелл оттолкнул какого-то худого парня в сторону и вмазал револьвером в бородатое лицо. Брызнула кровь. Дюрелл почувствовал, как у него пытаются выхватить револьвер, и нажал на курок.

Эффект оказался ошеломляющим. В маленькой комнате ещё долго не смолкало эхо прогремевшего выстрела.

Трое мужчин бросились вон. Ханух стоял на четвереньках и тряс головой. Его холеные усы пропитались кровью, хлеставшей из носа, а глаза глядели виновато.

— Они напали внезапно…

— Кто они?

— Убийцы, работающие на Хар-Бюри. Это была первая атака.

— Но мы же её отбили.

— На этом они не остановятся. Нас не выпустят отсюда.

— Где курды?

— Уехали без нас. Возможно, им заплатили больше. Я предупреждал, что деньги здесь бесполезны.

Дюрелл подошел к дверям и выглянул в сводчатый коридор. Повсюду было необычно пусто. Внутренний двор, ещё недавно кишевший народом, совершенно обезлюдел. Он кликнул хозяина, но никто не отозвался. Нападавшие скрылись в вечерних сумерках, но он хотел знать, остаются ли они все ещё поблизости. Мощь Хар-Бюри напоминала щупальца осьминога, которые могли дотянуться до Дюрелла, где бы он ни был. Дюрелл вытер с лица пот и грязь и вдруг подумал о холодном освежающем душе.

— Мы здесь, как мыши в норке, — сказал он Хануху, — и пора уходить. Если потребуется, пойдем до Тегерана пешком.

Он пересек внутренний двор и остановился у брошенного армейского грузовика. Сейчас машина выглядела так, будто её обглодала саранча. Покрышки были сняты, исчез брезентовый верх, сиденья из кабины, солнцезащитный щиток, баки для воды, деревянные полки, панель приборов и проводка — растащили все. Дюрелл пнул ногой золу, оставшуюся от костра курдов. Некоторые угольки ещё тлели. Он посмотрел на небо. Всходила луна. Неподалеку выла собака.