– Ваши документы! – Вахтер в пятнистой форме смотрел на нас строго. У него на поясе были кобура и дубинка. А здесь все серьезно, подумала я.
Антон показал свое удостоверение и мою справку о том, что я, Катя Петрова, стажер, будущий журналист, прохожу практику в редакции газеты «Горовск сегодня». Вахтер рассмотрел сначала Ярцева, потом меня, но в мои документы он глянул мельком, в основном пялился на мое декольте.
– Это насчет вас звонили из дирекции? – уточнил он, хотя вопрос, по-моему, прозвучал просто глупо.
– Да, и нас там очень ждут…
– Проходите. Дирекция – там, – указал вахтер на небольшое двухэтажное здание, видневшееся за стеклом проходной.
– Спасибо! – в один голос сказали мы с Антоном и вышли через белую пластиковую дверь во двор колбасного цеха.
Он был очень большим. Слева расположилось, как я уже говорила, здание дирекции. Перед нами был первый корпус цеха, справа – второй, за ними тянулись склад и еще какие-то здания.
– Это у него колбасный цех такой? По-моему, это целый мясокомбинат, – заметила я. – Во всяком случае, по площади он равен городу Парижу.
– Ну, Парижу, не Парижу, а территория внушительная.
– С чего начнем?
– С дирекции. Без разрешения Епифанцева нас все равно никуда не пустят.
Епифанцев сидел в своем кабинете, в который нас не пускала секретарша.
– Игорь Дмитриевич занят, – охладила она наше горячее желание проникнуть к нему.
Антон не выдержал и позвонил Епифанцеву со своего мобильника, коротко объяснив ситуацию. Тотчас же раздался его голос из селектора, стоящего на столе секретарши:
– Маргарита, пропусти журналистов ко мне!
Девушка вскинула на нас глаза и, встав, открыла дверь в кабинет своего начальника:
– Прошу…
По сравнению с небольшой приемной кабинет Епифанцева выглядел залом для приема делегаций. Большой, светлый, с огромным столом посередине в виде буквы «Т», вдоль которого стояли кожаные кресла. Сам хозяин сидел даже не в кресле – на троне каком-то. На его столе стояли компьютер, два телефонных аппарата, селектор, прибор для ручек и карандашей, стопка папок… У окна расположился аквариум, рядом с ним была дверь в какие-то тайные апартаменты.
Хозяин кабинета вышел нам навстречу. Он был в светлых летних брюках и рубашке с коротким рукавом. Он поздоровался с нами по-деловому коротко и указал на кресла, стоящие рядом с его столом:
– Прошу!
Мы все сели.
– Так с чего вдруг вам пришла идея написать о моем цехе? – спросил Епифанцев.
– Ну, как же… Такое крупное предприятие для нашего города, а в прессе по-настоящему ни разу о нем не рассказывалось…
– Простите, Антон, как вас по батюшке?
– Просто Антон. А это – просто Катя.
– Хорошо, ребята, давайте начистоту. Я не знаю, что вы там собираетесь написать, но мне бы хотелось, чтобы ваша статья не стала для меня чем-то вроде неожиданного сюрприза. Поэтому предлагаю так: я плачу вам… ну, скажем, тридцать тысяч и даю примерный план вопросов и ответов, какие вам нужно будет осветить в своей статье. Попутно вы даете рекламу моей продукции…
– Игорь Дмитриевич, – перебил его Антон, – мы ведь с вами уже говорили на эту тему. Я не собираюсь писать рекламную статью. Поверьте: читателям это неинтересно. Рекламу вашей продукции они каждый день видят по телевизору, и она уже набила всем оскомину. Вы хотите, чтобы они теперь о том же самом стали читать в газете? Тем более все хорошо знают, как пишутся подобные рекламные заказные статьи…
– А если я предложу вам больше? Скажем, сорок тысяч? Такая сумма вас устроит?
Епифанцев смотрел на Ярцева, как на купленную им собственность. Но он не на того напал. Антон был неумолим. Он отрицательно мотнул головой, и это разозлило хозяина кабинета:
– Сколько же вы хотите, черт вас возьми? Пятьдесят?
– Мне платят в издательстве.
На лице Епифанцева расплылась нахальная ухмылка:
– И позвольте спросить, сколько вам платят?
– Меня моя зарплата устраивает.
– Да не валяйте вы дурака! Ну, хорошо, пятьдесят – и вы пишете то, о чем я вам скажу. Или вам деньги не нужны?
– Вообще-то не нужны…
Даже я удивилась стойкости Ярцева. Человеку предлагают полсотни буквально за трехдневную работу – и он с гордым и независимым видом отказывается! Есть же еще непродажные журналисты!
Лицо Епифанцева пошло красными пятнами. Казалось, ему не хватает воздуха. Он нервно расстегнул пуговицу на вороте.
– В таком случае, вы вообще ничего не будете писать о моем цехе! Поняли? Пошли вон, писаки хре́новые! Найду других, которые и за полцены напишут все, что я прикажу!
Нам ничего не оставалось, как покинуть роскошный кабинет.
– И что ты теперь собираешься делать? – спросила я Антона, когда мы сели в мою машину. – Как будешь материал добывать?
– Материал как раз не проблема, – отмахнулся Ярцев. – Я познакомился с ребятами, которые раньше работали у Епифанцева и были уволены. Они многое могут рассказать и о производстве, и о методах работы с людьми на предприятии. А еще у меня есть вот что…
Антон достал из своей походной сумки, что болталась у него сбоку, портативный диктофон, нажал одну кнопочку, потом вторую, и мы услышали:
– Так с чего вдруг вам пришла идея написать о моем цехе?
Это был голос Епифанцева.
– Ну, как же… Такое крупное предприятие для нашего города, а в прессе по-настоящему ни разу о нем не рассказывалось…
А это – голос Ярцева.
– Простите, Антон, как вас по батюшке?
– Просто Антон. А это – просто Катя.
– Хорошо, ребята, давайте начистоту…
– Так ты все записывал? – Я аж подпрыгнула. – Как это ты сумел?
– Эта штуковина у меня всегда наготове, когда я начинаю разговор с такими, как Епифанцев, записываю его на всякий случай, мало ли…
– А я даже не заметила, как ты его включил.
– Ловкость рук! У меня был случай, – продолжал Антон, – я вот так же договаривался с одним о написании статьи… Не договорились. Так он меня потом, чтобы опорочить, обвинил в таком, что и в страшном сне не приснится!
– Это в чем же именно?
– Ну, что якобы я склонял его к интимным отношениям. Пришлось в качестве доказательства предъявить запись… Так что…
– Ну, ты молодец!
– Станешь молодцом, когда такие Епифанцевы вокруг! Ну что, я поехал встречаться с уволенными ребятами, возьму у них интервью, а ты…
– У меня свои дела. Так что давай, созвонимся!
Антон вышел из моей машины, и я оправилась в город. Мне предстояло договориться с моим новым поклонником Светозаром о встрече и, приняв облик блондинки Элеоноры, очевидно, посетить-таки его. А уж дома за чашечкой кофе как-то исхитриться и поставить камеру в спальне напротив кровати.
По дороге домой я все размышляла, как странно Епифанцев отреагировал на отказ Антона писать заказную статью о его цехе. Либо ты пишешь то, что говорю я, либо не пишешь совсем. Привык, что все пляшут под его дудку? А Ярцев молодец, записал разговор на диктофон.
Дома, наскоро попив кофейку и проглотив пару слоек, я позвонила моему дорогому Светозарчику:
– Привет, это Эля!
Красавец обрадовался мне так, словно я была дочерью нефтяного магната.
– Эля! Привет! Я так ждал, когда вы позвоните!
– Да? – с подозрением спросила я. – С чего бы это?
– Эля, вы… Я очень хочу увидеться с вами. Хотите, опять в том же французском кафе? Сегодня я закажу курицу по-парижски с брокколи. Такое объедение! А хотите форель в кляре?
Я подумала немного, потянула время. Не хватало еще, чтобы мой кавалер решил, что я с радостью побегу на край света за какой-то там форелью в кляре! Прикинув «мои планы на сегодня», я, так и быть, согласилась пообедать в «Бьенвеню», куда и прибыла благополучно через час.
Светозар, как и в прошлый раз, уже сидел за столом. Он действительно заказал курицу, форель, какой-то пикантный салат с романтическим названием «дефан», что в переводе на русский язык значит «покойник». Во время обеда он развлекал меня анекдотами, какими-то рассказами из своей студенческой веселой жизни. Одним словом, играл роль влюбленного. И надо сказать, играл неплохо. Время от времени он бросал на меня взгляды, которые должны были красноречиво сказать мне о его чувствах.
Когда я спросила моего кавалера, почему у салата такое экстравагантное название, он ответил, что французы вообще большие оригиналы в области кулинарии. А салат назвали так потому, что он очень вкусный, до такой степени вкусный, что человек, поглощающий его, рискует умереть от обжорства. В этой части спорить было трудно, салат действительно был необыкновенным. Его хотелось есть еще и еще. Меня останавливала лишь тяжесть в желудке и боязнь просто не встать из-за стола.
Во время обеда Зар также предложил мне (как бы между прочим) купить у его друга-антиквара старинный перстень с бирюзой «всего за пятьдесят тысяч». Мол, вещь уникальная, ее вообще хотели продать за семьдесят пять, но своим… Я обещала подумать, отказывать сразу побоялась, так как мой новый ухажер мог потерять ко мне интерес.
