Нилашист еще раз развернул удостоверение, презрительно скривил рот. Знаком подозвав одного из своих патрульных, державших автомат на изготовку, он сказал:
— Отведите-ка господина прапорщика.
Анита вцепилась в руку Деака.
— Габор!..
— Успокойся, милая, — сказал он. — Сейчас уладим это недоразумение.
— Давай, давай!
Нилашист ткнул его в бок дулом автомата.
Деак двинулся к выходу.
Они стояли у стены. Мужчина украдкой осматривался. Подвальное помещение было обставлено предельно просто: железная койка, прикрытая солдатским одеялом, готовый развалиться стол, чугунная печка, несколько бог весть откуда собранных стульев, на стене фотография Ференца Салаши.
За столом сидел Ковач и молча просматривал документы. Мужчину явно тяготило затянувшееся молчание.
— Да поймите же вы…
Ковач поднял на него взгляд.
— Потрудитесь заткнуться и не мешайте мне работать.
— Но простите, я…
— Если еще раз пикнешь, получишь по зубам.
Некоторое время Ковач в упор разглядывал стоящего у стены, затем негромким голосом принялся читать вслух данные из его удостоверения.
— Словом, вы доктор Петер Шааш? Родились в четырнадцатом году в Будапеште, мать — Ольга Шпитцер, занятие — экстраординарный профессор университета. Какой профессор? — крикнул он на стоявшего у стены.
— Экстраординарный. Я юрист. Специальность — международное право. Но уже много лет не преподаю.
— Ваше счастье, — сказал Ковач. Встав из-за стола, он прочитал профессору блестящую короткую лекцию, что такие вот типы разлагают венгерскую нацию, после чего принялся внимательно разглядывать красивую, молодую женщину, стоявшую рядом с профессором у стенки. Проверил ее личность по удостоверению, не упуская случая сделать мимоходом несколько милых комплиментов. Женщине явно не нравились эти знаки внимания. Профессор тоже чувствовал себя отвратительно, но едва снова собрался заговорить, как Ковач звонкой затрещиной заставил его замолчать.
— Я что, стенке говорю? — заревел он. — Сказал: молчать, значит — молчать!
Вошел Габор Деак в коротком военном плаще, приветствовав присутствующих на нилашистский манер. Ковач также резко вскинул руку кверху, отвечая на его приветствие.
— Дали показания, где они до сих пор скрывались? — спросил Деак и перевел взгляд с Ковача на профессора.
— Еще нет.
— Ну ладно, сейчас я ими займусь… — Ковач попытался запротестовать, но прапорщик повысил голос: — Выйдите и никого сюда не пускайте. — Вынув из кобуры пистолет, он подошел к профессору. — Ну что, голубок, вот мы и поговорим…
Ковач, как видно, понял, что прапорщик знает дело, и без возражений удалился.
— Я жених Аниты, — шепнул Деак профессору. — Извините, что в «Семи князьях» я не мог вмешаться. Но вы же видели, меня и самого забрали. А теперь все в порядке. Я предъявил документы и все уладил… Но на всякий случай руки все-таки поднимите вверх. — И профессор и женщина рядом с ним повиновались. — О чем идет речь?
— Нужны документы, — взволнованно затараторил мужчина. — Если нас поймают — смерть.
— Сегодня же ночью я переброшу вас через линию фронта. Это самое простое и надежное. Все подготовлено.
Такое предложение прапорщика было явно неожиданным для Шаашей. Они в замешательстве переглянулись.
— Нам нужно остаться в Будапеште, — неуверенно проговорила женщина.
— Да, пожалуйста, — подхватил мужчина. — У нас особое задание, и мы должны остаться здесь.
Деаку все это показалось странным.
— Нам нужно остаться, — повторила женщина. — Анита обещала, что мы получим от вас надежные документы.
— Мне все равно, — задумчиво проговорил Деак. — Могу выдать и такие… — И, словно вспомнив что-то, добавил: — Вы давно знаете мою невесту?
Мужчина чуточку опустил руки.
— Несколько дней. Мне кажется, сейчас это неважно. Дайте нам хорошие документы, и мы не останемся в долгу.
Деак подошел к столу.
— Сколько вы заплатите за документы?
Мужчина и женщина переглянулись.
— Вы хотите помогать нам за деньги, — разочарованно протянула женщина.
— Отнюдь. Деньги меня не интересуют. Только золото. Целую ручку, — цинично заметил Деак. — Что стоят сегодня деньги? Ничего.
— Извините, — пробормотал мужчина, — произошло какое-то недоразумение… Анита говорила…
Деак не дал ему закончить фразу. Мило улыбнувшись, он перебил:
— Неправильно она сказала, товарищ Шааш. Вас я ненавижу, но золотишко люблю. Два комплекта документов, с учетом, что вы все же знакомые моей невесты, стоят ровно килограмм золота.
Замешательство супругов Шааш все нарастало. Они то и дело переглядывались.
— Где же я возьму килограмм золота? — спросил подавленный и разочарованный мужчина.
— Вот чего не знаю, того не знаю, — ответил Деак, небрежной походкой отошел от стола и приветливым тоном продолжал: — Если мы проиграем войну, во что я, конечно, не верю, и мне понадобится ваша помощь, уверяю, я верну вам ваш килограмм золота. — Он посмотрел на часы. — Ну, решайте, потому что время не ждет.
— Господин учитель, — попытался снова вступить в разговор мужчина, но прапорщик оборвал его:
— Торговаться не будем! Нет золота — я вам не помощник. И хоть мне это неприятно, но ради спасения собственной жизни я вынужден буду вас расстрелять, потому что о нашем разговоре не должен знать никто. Прапорщик Деак не занимается продажей липовых документов!
Женщина поинтересовалась, как он выведет их отсюда, из штаба нилашистов, если получит запрошенную сумму золота? Деак уверенно объяснил:
— Не беспокойтесь. Вывести вас отсюда для меня не составляет никакого труда. Скажу Ковачу, что завербовал вас. Не забывайте, власть отдела контрразведки велика.
Женщина что-то шепнула на ухо мужчине, затем, обратившись к Деаку, попросила бумагу и ручку. Присев к столу, быстро написала записку, перечитала ее и сказала:
— Отдайте записку и получите килограмм золота.
Однако прежде чем отдать письмо в руки Деаку, она еще раз спросила:
— Какие гарантии, что вы нас отпустите и что мы получим документы?
— Сударыня, — серьезным тоном отвечал Деак, — я дворянин, и вы должны мне верить. — Он взял письмо, внимательно прочитал его. — Ну вот, теперь все в порядке. Адресовано Беле Моргошу, агенту по продаже книг. — Посмотрев на женщину, Деак протянул руку: — Прошу ваше колье. Не пугайтесь, я собираю красивые драгоценности. Обещаю вам вычесть вес цепочки из килограмма.
Женщина сняла с шеи золотую цепь и, не скрывая своего отвращения, уронила ее в протянутую ладонь Деака. Прапорщик позвал Ковача из соседнего помещения, сказал:
— Брат Ковач, этих двоих ублюдков отвезите в Медер, пустите каждому из них в затылок по пуле, а трупы сбросьте в Дунай.
Голос его был совершенно спокойным.
— Господин учитель! — отчаянно взвыл мужчина.
— Цыц! — Ковач замахнулся кулаком. — Как же, повезу я их в такую даль! Подойдет им и набережная в Уйпеште!
— Пожалуй, вы правы, — согласился Деак. — Только привяжите к ногам побольше камней.
— Можете не беспокоиться, господин прапорщик. Ну, голубчик, давай двигай!
Однако мужчина не тронулся с места. Он посмотрел на женщину, затем перевел взгляд на Деака и уверенным голосом сказал:
— Господин прапорщик, немедленно позвоните майору Мольке.
На мгновение установилась глубокая тишина. Деак предвидел такой поворот дела и все же до последнего момента еще надеялся, что этого не последует. Сейчас у него был такой вид, словно его ударили обухом по голове.
— Мольке? — спросил он неуверенно.
— Я доктор Эгон Тарпатаки, — заявил мужчина. — Уполномоченный гестапо.
Деак опустился на стул возле стола и закрыл глаза. Значит, Анита предательница!
Было около восьми вечера. Мольке сидел за письменным столом и раскладывал пасьянс. Но Шимонфи отлично знал, что, забавляясь картами, майор только старается скрыть свою нервозность.
Шимонфи с особым спокойствием, злорадно, с явным удовольствием доложил Мольке, что и на сей раз сорвалась замышленная майором провокация против Деака; он был счастлив, что не ошибся в своем друге. Сейчас Шимонфи не смущало даже присутствие лейтенанта Таубе, который слышал каждое слово их разговора с Мольке. И он доложил, что, как сообщили из нилашистского трибунала, доктора Петера Шааша и его жену они не арестовывали. Аналогичное сообщение он получил из штаба нилашистских штурмовиков. Чета Тарпатаки куда-то исчезла. И он никак не может понять только одного, почему Тарпатаки не предъявили своих документов или не заявили, что они сотрудники гестапо.
— Потому что они круглые идиоты, — раздраженно бросил майор Мольке и смешал карты.
— Нет, господин майор, — сказал Таубе, обдумывая каждое слово. — Вероятно, Тарпатаки предъявили документы, а нилашисты испугались, что сорвали нашу операцию, и со страха решили убрать все следы.
