Наверное, по прежней служебной своей привычке Кулагин бывших знакомых и приятелей не забывал, не терял из виду, нередко позванивал, справлялся о здоровье, предлагал помощь и, вообще, подавал себя всегда в самом лучшем виде — этакий простой, компанейский мужик, у которого в жизни все путем. С ним и в хорошем ресторане посидеть приятно — поболтать, посплетничать, да и о делах перемолвиться, и в баньку сходить — отдохнуть, попариться, с массажистками в охотку пошалить, собственную молодость вспомнить. Неплохо и на пикничок вырваться, чтоб уж вовсе оторваться — живые ж люди! А у каждого собственный дом и семья, в которой не всегда все благополучно, и порой требуется отдушина, куда можно выпустить, как говорится, лишний пар. Федор умел отрываться, любил это дело и поражал приятелей великим разнообразием своих талантов. В его компании и они становились словно бы сумасшедшими, не признававшими никаких запретных границ… Да всякое случалось, чего тут стесняться!
Вот и сейчас его реплика «посидим немного или съездим куда» явно намекала на очередное неординарное развлечение. А что, если и в самом деле махануть куда-нибудь с ним, очистить душу, чтоб на ней полегчало, а то столько всякой гадости скопилось за последние дни, что в глазах иной раз темно? Надо ж и собственному организму давать передышку от бесконечной работы, от вечно недовольной супруги с ее непререкаемо властным взглядом на все сущее, от постоянных напоминаний об этой треклятой статье, в которой решительно все было подлой ложью.
Ну, может, не на все сто процентов, а на девяносто девять, но ведь этот один процент все равно дела не менял, а обвинять человека публично за то, что он когда-то переспал с какой-то девицей, по меньшей мере глупо и подло. И это еще требуется доказать!
Территориально место службы Кулагина находилось в районе Тургеневской площади, в Уланском переулке, а Степанцова — по другую сторону Мясницкой улицы, в Малом Харитоньевском переулке, то есть практически они были соседями. Поэтому Кулагин предложил приятелю отпустить его служебную машину и воспользоваться личным транспортом начальника службы безопасности, то есть своим. Обещал подъехать ровно к пяти, чтобы прямо на месте составить дальнейший план действий.
К пяти Кирилл Валентинович спустился к выходу и увидел припаркованный напротив входа в здание Арбитража пятисотый «мерседес». Из приоткрытой задней дверцы ему приветливо махнул рукой Федор.
Давненько не виделись. Федя окончательно облысел, и его круглая, как бильярдный шар, голова сверкала, подобно тому же шару, а из-под кустиков бровей привычно зыркали маленькие глазки. Понятно стало, почему он переиначил пословицу, в которой седина не в бороду все-таки, а в голову — какая уж тут седина!
— Садись, — сказал Федор, подвигаясь. — Закрывай дверь. Значит, план таков… Двигай, Сеня! — махнул он рукой своему водителю. — Ты, собственно, каким временем располагаешь, Кира?
Степанцов слегка поморщился от забытого им такого обращения к себе и неопределенно пожал плечами. Что он мог сказать? Что дома его никто не ждет, поскольку он уже позвонил и сообщил Анне, что задерживается в связи с насыщенной официальной программой по случаю приезда коллег из Франции. Мелко соврал, конечно. Делегация действительно была, но только занимался ею другой человек. А объяснять жене, что просто заехал куда-то со старым приятелем пообедать — это навешивать на собственную шею тяжкие гири оправданий. И это при том, что после рождения дочери Анна Карловна превратилась в чугунный монумент, от которого постоянно веет холодом черного металла, и никто никому особо и не нужен, ибо каждый занят своим делом. Идеальные условия для сосуществования!
— Давай о делах поговорим, а там видно будет… — предложил Степанцов.
— Так и я ж про то! Значит, так. Есть тут, неподалеку, один кабачок, с рыбацким, как говорится, уклоном. Ты на рыбалке давно не был?
— Какая рыбалка?! О чем ты? — более глупого вопроса Кирилл Валентинович просто не ожидал.
— Вот видишь, все уже забыл… — посочувствовал Кулагин, — а помнится… Ладно, едем к рыбакам. И там нас с тобой, Кирюха, обеспечат по полной программе. Мы ужинаем, ведем тары-бары, а затем подъедем ко мне, на водохранилище. Я тебе покажу настоящие чудеса в решете! Хоть свежего воздуха вдохнёшь! Ну… и решим. Не против?
Степанцов опять пожал плечами. Развеяться немного ему хотелось, не как в прошлом, конечно, в веселой женской компании, а просто посидеть, выпить, поговорить. И чтоб никто не мешал…
И еще одна неожиданная мысль возникла у Степанцова. Каким бы хитрецом и «темнилой» ни был Федор Кулагин в силу своей бывшей и настоящей службы, все же и его, если постараться и быть внимательным, можно расколоть. А расколоть надо на тот предмет, чтобы узнать, почему, скажем, в газетной статье среди прочих фигурирует и факт противостояния холдинга «Сибургнефть» и акционерной компании «Югнефтегазстрой», в котором якобы он, Степанцов, за крупную взятку принял позицию последнего и отклонил справедливый иск конкурентов из Сибири. Должен ведь быть Федор в курсе того, почему и откуда возникла эта клевета? Просто надо аккуратно подвести его к такой «дружеской услуге»: мол, ты меня проинформируешь, а я тебе помогу, если надо, не в безвоздушном же пространстве живем, зачем зря врагов наживать, когда можно обойтись компромиссами?..
«Изба рыбака», куда они приехали, встретила их гостеприимно. Швейцар с серебряными галунами и вислыми седыми усами распахнул двери и с поклоном показал рукой наверх, на второй этаж. А там уже встретил метрдотель Иван Егорович, как немедленно представил его Степанцову Кулагин, который и проводил в глубину зала, в отдельный закуток, где было очень уютно и откуда просматривалось все помещение ресторана. Ты сам по себе и в то же время наблюдаешь за всеми, а за тобой — никто. Чрезвычайно удобно.
Раз решили по-рыбацки, нечего и отступать от принципа. Поглядывая на Кирилла и всякий раз ловя глазами его одобрение, Федор отдавал необходимые распоряжения:
— Ушица стерляжья, тройная, разумеется…
— Имеем-с, — отметил метрдотель с улыбкой.
— Осетринку на вертеле, как? — Федор взглянул на Кирилла: — Или свежей кабанятинки? Можно бы и перепелочек под брусничкой, конечно, — пожаловался вдруг, — да там же мяса нет, жевать нечего, а?
— Я согласен с первым пунктом, — заявил Кирилл.
— Отлично. Ну и… все как положено, Иван Егорыч. Да, и между нами, кто там у тебя сегодня, Катя, Клава? Надеюсь, не возражаешь, если они нас будут обслуживать?
— Сделаем-с, — не убирая с лица улыбки, слегка поклонился метрдотель и ушел.
— Во такие девки, Кира! — Перегнувшись через стол, Федор показал большой палец. — И что характерно, обе не замужем, я всегда в курсе. Значит, и проблем нет. «Нет мужа — нет проблемы» — так ведь говаривал Лаврентий Павлович, земля ему пухом, хе-хе? Ну, начинай первый, а потом я стану жаловаться. Так что там эти засранцы про тебя понаписали? За что обидели?..
Усмехнувшись по поводу такого простого и абсолютно точного определения, Степанцов начал рассказывать. Он не стал называть ни президента «Юга», ни Камышлова из Администрации, но заметил, что на днях весьма ответственные лица сообщили ему нехорошую новость насчет газеты. Ну, взял да и прочитал. Долго переживал несправедливый навет, думал, прикидывал и, так ни к чему конкретно не придя, решил воспользоваться помощью старинного знакомого, чуть ли не со студенческих времен. Он теперь заместитель генерального прокурора.
— Зовут как? — спросил Федор.
— Костя, Константин Дмитриевич.
— А, Меркулов? — Он подвигал бровями, которые у него были пышными, как у Брежнева, и бросил: — Валяй дальше.
Кирилл рассказал об их разговоре, о приезде к нему в министерство следователя, который является нынче помощником генерального прокурора. И опять последовал вопрос:
— Зовут как?
— Турецкий.
— Знакомый, — кивнул Федор. — И чего он? Предложил небось спустить на тормозах? Или, наоборот, взять за жопу журналюг?
— Ты знаешь, Федя, — жалостливым тоном начал свою игру Степанцов, — у меня такое ощущение сложилось, что этому Турецкому совсем не хочется заниматься моим делом. Но он уже успел придать своему расследованию чуть ли не государственное звучание. Показал постановление о возбуждении уголовного дела по признакам статьи сто двадцать девятой…
— Это публикация ложных сведений, что ль?
— Ну да. Но ведь резонанс получается! Я-то хотел, чтоб они тихо походили, посмотрели, взяли там кого надо и заткнули пасти. Дали бы в газете опровержение, что факты, изложенные там-то и тогда-то, не подтвердились, редактор наказан, и хрен с ними со всеми, никому они не нужны, не судиться же мне с какой-то газе-той-то, в самом деле! А будут они друг друга наказывать или нет — это их личные дела, меня не касается! Я не кровожадный, но у меня из-за всей этой катавасии может сорваться… одно очень важное назначение. Тьфу-тьфу, как бы не сглазить!
