робот-андроид. Это, без сомнения, был живой человек, и единственной его работой было обслуживать посетителей. Наверняка, это было безумно дорого — содержать такого бездельника.
Видимо, заметив всю сложную гамму чувств, скопившихся на лице Беккета, официант сказал:
— Моё почтение. Смею заверить, наш ресторан — экстра-класса. Перед тем как принять заказ, я буду вынужден убедиться в вашей кредитоспособности. Прошу прощения, но таковы правила.
— Да мы уже поняли, — прервала его Миранда и активировала свою болталку. — Проверьте мой кошелёк.
Официант достал собственный гаджет и что-то на нём запустил. Он долго крутил свою болталку, поворачивая её то прямо, то набок и что-то разглядывая на экране.
Наконец, он сунул устройство Миранде под нос:
— Это цифра восемь?
— Нет, — та повернула его болталку вертикально: — Это математический знак «бесконечность».
— Никогда такого раньше не видел, — признался озадаченный мужчина.
— Ну, теперь увидели, — спокойно сказала Миранда. — Где меню?
— Уже у вас в болталках, — ответил работник ресторана. — На основном экране должен быть знак нашего заведения. Активируйте его и позовите меня, как закончите с выбором блюд. Надеюсь, наш ассортимент вас не разочарует.
С профессиональной улыбкой официант удалился, оставив посетителей изучать богатое голографическое меню. Над столом порхали трёхмерные фотографии блюд, по мере того как Сэм и Миранда продирались сквозь разделы с разнообразными яствами и напитками.
— Что закажем? — спросила женщина у своего спутника.
— Ну, я, наверное, возьму пинту рециколы и большую порцию рецисуши, — задумчиво ответил Беккет. — Я правда их тут пока не нашёл, что даже странно.
— Ты их тут и не найдёшь, — женщина постучала костяшками пальцев по столешнице из красного дерева. — Давай лучше поедим человеческой еды, а не рециклированной дряни?
— А можно? — с сомнение спросил детектив.
— Экзархия же платит, — напомнила помощница.
— Как по мне, так хорошему не стоит и привыкать, — возразил мужчина, медитируя над картинками мясных деликатесов.
— Я думала, раз ты был пилотом-асом, тебя и кормили по-королевски, — заметила Миранда. Она, напротив, листала раздел с пирожными.
— Да ну тебя! — отмахнулся детектив. — Мы на Марсе, а не на Земле — тут даже чистые вода и воздух уже считаются деликатесами. А в космическом флоте вся моя элитарность выражалась в том, что растительно-белковые консервы, которые я ел, не были просрочены. Все остальные подъедали стратегический запас времён Второй марсианской. И все мы мечтали о миске свежесваренной рецилапши и бутылке ледяной рециколы. Мирное время — оно такое. Ситуацию со снабжением вооружённых сил сможет исправить только Третья марсианская война.
— Ты как будто не рад тому, что уже как сто лет мир на планете? — неодобрительно прищурилась спутница.
— Не то, чтобы я не был рад, — уклончиво ответил Сэм. — Я просто знаю, почему мы больше не воюем друг с другом. И эти причины далеки от гуманизма и миролюбия.
— И что это за причины? — заинтересовалась женщина.
— Я тебе как-нибудь потом расскажу, когда повод подвернётся, — снова уклонился Сэм. — Давай уже закажем пожевать. Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю начать с яичницы по-земному из двадцати яиц с морепродуктами и острым сыром, плюс две пинты ирландского эля, — стала перечислять Миранда.
— Я пас. На работе не пью, — остановил её Сэм. — Нам ещё дело делать.
— Ну хорошо, — скривив губы, пошла ему на встречу Миранда: — Тогда вместо эля возьмём настоящий арабский кофе. Две кофейника. С швейцарскими сливками. И два стейка из австралийской говядины с соусом «марс атакует». Ты как, кстати, к супергорчице относишься?
— Нормально. Я же пилот-разведчик. Узнавать новое — моё призвание.
— Отлично. Пока остановимся на этом. Сок и пирожные закажем позже, — подвела итог Миранда и вызвала официанта.
Официант появился не один. С ним был старомодно одетый пожилой мужчина.
Миранда, до сего момента наслаждавшаяся цветочными ароматами, сразу почувствовала, что затевается что-то недоброе, но локализовать источник опасности так и не смогла. Угроза буквально повисла в воздухе. За те три дня жизни, что она помнила, Миранда поняла, что, пусть она не особо умна и не может соперничать ясностью мыслей, например, с той же Клементиной или её новым компаньоном, зато у неё есть хорошо развитая интуиция.
Сейчас невидимая стрелка детектора неприятностей металась между официантом, незнакомцем и Сэмом. И, как ни странно, задерживалась на Беккете.
«Вряд ли тут может случиться что-то дурное. Место-то приличное», — прикинула Миранда и решила понаблюдать за тем, как станут развиваться события.
— В нашем заведении есть возможность заказать живую музыку. Мой спутник — Роберто Бертольди, джазмен с мировым именем — и его джаз-бэнд «Огни Сидонии» готовы создать для вашей трапезы незабываемое музыкальное сопровождение, — внёс ясность официант.
— Это, наверняка, дорого, — начала Миранда в надежде отвести беду, но внезапно Сэм оживился:
— Всамделишный джаз-бэнд? Я бы с удовольствием послушал!
— Я предпочла бы есть в тишине, — парировала женщина, но Сэм уже вытащил болталку и обратился к джазмену:
— Решено. Готов оплатить вашу работу, маэстро.
— Премного благодарен. Какой джаз вы предпочитаете? — спросил Роберто Бертольди.
— Ну, всё ведь зависит от того, что вы умеете играть. Думаю, мне будет проще, если вы скажете, какие из видов джаза освоил ваш бэнд, — ответил Сэм.
— Мы играем джаз во всём его многообразии. Все стили — от зарождения джаза до наших дней. Мы же профессионалы, — с гордостью заявил Бертольди.
— Да быть того не может! — детектив с вызовом хлопнул ладонью по столешнице. — Вы уверены, что сможете сыграть любой стиль?
— Хорошо, молодой человек, — Роберто сложил руки на груди: — Давайте разберёмся. Джаз появился на Земле, в начале двадцатого века в Новом-Орлеане. Потом уже были свинг, бибоп, кул-джаз, хард-боп, модал-джаз, фри-джаз, пост-боп, соул-джаз, фанк-джаз, эксид-джаз, рок-джаз. Правильно? И это только в двадцатом веке. Потом были пост-джаз, нео-джаз, нью-эйдж, пост-нью-эйдж, апокалиптик, пост-апокалиптик, резурекшн, ренессанс, пост-ренессанс, декаданс, революшн, риэкшн, сэконд-вэйв и рилоуд. Сейчас популярен ридемпшн-джаз, но уже поговаривают о пост-ридемпшене и третьей волне.
— Вы забыли упомянуть сик-меландж, — с укором заметил Сэм, но джазмен только отмахнулся:
— Это не настоящий джаз, а смесь пост-нью-эйджа с хард-этно-электро-попом второй волны. Так что, друг мой, какой стиль вы предпочитаете?
Сэм почесал подбородок, выбирая, и спросил:
— Дистракт. Вы
