Келли сжимает мою руку, а я осторожно чмокаю её во вздувшуюся щеку и обещаю снова заехать завтра. Келли умоляет меня остаться.
* * *
Преимуществ у моего триумфа на первом же судебном процессе хоть отбавляй. Единственный же пока недостаток настолько очевиден, что бросается в глаза: отныне мне суждено только катиться вниз по наклонной плоскости. Ведь каждый клиент будет теперь ждать от меня золотого дождя, а я вовсе не кудесник. Впрочем, убиваться из-за этого я не намерен.
Субботним утром я сижу в конторе и дожидаюсь прихода репортера с фотографом, когда звонит телефон.
— Это Клифф Райкер, — рычит мне в ухо хриплый голос, и я поспешно включаю запись.
— Что вам нужно?
— Где моя жена?
— Скажите спасибо, что не в морге.
— Я тебе надеру задницу, гаденыш!
— Говори, приятель, — великодушно дозволяю я. — Магнитофон включен.
Клифф мгновенно вешает трубку, а я задумчиво таращусь на телефон. Это уже другой аппарат, дешевая модель, купленная Деком в «Кей-марте» [14]. Пока продолжался процесс, мы иногда, когда не хотели, чтобы Драммонд нас подслушивал, подменяли им старый аппарат.
Я звоню домой Мяснику и рассказываю о краткой, но содержательной беседе с мистером Райкером. У Мясника руки чешутся проучить Клиффа, который накануне, получив судебное предписание, высказал моему посыльному пару ласковых. Даже по поводу его матери проехался. От кровавой расправы Клиффа спасло только присутствие двоих дружков. Мясник ещё вчера сказал мне, чтобы я непременно известил его, если Клифф начнет угрожать. Его приятель Роки, подрабатывающий вышибалой в одном из ночных клубов, всегда готов составить ему компанию и поразмяться. Я беру с него слово, что они только напугают парня, а увечить не станут. Мясник говорит, что они с Роки подловят Клиффа в безлюдном месте, скажут про этот телефонный звонок и доходчиво объяснят, что берегут мой покой. Еще один звонок с угрозами, и ему не поздоровится. Я принимаю этот план с восторгом. Жить в страхе мне совершенно не улыбается.
А вот Мясник обожает подобные заварухи.
Репортер из «Мемфис-пресс» приходит в одиннадцать. Пока мы беседуем, репортер отщелкивает целую катушку пленки. Репортер выспрашивает у меня все подробности дела и процесса, а я не скуплюсь на детали. Теперь уже утаивать мне нечего. Я упоминаю добрым словом Драммонда, превозношу Киплера и расхваливаю на все лады присяжных.
Репортер обещает, что статья появится уже в завтрашнем номере газеты.
* * *
Я брожу по конторе, просматриваю почту, прослушиваю на автоответчике накопившиеся за неделю звонки. Настроения работать нет, и я невольно вспоминаю, что клиентов-то у меня — раз, два и обчелся. Половину времени я снова и снова перебираю в памяти перипетии процесса, а оставшееся время трачу на мечты о нашем будущем с Келли. Эх, и везунчик же я!
Я звоню Максу Левбергу и рассказываю подробности. Аэропорт О'Хэйр был закрыт из-за бурана, и Макс не сумел вылететь в Мемфис, чтобы поспеть на процесс. Мы болтаем целый час.
* * *
Наша вечерняя встреча с Келли протекает так же, как накануне, только еда и фильм другие. Келли обожает китайскую кухню, и я принес с собой целый мешок из китайского ресторана. Мы сидим в той же позе, как и вчера и смотрим не очень смешную комедию.
Но мы вовсе не скучаем. Келли потихоньку приходит в себя. Синяки рассасываются. Ей уже легче улыбаться, да и движения причиняют меньше боли. Наши обоюдные прикосновения становятся чуть смелее, но не много. Мы оба мечтаем о большем.
Келли не терпится выбраться из тренировочного костюма. Его здесь каждый день стирают, но он ей до смерти надоел. Она грезит о прежней красоте и о совсем другом наряде. Мы хотим как-нибудь проникнуть к ней домой и забрать её одежду.
Но мы по-прежнему не строим планов на будущее.
Понедельник, утро. Теперь, сделавшись богатым и уважаемым, я позволяю себе поспать до девяти и заявиться в контору к десяти, облаченный в спортивные брюки, мокасины и рубашку без галстука.
Мой компаньон деловито упаковывает в ящики документы по делу Блейков и разбирает складные столы, которые в течение долгих месяцев загромождали нашу приемную. Настроение у нас обоих приподнятое. На сердце легко и приятно. Мы полны сил и радужных надежд. Дек выскакивает на улицу, вскоре возвращается с кофе, и мы сидим, наслаждаясь горячим напитком и обсуждая наши звездные минуты.
На случай, если мне понадобится ещё один экземпляр, Дек вырезал статью из вчерашнего выпуска «Мемфис-пресс». Я благодарно киваю, хотя дома у меня лежит целая стопка газет. Обстоятельную историю моего триумфа наряду с моей фотографией за письменным столом поместили на первой полосе «Метрополитен». Все воскресенье я не мог глаз отвести от этого фотоснимка. Газету получают в трехстах тысячах домов. Такую рекламу не купишь ни за какие деньги.
Несколько поздравлений пришли по факсу. Двое ребят, с которыми я учился, поздравляют меня с удачей и шутливо просят дать денег взаймы. Очень милое послание от Мэдилайн Скиннер из юридического колледжа. И целых два — от Макса Левберга. Первое — ксерокопия короткой заметки об исходе процесса, вырезанной из чикагской газеты. Второе — копия статьи из вчерашнего номера крупнейшей газеты, издающейся в Кливленде. В ней подробно изложена суть дела, сам процесс и его исход, а на закуску описаны новые невзгоды, свалившиеся на «Прекрасный дар жизни». По меньшей мере семь штатов, и в том числе Огайо, занялись расследованием деятельности компании. По всей стране недовольные владельцы страховых полисов подают иски. Ожидается, что Мемфисский вердикт породит целую волну обращений в суды.
Ха-ха-ха! Неприятности «Прекрасного дара жизни» приводят меня в восторг. Мы громко хохочем, вспоминая, с каким нелепым видом М. Уилфред Кили пялился на компьютерную распечатку. Да, молодцы из страховой компании здорово повеселили публику.
Из цветочной лавки приносят роскошный букет — подарок от Букера Кейна и ребят из конторы Марвина Шэнкла.
Я ожидал, что телефон раскалится от звонков потенциальных клиентов, но он пока молчит. По словам Дека, с девяти до десяти звонили двое, один из которых ошибся номером. Меня это не беспокоит.
В одиннадцать звонит Киплер, и, на случай, если Драммонд продолжает подслушивать, я снимаю трубку «чистого» аппарата. У судьи любопытные новости, которые и меня касаются. В понедельник, когда до начала процесса мы собрались в его кабинете, я сказал Драммонду, что готов отозвать иск при условии выплаты нам с Дот одного миллиона двухсот тысяч долларов. Драммонд с презрением отмахнулся, и мы отправились судиться. Судя по всему, Драммонд не удосужился передать мои условия своим клиентам, которые теперь уверяют, что отнеслись бы к моему предложению со всей серьезностью. Не знаю, так ли это на самом деле, но, согласитесь — миллион двести тысяч выглядят сейчас для проигравшей стороны куда привлекательнее, нежели пятьдесят миллионов двести тысяч. Как бы то ни было, владельцы компании утверждают, что были готовы выложить эту сумму, а великий Лео Ф. Драммонд совершил чудовищную ошибку, не сумев или не пожелав передать им мое предложение.
Андерхолл, юрисконсульт «Прекрасного дара жизни», в течение всего утра перезванивался то с Драммондом, то с Киплером. В компании не просто рвут и мечут, но и ищут козла отпущения. Поначалу Драммонд отрицал свою вину, но Киплер засвидетельствовал, что все обстояло именно так. Вполне возможно, что и мне придется подключиться. Меня могут попросить изложить эту историю в письменном виде. С удовольствием, радостно соглашаюсь я. Хоть сейчас этим займусь.
Руководство «Прекрасного дара жизни» уже официально отказалось от услуг Драммонда и «Трень-Брень», но, похоже, что дело на этом не остановится. Андерхолл пригрозил, что подаст на драммондовскую фирму иск за преступную небрежность. В неслыханных масштабах! Как и все адвокатские конторы, «Трень-Брень» застрахована от подобных провалов, однако у подобной формы страховки есть предел. На пятьдесят миллионов никого не страхуют. Ошибка стоимостью в пятьдесят миллионов долларов обойдется Лео Ф. Драммонду дорого.
Нехорошо, конечно, но меня это радует. Положив трубку, я делюсь новостями с Деком. Едва услышав, что страховая компания может подать иск против «Трень-Брень» он разражается хохотом.
Затем звонит Купер Джексон. Сегодня утром он и его коллеги, в свою очередь, подали иск в федеральный суд Шарлотта [15]. Они представляют интересы свыше двадцати истцов, пострадавших от «Прекрасного дара жизни» в 1991 год, том самом году, когда действовала разоблаченная мной схема. В удобное для меня время Джексон приедет в Мемфис, чтобы покопаться в моих архивах. В любое время, говорю я, когда угодно.
