– А когда он возвращается?
– Не знаю, он перезвонит.
– Это очень важно и срочно. Могу я узнать номер мобильного телефона Михаила Петровича?
– Нет. Если господин Копылов сам не снабдил вас своим номером, то я этого, разумеется, сделать не могу.
Против подобной логики не попрешь, но я начала терять терпение и ответила довольно резко:
– А что вы можете?
– Передать сообщение, которое оставите вы. – Ни один мускул не дрогнул на лице секретарши. Она отвечала ровным, спокойным, но уверенным тоном. И не повелась на мою провокацию.
– Хорошо, дайте мне ручку с бумагой, я напишу для Михаила Петровича записку.
Секретарь подала требуемое, я кратко представилась и попросила срочно со мной связаться. Никита во время разговора с девушкой, молча хлопая глазами, стоял в сторонке. Мы вышли из офиса и переглянулись.
– Странно все это. Не находишь?
– Думаешь, врет?
– Не знаю, но если Копылов и уехал, то что-то слишком вовремя.
– Меня изумило поведение секретаря: она вела себя так, будто впервые меня видит. На самом деле мы встречались не раз.
На выходе из здания я внимательно посмотрела вверх, прикидывая, куда выходят окна адвокатского офиса. После несложных вычислений удовлетворенно фыркнула и кивнула ожидавшему Никите в сторону парковки.
– Он ждал нас, видел из окна и велел секретарше выпроводить.
– Ты уверена?
– Процентов на восемьдесят. Конечно, есть вероятность, что Копылов действительно отсутствует, тогда он свяжется с нами сразу, как приедет.
– Может, устроим засаду? Подстережем его у выхода! – азартно воскликнул мальчишка.
– Не станем пока. Если допустить, что Копылов уклонился от встречи с нами, он будет настороже и может покинуть здание через другой вход. В таких центрах их как минимум два, а то и больше. Тогда смысл нашей засады сводится к нулю, только время потеряем. Подождем, вдруг он честный человек и сам позвонит. А если на связь господин Копылов не выйдет, попробуем поймать его здесь в будний день с утра.
– Да, правильно, не может же он отменять все свои встречи, чтобы от нас сбежать.
– Точно. Куда направимся? Нужно проведать отца в больнице.
– Может, сначала на кладбище? Я хочу сказать, папа все равно еще в коме… – Мальчик сбился и замолчал, словно подавился невидимым комком. Но я отлично поняла недосказанную мысль.
– Хорошо. Если хочешь, сначала поедем на кладбище.
– Хочу.
– Тогда давай зайдем вон в тот цветочный магазинчик, выберешь букет.
– А можно? В том смысле, что я и так некоторым образом оказался на твоем содержании. Это удобно?
– Никита, в моем бюджете покупка букета или обед в кафе не пробьет бреши. Мы с тобой оговорили, что расходы оплачиваю я, а вы с отцом их возместите вместе с оплатой гонорара, когда закончится вся эта история. Так что давай не возвращаться больше к теме расходов, просто говори, если что-то нужно. Идет?
– О’кей, Женя, а когда закончится эта история, мы с тобой больше не увидимся?
– Ну, мои услуги довольно дороги. Так что обычно я решаю проблему заказчика, он оплачивает счет, и каждый из нас идет своей жизненной дорогой. – После этих слов мальчишка сжал губы и понуро опустил голову. – Но нам ничто не мешает видеться время от времени, все-таки в одном городе живем.
– Да, а еще нужно разгадать загадку классификации твоего турмалина, – обрадовался Никита.
– Вот видишь, так что один повод встретиться уже нашелся. Разве что ты станешь страшно богатым и на весь мир знаменитым ювелиром и не найдешь времени для бодигарда Евгении Охотниковой, – решила немного подтрунить я.
– Никогда! – горячо вскричал мальчишка. – Я никогда тебя не забуду. И всегда буду рад увидеть.
– Ты вроде как прощаешься. Нам еще долго вместе быть. И в конечном итоге я выставлю вам с отцом огромный счет, – дурачась, протянула я, разведя в стороны руки.
Стараясь поддерживать разговор в подобном шутливом тоне, я как могла отвлекала подростка от печальных мыслей.
* * *
Мы купили букет из ярких желтых роз. Никита отказался от какого-либо оформления, заявив, что мама всегда любила просто розы без обертки. По дороге на кладбище он украдкой смахивал слезы, то отвернувшись к окну, то прикрываясь от меня букетом. Но шмыгающий нос выдавал мальчишку с головой. Я наклонилась к бардачку, достала бумажный платок:
– Возьми, Кит. Когда в детстве ты разбивал коленку, тебе, наверное, говорили, что мужчины не плачут?
– Ага, – он шмыгнул носом.
– И это правильно, простая ссадина того не стоит. Но боль души нельзя отключить волевым усилием. Если хочется, поплачь. Не нужно меня стесняться.
– И станет легче?
– Нет. Может, со временем и полегчает, но не сразу, врать не буду.
Никита, разумеется, помнил, в какой части кладбища расположена могила бабушки с дедушкой, так что скромный земляной холмик мы нашли сразу, особо не блуждая. На деревянном кресте – табличка с именем и фамилией, рядом три скромных венка от экономки, повара и горничной. Кругом рассыпана свежая земля. Мальчишка, кажется, скрипнул зубами, так сильно он сжал челюсти. Я внимательно оглядывала весь периметр. Нас вполне могут здесь ждать, просчитать желание ребенка побывать на могиле у матери несложно. А мест для засады киллера сколько угодно. Наши кладбища в этом смысле уступают заграничным: деревьев и кустов масса. Но отказать Никите только из соображений безопасности я не решилась, мальчику и так тяжело.
– Ее пришли провожать в последний путь три чужие тетки, – горько всхлипнул ребенок, – ни меня, ни папы не было рядом.
– Это не ваша вина. Зато теперь ты здесь. Простись сейчас. И женщины были не такие уж и чужие: тетя Маша знала маму с детства. А остальные, раз пришли, искренне ее любили.
– Здесь так мрачно.
– Со временем вы с отцом все исправите, наведете порядок. Поставите красивый памятник, обложите надгробье мрамором. Не обижайся, я не рискну оставить тебя здесь одного. Постою рядом. – Мне хотелось добавить: в случае чего, успею твою голову пригнуть, – но не стала. Просто внимательно осматривала периметр.
Никита постоял, молча всхлипывая, наклонился положить букет. Потом передумал, опустился на колени и рассыпал цветы по могиле.
– Мы ведь еще приедем?
– Конечно. Пойдем?
– Да.
Мы тихонько шли по кладбищенским аллеям, я обнимала Никиту за плечи, продолжая зорко смотреть по сторонам. Мальчишка не прекращал всхлипывать и утирать бегущие по щекам слезы, уже не стесняясь моего присутствия.
Солнце клонилось к закату, уходящий день практически не продвинул нас в расследовании и не принес ответов на интересующие нас вопросы. Была ли авария случайностью, или это злой умысел? На бизнес-разборки вроде не похоже, но всякое бывает. Нужно будет подробнее расспросить Никиту, не было ли у отца проблем. Может, ему угрожали? Или перешел дорогу мстительному конкуренту? Могли ли у семьи быть долги? На эту мысль наводит факт блокировки кредитки. Или мальчика хотят лишить денег, самостоятельности и таким образом к чему-то принудить? Интересно, а кто наследник? Автоматически Никита, или существует завещание? В последнем вопросе лучше всех осведомлен адвокат, но от встречи он явно уклонился. Думаю, не стоит рассматривать Копылова как союзника, скорее наоборот. И хоть доказательств пока никаких, одни догадки, нужно быть настороже.
Был еще ранний вечер, но мы с Никитой рассудили, что в больницу лучше отправиться с утра. Нужно поговорить с лечащим врачом Николая, мальчишка захочет проведать отца. А сейчас мы не застанем никого из начальства. Поэтому я направила свой верный «фольк» в сторону улицы Грибоедова. Никита больше не плакал, хранил мрачное молчание. Я решила его немного отвлечь разговором:
– Как тебе моя машина? Ты вообще техникой увлекаешься? Или драгоценные камни и украшения все время отнимают?
– Хорошая машина, неплохие технические характеристики, но мне больше спортивные авто нравятся. Хотя ты права, я не очень увлекаюсь техникой, изучение ювелирного искусства отнимает все свободное время.
– Тогда откуда пассаж про технические характеристики?
– Я же не «ботаник» и не в вакууме живу. Мальчишки о машинах целыми днями болтают.
– И что говорят?
– Насколько я помню, в «фольке» есть одно слабое место – ручки все время ломаются. А так отличная машина.
Я фыркнула.
– Что? – удивился моей реакции мальчик.
– Только сегодня забрала машину с СТО, ну, ты помнишь, я говорила.
– Ага.
– Мастер то же самое сказал. И ручку передней пассажирской двери ремонтировали. Так что правы твои друзья. Никит, скажи, ты по-прежнему считаешь аварию, в которую родители попали, случайной? Или изменил мнение?
– Я теперь уже ни в чем не уверен. Хотя предположить, кому это надо, не могу. Просто нет вариантов. Отец партнеров по бизнесу не имел, долевых партнеров, я имею в виду. Таких, кто выиграл бы материально от его отсутствия.
