– Хватка душителя, – подумал Ма Чжун. Он согнул свою могучую шею, чтобы упереться подбородком в руку нового противника, а пальцкг тем временем шарили за спиной. Его левая рука лишь оторвала клок одежды, но Правая крепко схватила ногу. Дернув из всех сил, он одновременно рванулся вправо. Оба упали, но Ма Чжун оказался сверху. Его бедро, подкрепленное всем весом тела, едва не сломало таз душителя. Хватка ослабла. Ма Чжун стремительно вскочил, как раз вовремя, чтобы уйти от удара кинжалом предыдущего противника, который только что поднялся.
Ускользая от удара, Ма Чжун схватил нападавшего за запястье. Он вывернул его, перекинул разбойника через плечо и, резко наклонившись, заставил описать в воздухе длинную кривую. Замечательный полет завершился у стены дома, и мужчина рухнул на винный кувшин, разлетевшийся вдребезги. Разбойник же остался совершенно недвижим.
Ма Чжун подобрал кинжал и закинул его за стену. Повернувшись к оставшимся в тени темным фигурам, он любезно объяснил:
– Наверное, вы находите меня несколько грубоватым, большие братья, но иной раз мне не хватает терпения с теми, кто развлекается ножом.
Единственным ответом было невнятное бормотание, которое можно было истолковать как угодно.
Оставшегося на земле гиганта рвало почти не переставая. В короткие промежутки он поочередно то стонал, то сыпал проклятьями.
Ма Чжун схватил его за грязную бороду и швырнул на стену. Когда его плечи коснулись стены, раздался глухой стук, и тот, еще с трудом дышавший, сполз вниз, вращая большими глазами.
Обретя, наконец, способность говорить, он хрипло спросил:
– Теперь, когда обмен любезностями завершен, не соблаговолит ли наш почтенный старший брат сообщить нам свое имя и профессию?
– Меня зовут, – небрежно ответил Ма Чжун, – Чжун Бас. Я честный коробейник, продающий свой товар вдоль больших дорог. Сегодня утром, когда солнце только что взошло, я встретил на дороге богатого торговца. То, что я нес, так ему понравилось, что он не отпустил меня, пока не приобрел все мои товары за тридцать серебряных монет, которые мне тотчас же и вручил. Я поспешил сюда, чтобы возжечь благовонную свечу богам в знак признательности.
Его собеседники прыснули, а тот, кто чуть раньше пытался его задушить, осведомился, пообедал ли он. Услышав отрицательный ответ Ма Чжуна, колосс подозвал старика, готовившего на прогорклом масле, и вскоре все расселись вокруг костра, закусывая чесночными пирожками.
Гиганта звали Чэн Па. Он с гордостью представился избранным вождем преступного мира Пуяна с дополнительным титулом советника гильдии нищих. Вот уже два года, как он и его сотоварищи осели в этом месте. В прошлом храм процветал. Но случилась какая-то неприятность, и монахи его покинули. После их ухода власти запечатали ворота. По словам Чэн Па, место было приятным, спокойным и не слишком удаленным от центра.
Ма Чжун признался новым товарищам, что находится в сложном положении. Хотя он и укрыл тридцать серебряных монет в надежном месте, он хотел бы побыстрее покинуть Пуян, ибо ограбленный купец, наверное, принес жалобу. Ему совсем не улыбалось странствовать с таким количеством серебра у себя в рукаве. Поэтому он хотел бы обменять монеты на предмет помельче, который можно было бы легко укрыть в одежде. К тому же он был готов и несколько потерять на сделке.
Чэн Па важно покачал головой.
– Мудрая предосторожность, старший брат! В этих местах серебряные монеты являются редким товаром. Нам приходится видеть только медь. Если нужно обменять серебро на нечто равной стоимости, но меньшего веса, остается одно золото. И не хочу тебя обманывать, старший брат, люди нашего братства редко испытывают удовольствие прикосновения к желтому металлу. Может быть, раз в жизни... да и то!
– Да, – ответил Ма Чжун, – это слишком редкое сокровище. Но бывает, что нищий находит на дороге золотую безделушку, выпавшую из паланкина богатой женщины. А новость о подобной находке распространяется быстро. Вы, как советник гильдии нищих, ее услышите первым!
Чэн Па задумчиво почесывал себе живот, соглашаясь, что это может случиться.
Заметив, что в ответе не чувствовалось подъема, Ма Чжун порылся в своем рукаве и извлек оттуда серебряную монету, которую подбросил в ладони так, чтобы свет факела хорошо ее осветил.
– Пряча свои тридцать серебряных монет, – пояснил он, – я сохранил одну при себе, чтобы она принесла мне удачу. Я задаюсь вопросом, не согласитесь ли вы ее принять в качестве задатка в счет комиссионных, на которые ваша роль посредника дает вам законное право?
Чэн Па с удивительной ловкостью сгреб монету. Широкая улыбка скривила его большой рот.
– Старший брат, – ответил он, – посмотрю, что смогу для тебя сделать. Возвращайся завтра вечером!
Ма Чжун его поблагодарил и, обменявшись несколькими любезными словами со своими новыми друзьями, распрощался.
8. СУДЬЯ ДИ РЕШАЕТ ПОСЕТИТЬ СВОИХ КОЛЛЕГ. ОН ОБЪЯСНЯЕТ СЕКРЕТАРЮ, ЧТО ПРОИЗОШЛО НА УЛИЦЕ ПОЛУМЕСЯЦА
Вернувшись в ямынь, Ма Чжун сразу же переоделся в свое обычное платье. Затем он прошел на большой двор, по пути заметив, что в кабинете судьи еще горит свет.
Судья совещался с секретарем Хуном. Увидев бывшего «Рыцаря зеленых лесов», он прервался и спросил у него:
– Ну, дружище, что за новости ты принес? Ма Чжун вкратце описал свою встречу с Чэн Па и сообщил о его обещании.
Судья выглядел удовлетворенным.
– Нужна была бы редкая удача, чтобы уже в первый день схватить преступника, – заметил он, – Ты проделал великолепную работу. Ты установил отношения с тем, с кем нужно. В той среде новости передаются с невероятной быстротой, и я думаю, что очень скоро твой друг Чэн Па поможет нам найти исчезнувшие золотые заколки для волос. А они нас выведут прямо на убийцу! Когда ты пришел, мы с секретарем обсуждали, не следует– ли мне уже завтра отправиться в дорогу, чтобы нанести визиты вежливости моих коллегам в соседних уездах. Радо или поздно мне будет надо соблюсти обычай, а нынешний момент очень удобен. Меня не будет в Пуяне два или три дня. Тем временем ты продолжишь поиски убийцы с улицы Полумесяца. Если считаешь необходимым, я скажу Цяо Таю, чтобы он тебе помог.
– Предпочитаю и дальше действовать один, – ответил Ма Чжун. – Если два человека начнут задавать вопросы об одном предмете, это может вызвать подозрения.
Судья согласился, и Ма Чжун ушел.
– Было бы совсем неплохо, если бы ваше превосходительство отсутствовали пару дней, – задумчиво заметил секретарь Хун. – Суд был бы закрыт, и у нас имелся хороший предлог несколько отложить дело об улице Полумесяца. В Пуяне начинают перешептываться, что ваше превосходительство выгораживает кандидата Вана, потому что он принадлежит к сословию людей образованных, тогда как его жертва всего лишь дочь бедного мясника.
Судья Ди пожал плечами.
– Как бы то ни было, – сказал он, – у меня твердое намерение завтра выехать в Вуий. На следующий день я проследую до Циньхуа и вернусь домой через три дня. Ма Чжуну и Тао Гану во время моего отсутствия могут потребоваться указания, поэтому ты не будешь меня сопровождать. Ты останешься в Пуяне и тебе я доверю печати суда. Отдай необходимые приказания для организации поездки и проверь, чтобы для моего коллеги Пэна в Вуий и судьи Ло в Циньхуа были отобраны приличные подарки. Пусть дорожный паланкин будет готов к восходу солнца и ожидает меня на Большом дворе вместе С вещами.
Секретарь заверил, что приказы будут точно исполнены, и судья погрузился в изучение дел, оставленных у него на столе первым писцом.
Секретарь Хун продолжал, однако, стоять перед своим господином. Немного погодя тот поднял голову и спросил:
– Что тебя беспокоит, секретарь?
– Я немало размышлял над этим делом об изнасиловании и убийстве, благородный судья. Я читал и перечитывал все документы, но тщетно, я так и не могу разгадать вашу мысль. Конечно, уже очень поздно, но если ваше превосходительство соблаговолили бы дать дополнительные объяснения, я смог бы спать спокойнее те две ночи, что вы, ваше превосходительство, будете в отъезде.
Судья улыбнулся и, положив нефритовый груз на бумаги, которые читал, откинулся на спинку кресла.
– Прикажи слугам приготовить свежий чай, – сказал он, – и садись на этот табурет. Я изложу тебе то, что, на мой взгляд, действительно произошло роковой ночью шестнадцатого числа.
Судья Ди выпил чашку очень крепкого чая и начал:
– Как только я услышал из твоих собственных уст основные подробности дела, про себя сразу же решил, что не кандидат Ван изнасиловал Чистоту Нефрита. Правда, женщины иногда возбуждают в мужчинах странные и жестокие мысли. Не без причины в своей «Летописи весны и осени» наш учитель Конфуций при случае называет женщину «творением, отмеченным смертью». Но только два типа людей претворяют в поступки черные мысли такого рода. Прежде всего это растленные преступники, вышедшие из низших слоев общества, а затем богатые развратники, превращенные всей своей распутной жизнью в рабов извращенных инстинктов. Ослепленный ужасом юноша, вроде усидчиво занимающегося и добропорядочного Вана, мог бы в крайности удушить свою жертву. Но сначала изнасиловать, к тому же после шести месяцев интимных с ней отношений?.. Это мне показалось совершенно невозможным. Следовательно, приходилось искать подлинного виновника среди тех двух групп, о которых я тебе только говорил. Я сразу отверг мысль 6 богатом выродке. Такие особы посещают закрытые заведения, где любое извращение будет удовлетворено, если предложена соответствующая цена. К тому же обладатель большого состояния даже не подозревал бы о существовании такого бедняцкого квартала, как тот, где находится улица Полумесяца. Он не был бы в курсе тайных визитов Вана к возлюбленной, и еще менее вероятно, чтобы он занимался акробатикой на конце веревки! Оставался закоренелый преступник из низших слоев общества.
