— Милая, на вопрос «почему» существует лишь один правильный ответ, и начинается он со слова «потому».
— Ты не хочешь отвечать?
Джейсон кивнул:
— Если быть точным, то не могу и не хочу.
— А почему ты вернулся? — Тихий голос девушки дрогнул.
— Причем вовремя, тебе не кажется?
Она немного помолчала, а потом сказала:
— Да… Если бы ты не пришел…
— ..то ты бы вышла замуж за Гилберта и жила бы счастливо?
Валентина снова глубоко вздохнула.
— Это не имеет никакого значения. Главное, что пути назад нет.
«Какая-то ловушка, и выбраться из нее невозможно. — В сознании Вэл вертелись обрывки спутанных мыслей. — Что же делать? Венчаться завтра с Гилбертом я не могу, но и разрушить все тоже не могу. По крайней мере, не сейчас и не так».
Зазвонил церковный колокол, двенадцать мягких звучных ударов растаяли в воздухе.
— Вот и наступил день твоей свадьбы, дорогая. Как настроение? — Слова были, конечно, насмешливыми, но произнес их Джейсон печально.
Держась рукой за ступеньку, девушка хотела подняться.
Тело стало вдруг почему-то тяжелым, и сделать это оказалось очень непросто — куда девалась ее обычная легкость?
Взяв за талию, Джейсон одним рывком усадил ее на прежнее место.
— Вэл, не обманывай себя, ты ведь понимаешь, что не должна выходить за него.
Силы Валентины были уже на пределе.
— Ничего не поделаешь, я должна, — еле слышно сказала она.
— Прекрасно знаешь, что именно этого ты делать не должна! Я не пытаюсь воззвать к твоему сердцу, никаких страстных призывов, объятий и поцелуев, я хочу только, чтобы ты прислушалась к голосу разума. Если эта свадьба состоится, каковы будут ее последствия? У тебя ведь есть хоть немного дружеских чувств к Гилберту, так задумайся, приятно ли ему будет оказаться женатым на девице с вечно недовольной миной, этакой страдалице, к тому же еще и влюбленной в другого. Что касается меня, можешь быть уверена, я с радостью приму любое наказание, какое ты только придумаешь. Наконец, для разнообразия, подумай и о себе, тебе ведь нелегко придется.
Валентина была в отчаянии. Она и раньше гнала от себя мысли о том, что будет после свадьбы, а сейчас… Собственно, думать она не могла, ей просто стало страшно.
Девушка закрыла лицо руками и опустила голову на колени. После того как Джейсон внезапно исчез, в ее душе были только боль и одиночество, а теперь любимый рядом, он так близко — даже не касаясь, она чувствовала его присутствие… А что дальше, что сулит будущее, которое наступит после этих горьких часов небытия?
Лицо Вэл по-прежнему было опущено, молодой человек не шелохнулся и не произнес ни слова, но ей казалось, будто весь мир вокруг был его объятия. Девушка подняла голову и снова спросила:
— Почему же… ты… исчез? — в голосе ее дрожали слезы.
Джейсон опять неопределенно пожал плечами, но на этот раз все-таки туманно ответил:
— Мне надо было кое-куда съездить.
Вэл продолжала, будто не расслышав:
— Накануне ты пришел ко мне и не сказал, что уезжаешь. Целовал меня, зная, зная, что завтра я останусь одна, а потом пропал, даже не писал… — Голос дрогнул и затих.
— Понимаю, я не должен был так делать, но у меня не было выбора. Я ведь предупреждал, что наша любовь не будет легкой.
— Нельзя так просто исчезнуть, а потом вернуться как ни в чем не бывало, рассчитывая, что все можно начать с того же мгновения. Знаешь, если человек слишком несчастен, долго он этого вынести не может.
— Ты ведь знала, что такое со мной случалось: я уходил, потом приходил, и не писал при этом, — нетерпеливо бросил молодой человек.
— Я получила письмо. — Валентина не слышала его. — Не знаю, кто его послал… Там говорилось, что ты внезапно пропал, потому что здесь замешана одна девушка…
— Никакой девушки не было, а объяснить тебе, почему не предупредил тебя, я все равно не могу.
— Всего прислали три письма. Они были отвратительны… Как будто вместо букв — слизняки.
— Все анонимки такие. Следовало быть умнее и им не верить.
Девушка выпрямилась:
— Джейсон, я не поверила! Но ощущение гадливости, как будто не можешь отмыть руки от какой-то дряни, осталось.
— Попробуй скипидарным мылом с щеткой, — невесело посоветовал он. Следующая фраза была сказана уже жестким тоном:
— Просыпайся, Вэл! Нельзя верить мне и одновременно не верить. Твой анонимный корреспондент ведь не привел никаких доказательств того, что я уезжал к девушке? И я тебе никаких доказательств предъявить не могу, у меня их нет. Поэтому тебе придется принять решение вслепую: если ты мне веришь, то верь на слово, а если не веришь, то расстанемся сейчас, Я пожелаю тебе на славу повеселиться и пообещаю не досаждать в дальнейшем. Подумай, сегодня может состояться твоя свадьба, но ведь ее может и не быть.
Валентина не смогла больше сдерживаться и разрыдалась:
— Ты даже не сказал, что любишь меня!
Молодой человек по-прежнему был суров:
— Если ты не чувствуешь это, то какой смысл объяснять?
И внезапно Валентина поняла, что все ее сомнения были напрасными, и если и существует бесспорная истина, то заключается она в том, что Джейсон по-настоящему любит ее. Да, любимый уехал, не сказав ни слова, вернулся без объяснений, возможно, такое не раз еще случится, возможно, она будет страдать. Что же поделаешь? Она любит его так же, как он любит ее, и поэтому выходить замуж за Гилберта нельзя. Валентина вскочила со ступенек, следом поднялся и Джейсон.
— Мне надо идти. Я решила, Джейсон: свадьбы не будет.
Они расстались молча, без объятий и поцелуев. Внешние проявления их чувств, таких острых сейчас, обоим показались неуместными. «А я ведь чуть не предала их», — корила себя Валентина, возвращаясь домой. Она чувствовала себя лунатиком, которого разбудили на краю пропасти. Еще шаг — и все пропало. Еще несколько часов — и она стала бы женой Гилберта, абсолютно далекого ей человека. Девушке было жутко, но она радовалась, что все-таки успела стряхнуть с себя наваждение. И еще уверенность, что свадьбы завтра не будет, сопровождалась полнейшим недоумением по поводу того, как остановить запущенную машину: приготовления, назначенное венчание, гости, родственники…
Поднявшись на террасу, она вошла в дом, благо дверь была предусмотрительно оставлена ею приоткрытой. Когда девушка тщательно задернула за собой плотные портьеры, темнота в комнате стала абсолютно непроницаемой.
Что ж, идти придется наугад — не видно не то что на расстоянии вытянутой руки, а даже собственных пальцев, поднесенных к самым глазам. Валентина повернулась направо и поразилась яркому лучу света, прорезавшему тьму.
Дверь в гостиную Сциллы была приоткрыта, и свет падал оттуда.
Крошечное освещенное пространство будто притягивало ее к себе, и девушка машинально, без какой-либо цели направилась к двери. В полуметре от нее она остановилась, услышав донесшиеся до нее из комнаты голоса. Один принадлежал ее жениху.
— Сцилла, сколько можно говорить об одном и том же?
Какая от этого польза? — спросил он.
В ответ женщина саркастически рассмеялась:
— Дорогой, я и в самом деле не все на свете рассматриваю с точки зрения пользы и выгоды.
Было понятно, что Сцилла и Гилберт находятся совсем рядом, голоса слышались из одного и того же места; наверное, они сидели обнявшись. Гилберт с полустоном продолжал:
— Но мы все давным-давно обсудили.
— И выяснили, что многое тебе не под силу. — В голосе женщины слышалось презрение.
Гилберт, видимо, встал.
— Мы всегда знали, что долго это продолжаться не может.
— Да, тебе всегда хотелось, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, правда, дорогой? А если говорить прямо, ты всегда хотел захапать денежки Валентины.
— Я обожаю ее.
— Но деньги обожаешь немножко больше.
— У тебя нет ни малейших оснований так говорить! Сама знаешь: я не могу позволить себе жениться на девушке без состояния.
— Другими словами, не можешь себе позволить жениться на мне?
— Девочка, дорогая моя, вопрос о нашей женитьбе не обсуждается. Ты забыла, что ты замужем?
— Роджер разведется со мной… если узнает. — Голос Сциллы звучал на этот раз мягко и ласково.
Пожалуй, того, что услышала ошеломленная Валентина, было для нее многовато. Она повернулась и, вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться на мебель, на цыпочках заспешила к другой двери, осторожно проскользнула между створками и тихо прикрыла их за собой.
Мисс Силвер завершала свой вечерний туалет: как обычно, расчесала волосы, чтобы убрать их на ночь под сеточку, и облачилась в теплый голубой халат с аппликациями ручной вышивки, которые уже использовались для украшения двух предыдущих подобных нарядов почтенной дамы.
Она собиралась, как всегда перед сном, прочитать несколько страниц из Библии и открыла шестую главу Книги притчей Соломоновых. Пробежав глазами наставление не давать поручительства за другого, а также совет лентяю учиться трудолюбию у муравья, с чем следовало только согласиться, она остановилась на описании человека, умышляющего зло и сеющего раздоры. Ее внимание привлекло перечисление свойств, особо ненавистных Господу нашему:
