Как всегда, на душе у нее было светло и легко, когда она вышла из его почтовой программы. Прежде чем отключить компьютер, она по привычке проверила список последних посещенных сайтов, но и там не обнаружилось ничего необычного. Кристиан заходил на сайт «Экспрессен» и «Афтонбладет»,[5] на сайт издательства, да еще искал новое детское автокресло в интернет-магазине.
Но что все-таки за странная история с письмами? Он упрямо повторял, что понятия не имеет, кто стоит за этими загадочными строчками. Однако что-то в его тоне противоречило словам. Санна не могла точно сказать, что именно, и это доводило ее до полного отчаяния. Что он скрывает? Кто посылает ему эти письма? Может быть, они от любовницы? От бывшей любовницы?
Она сжала кулаки, потом разжала их и заставила себя дышать спокойно. Краткое ощущение облегчения ускользнуло, и она напрасно внушала себе, что все в порядке. Уверенность. Вот и все, что ей нужно. Она хотела знать, что Кристиан любит ее.
Но в глубине души она осознавала, что на самом деле он никогда ей не принадлежал. Кристиан всегда искал что-то другое, кого-то другого — все годы их совместной жизни. Она знала, что он никогда не любил ее. Во всяком случае, по-настоящему. И в один прекрасный день он найдет то, что искал, — ту, которую он на самом деле полюбит, а она останется одна.
Санна обхватила себя обеими руками. Затем встала со стула. Вчера почта принесла очередную распечатку от мобильного оператора Кристиана. Ее проверка займет некоторое время.
* * *
Эрика бесцельно бродила по дому. От этого бесконечного ожидания она уже готова была лезть на стену. Последняя книга готова, затевать новый проект сейчас не было сил. А заниматься домашними делами она могла лишь недолго — спина и суставы тут же начинали болеть. Так что ей оставалось лишь читать или смотреть телевизор. Или заниматься тем, чем она занималась сейчас, — бродить по дому в состоянии совершенной потерянности. Но сегодня, по крайней мере, суббота, и Патрик дома. Он увел Майю на прогулку, чтобы она подышала воздухом. Эрика считала минуты до их возвращения.
Звонок во входную дверь заставил ее сердце подпрыгнуть в груди от неожиданности. Прежде чем она успела открыть, дверь распахнулась, и в холл ввалилась Анна.
— Ну что, ты тоже сходишь с ума от всего этого кошмара? — спросила она и скинула куртку и шарф.
— Еще бы! — воскликнула Эрика и почувствовала, как настроение у нее сразу улучшилось.
Они прошли в кухню, и Анна кинула на стол пакет, запотевший изнутри.
— Свеженькие булочки. Белинда сама испекла.
— Белинда сама испекла? — переспросила Эрика, пытаясь представить себе старшую падчерицу Анны в переднике, раскатывающую тесто руками с черным маникюром.
— Она влюблена, — проговорила Анна, словно это все объясняло. Наверное, отчасти так оно и было.
— Да? Что-то не припомню, чтобы этот побочный эффект влюбленности когда-либо сказывался на мне, — проговорила Эрика, выкладывая булочки на блюдо.
— Судя по всему, он сказал ей вчера, что любит хозяйственных девушек, — усмехнулась Анна, поднимая одну бровь и со значением глядя на Эрику.
— Да что ты говоришь? Как он посмел?
Анна расхохоталась и потянулась за очередной булочкой.
— Спокойствие, только спокойствие! Тебе не придется отправляться к нему домой и перевоспитывать. Я видела этого парня — будь уверена, через неделю Белинда не захочет его видеть и вернется к своим мальчикам, которые одеты во все черное, играют в скандальных группах и совершенно не интересуются, хозяйственная она или нет.
— Будем надеяться, что так и будет. Однако булочки получились отменные, — проговорила Эрика, откусывая кусочек, и невольно зажмурилась от удовольствия. Свежеиспеченные булочки служили для нее источником почти неземного наслаждения.
— Да уж, при таких габаритах, как у нас с тобой, можно, во всяком случае, смело лопать булочки, — сказала Анна и взяла вторую.
— Да, но потом за это придется расплачиваться, — ответила Эрика, но не могла не последовать примеру сестры и тоже взяла вторую. У Белинды выявился редкостный талант.
— С близнецами ты все это быстренько растрясешь, — рассмеялась Анна.
— Ты наверняка права, — проговорила Эрика и задумалась о своем.
Кажется, сестра почувствовала, о чем она думает.
— Все будет отлично. К тому же на этот раз ты не одна, у тебя будет такая прекрасная компания! Мы с тобой поставим два кресла перед телевизором, будем сидеть рядышком и кормить наших младенцев.
— И по очереди звонить и заказывать еду с доставкой на дом к приходу наших дорогих мужей.
— Вот видишь! Все будет просто супер, — Анна со стоном откинулась на стуле и облизала пальцы. — Все, я наелась.
Положив отекшие ноги на стул, стоявший рядом, она сложила руки на животе и спросила:
— Ну что, ты поговорила с Кристианом?
— Да, я была у него в четверг.
Эрика последовала примеру Анны и тоже положила ноги на стул. Одинокая булочка, оставшаяся на блюде, буквально умоляла, чтобы ее съели, и после небольшой внутренней борьбы Эрика потянулась и взяла ее.
— Так что же все-таки случилось?
На мгновение Эрика заколебалась, однако она не привыкла скрывать что-либо от сестры и в конце концов рассказала ей обо всех письмах со зловещим содержанием.
— Боже, какой ужас! — воскликнула Анна и покачала головой. — И еще очень странно, что они начали приходить до того, как книга вышла в свет. Логичнее было бы, если бы они начали приходить сейчас, когда о Кристиане стала появляться информация в прессе. Я имею в виду — ему пишет человек, который явно не в себе.
— Да, похоже на то. Между тем Кристиан не желает относиться к этому всерьез. Во всяком случае, так он говорит. Зато я заметила, что Санна всерьез обеспокоена.
— Ничего удивительного, — сказала Анна и стала собирать пальцем крупинки сахара, оставшиеся на блюде.
— Во всяком случае, сегодня он будет раздавать автографы, — проговорила Эрика, и в ее голосе прозвучала гордость. Она во многом чувствовала себя причастной к успеху Кристиана и к тому же заново переживала вместе с ним свой писательский дебют. Ей вспомнилось, как она подписывала свои первые книги. Это было ни с чем не сравнимое чувство.
— Ух ты, здорово! А где он будет раздавать автографы?
— Сначала в книжном магазинчике «Книги и канцелярия», а затем в «Букиа» в Уддевалле.
— Надеюсь, народ повалит. Жаль будет, если ему придется сидеть там в одиночестве.
Эрика сморщилась, вспоминая свою первую автограф-сессию в книжном магазине в Стокгольме. Целый час она просидела, изо всех стараясь делать веселое лицо, в то время как люди проходили мимо, не обращая на нее никакого внимания.
— О нем так много писали в газетах, что кто-нибудь наверняка придет. По крайней мере, из любопытства, — ответила она, от души надеясь, что так и будет.
— И какое счастье, что газеты пока не разнюхали про всю эту историю с угрозами, — проговорила Анна.
— Да уж, повезло, — кивнула Эрика и заговорила о другом. Однако чувство смутной тревоги не покидало ее.
Они собирались поехать в отпуск, и он не мог дождаться этого дня. Он не понимал до конца, что это значит, но слово звучало так многообещающе — «отпуск». И они поедут в вагончике-прицепе, который стоит на участке.
Ему никогда не разрешалось туда заходить. Несколько раз он пытался заглянуть внутрь через окно, завешанное коричневыми шторами, но ему ничего не удавалось разглядеть, а дверь всегда была на замке. Теперь же мать затеяла уборку. Дверь прицепа стояла нараспашку, чтобы «хорошенько проветрить», как сказала мать, и множество подушек отправилось прямиком в стиральную машину, чтобы отстирался затхлый зимний запах.
Все представлялось каким-то сказочным приключением. Его волновало, разрешат ли ему сидеть в прицепе, пока они едут — в маленьком движущемся домике, летящем навстречу новому и неизведанному. Но спросить об этом он не решался. В последнее время у матери было непонятное настроение. Жесткие ноты в ее голосе звучали все отчетливее, отец все чаще уходил на прогулки или сидел, спрятавшись за газетой.
Иногда он замечал, что она смотрит на него каким-то странным взглядом. В ее глазах появилось какое-то новое выражение, которое пугало его и отбрасывало назад в ту темноту, которую он оставил позади.
— Ну что, ты так и будешь стоять и пялиться или все-таки собираешься мне помочь? — спросила мать, упершись руками в бока.
Он вздрогнул от суровых ноток в ее голосе и поспешно подбежал к ней.
— Возьми вот это и отнеси в прачечную, — сказала она и швырнула ему несколько дурно пахнущих одеял с такой силой, что он едва устоял на ногах.
— Да, мамочка, — пробормотал он и кинулся выполнять ее поручение.
