Ольга обернулась:
— А не пошли бы вы, Антон Николаевич… в анальное отверстие.
— ЧТО?!!!!
— Экий вы непонятливый. Я говорю — в жопу идите.
Быстрыми шагами она вышла из опустевшего актового зала. Тем самым лишив себя удовольствия пронаблюдать за тем, как Маклаков, задыхаясь от негодования, безумно вращал своими красными навыкате начальственными глазками
…Злая, раздраженная Ольга вышла из здания Управления и двинулась в сторону Литейного. Внутри всё клокотало, душа бунтовала и требовала принятия немедленного решения. Пускай даже и абсолютно неверного, но — немедленного! Из разряда — окончательно и бесповоротно. «Ноги моей здесь!.. Ни единого лишнего дня!.. К чёрту! Хоть чучелом, хоть тушкой!.. Куда угодно, с кем угодно!.. Хотя бы даже обратно в школу! А что такого? Уж лучше малолетние, нежели половозрелые дебилы!!!»
Ольга достала мобильник и набрала номер Золотова.
— Василий Александрович! Это Ольга. Не отвлекаю?
— Не отвлекаются любя. Категорически тебя приветствую!
— У меня к вам просьба — огромная-преогромная. Вернее, к вашим многочисленным связям.
— К каким именно: к служебным, дружеским, коррумпированным?
— Ко всем сразу. В частности, по поводу нашего с вами вчерашнего разговора. Я морально готова. Готова встретиться и поговорить с этим вашим Мешком касательно перевода.
— Я так понимаю, что новое помело с места в карьер взялось за дело?
— Вроде того.
— Больно слышать. В общем так: сегодня вечером Андрюха как раз должен заехать к нам — чутка отметить мой пенсион, и всё такое. Дабы не откладывать в долгий ящик, давай-ка, ты тоже подруливай, часикам к семи. Я вас познакомлю и вы там уже сами всё обсудите. Устраивает такой вариант?
— Вполне. Вот только: ничего, если я с Дениской приеду? Я его последние дни практически не вижу. А у него совсем скоро в лагерь заезд.
— О чем разговор! Конечно, привози. Моя старуха только рада будет.
— Спасибо вам…
Сворачивая на Литейный, Ольга заметила остановившийся на светофоре троллейбус. Засим, свернув разговор и скоренько распрощавшись с Золотовым, она торопливо направилась к остановке — на работу.
* * * * *
— …По официальной статистике ежегодно до десяти миллионов россиян выступают свидетелями на уголовных процессах, — горячечно вещал Мешок. — Примерно половина из них получает угрозы в свой адрес. От этих десяти миллионов на Питер приходится… ну, допустим, тысяч пятьдесят. Ну, пускай даже сорок. Соответственно, двадцать тысяч теоретически могут стать нашими потенциальными клиентами. И это — только свидетели! Добавьте сюда еще тринадцать категорий слуг государевых. У-у!.. А у нас в отделе по штатному расписанию, помимо начальника, предусмотрено всего двенадцать рыл. Двое из которых — замы. Вот вам и вся арифметика.
На уже знакомой нам кухне Золотовых, за накрытым столом в данный момент сидели трое — сам хозяин, Андрей и Ольга. Беседа, она же застолье, была в полном разгаре. Маленький, установленный на холодильнике телевизор фоном вещал новости. Но к нему давно никто не прислушивался. Настоящие, жизненно важные для этой троицы новости, создавались здесь и сейчас. В режиме он-лайн.
— Что, неужто и правда двенадцать? — удивился Золотов. — Даже в нашей карманной тяге — штыков в два раз больше.
— Да если бы просто «штыки» — это еще полбеды. А так — не отдел, а сборище каких-то моральных обормотов. Фильм «Грязная дюжина» помните? Вот, и у нас что-то похожее. Когда восемь месяцев назад начали лепить структуру, разослали по всем подразделениям бумагу с требованием отобрать кандидатуры самых достойных. Ну, и что в итоге нам откомандировали — пояснять нужно? Либо — трудных, либо — залётных, либо — никаких. Но и первые, и вторые, и третьи — со… скажем так… нюансами.
— Как говорит мой Денисыч: «Самурай-самурай, кого хочешь выбирай»? — улыбнулась Ольга.
— Во-во. Что ни кадр, так прямо хоть сейчас бери — и харакири себе делай. Один — запойный; другой — малолетний дебил; третий, по причине своей абрековской внешности, постоянно влетает в истории с пэпээсниками; у четвертого- вечно стоит на все, что движется… прошу пардона… Ну, и так далее, по списку, — Андрей хрустнул кусочком яблока и, чуть успокоившись, докончил: — Нет, так-то ничего плохого сказать не могу — народ большей частию лихой. Но у каждого второго амбиции, гонор. Не побоюсь этого слова — апломб!.. Короче, «гоблины», они и в Африке гоблины.
— Сдается мне, Олька, что Андрей взялся тебя запугать, — усмехнулся Василий Александрович.
— Запугать? Меня? Это после нашего-то лепрозория? Не дождется!
— То есть, я могу расценивать ваши слова как принципиальное согласие? — немедленно уточнил Мешок.
— Можете! — подтвердила Ольга. — Будем считать, что меня подкупила ваша честность. А главное — ваши оклады.
— В таком разе, предлагаю немедленно выпить. За согласие. За этот продукт непротивления сторон.
— Решительно поддерживаю, — согласился Золотов, обновляя рюмки.
Чокнулись, выпили, закусили.
— Ма! А я у бабушки Лиды сорок рублей в «пьяницу» выиграл! — ворвался на кухню сияющий от удовольствия Прилепин-младший.
— Денис, сколько раз я тебе говорила, что играть на деньги это… В общем, это плохо.
— Почему? Я ведь не жульничал. Всё по-честному было.
— Золотые слова! — деланно умилился Василий Александрович. — Настоящие джентльмены зарабатывают исключительно честным, интеллектуальным трудом.
— Денис, вынь палец изо рта. Тоже мне, джентльмен. До кончиков обгрызаных ногтей.
— Деда Вася, а у тебя есть двадцать рублей? — хитровански поинтересовался малолетний шулер, пропустив замечание мимо ушей.
— В принципе, могу наскрести.
— Пойдем, я с тобой тоже сыграю. Мне как раз двадцати рублей не хватает, чтобы ножик купить. Для лагеря.
— Слушай, как тебе не стыдно? — возмутилась Ольга. — Люди подумают, словно бы тебе мать с бабушкой никогда карманных денег не дают. И вообще — зачем тебе в лагере ножик?
— Ольга, ну что ты в самом деле? — вступился за ребенка Золотов. — В лагерь — и вдруг без ножа?! Нет, это совсем не дело, — он поднялся из-за стола. — Ну, пошли. Только уговор: по-честному, так по-честному. Если проиграешь, чур, не реветь. Замётано?
— Замётано! — радостно согласился Денис, и старый и малый заговорщицки удалились в комнату. К ломберному, надо полагать, столику.
— Шантропа растет! — вздохнула Ольга.
— А, по-моему, славный парень. Общительный, незакомплексованный, — не согласился с ней Мешок.
— Это-то меня и пугает… Андрей, а может, пойдем покурим? Пока все при делах? Чтобы потом лишний раз Саныча не смущать.
— С удовольствием. Кстати, забыл поинтересоваться: как давно он бросил. Это после инфаркта, наверное?
— Нет. Всего лишь нынешним утром. После начала новой жизни.
Начальник и его будущая подчиненная вышли на балкон, плотно прикрыв за собой дверь
Ольга и Андрей стояли на балкончике и молча курили. В какой-то момент Мешок, не выдержав, снова, на этот раз куда более внимательно, чем некоторое время назад за столом, всмотрелся в лицо новой знакомой. Что ж — лицо как лицо, вполне миловидное, приятное. Пожалуй, что и доброе. Но вот глаза! Вернее, обрамленные маленькими лучистыми морщинками глазища. Уж такую вселенскую усталость и печаль они излучали, что поневоле начинало казаться, будто бы их обладательница напрочь, самой природой лишена способности улыбаться и радоваться жизни.
Затяжной, бесцеремонно-изучающий взгляд Прилепина стоически выдержала. Впрочем, это еще большой вопрос — кто кого в данную минуту изучал? По крайней мере сейчас Ольгу переполняли примерно схожие мысли и эмоции. Итак, Андрей Иванович Мешечко. Он же — Мешок. Чуть за 175. Крепко сбитый, в просторной рубашке на выпуск, которая могла скрывать либо пивной животик, либо отсутствие такового. Возраст в районе от 34-х до 38-ми. Определить точнее было сложно. Мешали: в волосах — седина, а в глазах — лукавые чертики. Женат (кольцо). Помимо прочего у Мешечко также наличествовали длинный нос и аккуратные руки — то, что в восприятии Ольги всегда считалось принадлежностью мужчины почти идеального…
Как ни странно, но в игре в «гляделки», первым отведя взгляд, проиграл Мешок:
— Ольга, если не секрет, конечно: почему вы с такой легкостью согласились на перевод? Все-таки без малого пять лет в карманной тяге? В отделе на хорошем счету, Саныч о вас исключительно с придыхательной интонацией рассказывает?
— Много причин. И все вроде как друг дружки стоят… Вот, хотя бы эта, — Ольга вытянула руки, демонстрируя Андрею внешние стороны ладоней.
— Не понял? Руки как руки. Вроде бы не дрожат.
— У вас, у мужиков вечно одна пьянка на уме… Посмотрите на ногти! Это же просто кошмар! Я забыла, когда в этой жизни последний раз делала маникюр!
