Крис рявкнул на все кафе:
– Выключи эту дрянь!
Бармен поспешно нажал на «стоп». Песня оборвалась на полуслове, парочка остановилась на полушаге… Мужчина и женщина взглянули на Криса и… дружно засмеялись. Потом спокойно вернулись к своему столику. Крис только и расслышал: «Местная мафия предпочитает Кучина». Он тяжело поднялся и подошел к веселой парочке. Мужчина что-то понял, весь подобрался, напружинился. Женщина по-прежнему улыбалась. Крис видел ее роскошные черные волосы и тонкие загорелые руки. Бармен по собственной инициативе поставил «Поручика Голицына». Крис протянул женщине руку:
– Пошли, потанцуем.
Она бесстрашно ответила:
– Спасибо, нет.
Он грубо схватил ее и одним легким рывком вытащил из-за стола:
– Я сказал – пошли.
Ее спутник вскочил. Крис махнул охранникам.
От первого удара мужчина уклонился. Вторым ударом ему разбили губу. Женщина пыталась вырваться, и Крис больно выкрутил ей руку.
Мужчина отчаянно сопротивлялся. Ему удалось угостить одного из охранников таким ударом, что тот тяжело, как медведь, рухнул на землю. Второй опешил – и тут же получил мощный хук в челюсть. Крис выпустил женщину, бросился на нахала и ударил его ногой под колено. Бармен тем временем запирал входную решетку, ограждавшую кафе от улочки, – он решил, что лишние свидетели сейчас совершенно ни к чему. Охранники встали с земли. Их глаза горели откровенной злобой…
Лена отступила на шаг назад. Она не успела даже испугаться.
Казалось, все происходит во сне. Или в кино. И совсем даже не с ней. Не с ними.
Вот трое амбалов наступают полукольцом на Ивана. Один размахивается – и бьет. Иван уклоняется. Кулак проходит мимо.
Вот Иван уже оказался в кольце троих мужчин.
Один из них – тот, что приглашал Лену танцевать, – достает пистолет. Входная дверь закрыта. Бармен и официантка вмешиваться не собираются.
– Ну держись, падла! – ревет мужик с пистолетом и бросается на Ивана.
…Рукоятка пистолета отчаянно больно хлестнула по щеке. Иван покачнулся – и тут же получил мощнейший удар по почкам. И потом – в живот. Лена, почему ты молчишь, Лена, почему просто смотришь и не зовешь на помощь?
Вот Иван уже на земле.
Главарь – тонкий бритый хлыщ – наступает ему на лицо ботинком. Двое других, нехорошо усмехаясь, обступают Ивана.
И вдруг Лена видит, как декорации чудесным образом меняются.
Охает главарь. Хватается за живот. Опускается наземь. Корчится. Хрипит.
Тут же удивленно, как сноп, падает на пол второй бандит. И, вскрикнув, схватившись руками за горло, прохрипев что-то, – третий.
Иван медленно встает с земли. Лицо его кровоточит. Глаза бессмысленны. Они ничего не выражают. У него под ногами корчатся подонки.
Иван, глядя невидящими глазами, хватает Лену за руку, тянет ее к выходу.
Переступая через троих поверженных, они выходят.
Официантка, бармен и сам хозяин провожают их изумленными глазами.
Крис и его приспешники лежат на полу кафе без признаков жизни.
***
Внезапно наступила тишина. «Куда подевались оркестры? – подумал Иван. – Народ, шум, смех?» Он чувствовал только, что кто-то крепко и нежно держит его под руку. Но никак не удавалось вспомнить, кто это… В голове стучало, было нестерпимо жарко и не хватало воздуха.
Иван с усилием повернул голову и как будто впервые увидел девушку, которую держал под руку. Испуганные глаза, узкие смуглые руки… Это же Лена, моя Лена!
Она ни о чем не спрашивала. Просто молча держалась за него и вела его все дальше от злосчастного кафе, к морю, к воде. Иван был благодарен за то, что она молчала.
Постепенно он начал различать окружающие их звуки. Оказалось, что и оркестры на месте, и по-прежнему полно гуляющих. Звуки постепенно наплывали и становились все громче и громче…
Лена привела его на санаторный пляж, почему-то незапертый, несмотря на позднее время. Усадила в креслице водного велосипеда, который на ночь вытащили на сушу. Ласково погладила по щеке:
– Все, Ванечка, все. Теперь все хорошо.
Рядом шипело море. Здесь, на санаторном пляже, не было ни души. В сумраке летней ночи он выглядел немного зловеще. Баррикада из лежаков. Траншеи-песочницы. Кривобокий душ. И одиночество, пустота в груди. Как будто он один во всей Вселенной. Один во враждебном мире.
– Испугалась? – спросил Иван. Лена отреагировала неожиданно:
– Иван, ты был ве-ли-ко-ле-пен. Настоящий воин!
Эх, женщины, женщины!.. Как вы любите воинов! Но что это было? Что было с ним? Он помнил только одно: драку. Удары чужих кулаков. Боль. Стыд. И – наползающую ярость. Ярости становилось все больше и больше. Она быстро набухала в нем – огненная, яркая. Потом ярость превратилась в огромный красный шар. Он ярче, больше… Он, этот полыхающий шар, становится нестерпимей, чем боль…
А после – взрыв, пустота, беспамятство…
Что это было? Что было с ним?
***
В половине второго ночи Иван проводил девушку до санатория.
Заспанный вахтенный отворил дверь.
Они поцеловались на прощание и договорились встретиться здесь же, у корпуса, завтра ровно в десять утра.
Иван сел за руль своего «жигуленка».
Что с ним было? Что случилось с ним сегодня? Что вообще, черт возьми, с ним происходит?
Дорога к дому Дегтяревых проходила мимо почтового отделения. Иван затормозил, остановился. Выключил зажигание. Дверь телеграфа и переговорного пункта была раскрыта. Внутри горел свет. Входили-выходили люди.
Иван вылез из машины, запер ее.
Ему обязательно надо было позвонить жене.
А зачем? А зачем – он и сам не знал.
***
Лена легко взбежала по мраморной лестнице.
Прошла по темным санаторским коридорам. Открыла дверь в свой номер.
Зажгла свет. Прошлась по оборудованному с казенным уютом номеру.
В голове был полный сумбур. Какая-то звенящая легкость и пустота. И радость.
Рука скользнула в карман шортиков и что-то нащупала там. Она вытащила: цепочка, крестик. Простая серебряная цепочка. Простой серебряный нательный крест. Лена вспомнила: во время драки в кафе этот крестик сорвался с груди Ивана, отлетел по полу к ней под ноги. Она машинально сунула его в карман – и забыла о нем.
Лена походила по номеру, затем задумчиво достала из тумбочки свой сотовый телефончик. С нынешнего года Абрикосовка была подключена к сотовой сети, так что позвонить куда угодно – хоть в Москву, хоть в Питер, хоть за границу – было не проблемой.
Лена набрала знакомый номер.
13 августа (та же ночь), 3 часа 10 минут. Азов-13. Капитан Петренко
Капитана разбудил телефонный звонок.
Просыпался он тяжело. Проснулся, когда телефон прозвонил раз пятнадцать.
Схватил трубку, еще не понимая, где он находится: у себя дома в Петербурге? В комитетской общаге в Москве? Где-то в командировке?
И что за телефон звонит? Его мобильный? Домашний?
Или то вовсе не телефон, а будильник?
Или он вообще в Петербурге, дома, и во дворе-колодце под окном сработала сигнализация у его «девятки»?
Нет, это все-таки был телефон. Капитан снял трубку.
– Товарищ капитан, разрешите доложить! – гаркнул прямо в ухо свеженький, молодой голос.
– Докладывайте, – просипел со сна Петренко и вспомнил все: он в офицерской гостинице в военном городке Азов-13, он ведет расследование таинственной смерти жены капитана Кольцова, а бодрый утренний голос принадлежит Грибочку – одному из бравых местных старлеев-особистов.
– Товарищ капитан, засекли Кольцова!
– Как засекли? – спросил Петренко, оттягивая и предвкушая главный вопрос: где же он, Кольцов?!
– В два десять он звонил по междугородному телефону своей жене…
– В морг? – иронически поинтересовался Петренко. Избыточная бравость старлея посреди ночи раздражала.
– Никак нет! Звонил Кольцов по междугородному телефону в квартиру своей бывшей жене. После того, как на звонок никто не ответил…
– Естественно… – пробурчал Петренко.
– …После этого, в два двенадцать по Москве, Кольцов позвонил майору Журавлеву…
«Это тот майор, жена которого – Золотые Шары – так любезно меня принимала», – вспомнил Петренко.
– …Разговор между ними зафиксирован. Записан…
– Тащите его мне. Ну и, старлей, откуда он звонил?
– Из Абрикосовки.
– Откуда-откуда?
– Виноват: из поселка городского типа Абрикосово. Черноморское побережье Кавказа.
– Там у него кто-то был… – вспомнил капитан вчерашний список родственников и однокашников экс-капитана Кольцова.
– Так точно. Дегтярев Василий. Его дружок по училищу…
Абрикосово… Черноморское побережье… На мгновение у капитана вдруг похолодело в груди: все-таки Черноморское побережье… Двенадцать, кажется, морских миль – а там территориальные воды… Он может похитить на побережье любой катер… Даже лодку… Граница сейчас на том участке знамо как охраняется – поди, не Таджикистан… А в море Кольцова может взять на борт любой корабль… Хоть турецкий, хоть натовский, хоть украинский… Вдруг Кольцов именно так все и задумывал? И это заранее подготовленная операция? И Кольцов уйдет?..
