Следователи согласно кивали и записывали.
– И еще кое-что, – сказал Вистинг и посмотрел на Нильса Хаммера. Он знал, что у опытного следователя уже много задач, но в поиске информации он был лучшим. – Я хочу знать все о водителе катафалка.
Хаммер стойко выдержал его взгляд.
– Сделаем, – уверил он.
Вопросов не было ни у кого. Заскрипели стулья, встреча завершилась.
В 11:30 субботы 2 октября Вистинг вернулся на место преступления. Прошло двенадцать часов с того момента, как он его покинул. В свете дня все выглядело по-другому. Ландшафт был более открытым, чем он представлял себе. Практически повсюду росли кусты можжевельника. В основном они едва достигали высоты в метр, были истрепаны и искорежены ветром. На площадке, на которой он оставил машину, открывался широкий вид на море. Холодный и влажный ветер врезался в сушу.
Вистинг форсировал красно-белые полицейские заградительные ленты. Возле государственной дороги было еще одно заграждение, держащее журналистов поодаль.
Путь, ведущий вниз к домам, был крутой и непроходимый. На тропе постоянно попадались скользкие корни, так что приходилось быть осторожным. По дороге ему встретились два техника-криминалиста, они сидели на корточках и изучали что-то возле тропы. Это что-то выглядело как маленький кусочек бумаги, втоптанный в вереск, обычный человек не обратил бы на него внимания. Для экспертов-криминалистов, которые метр за метром прочесывали вьющуюся перед ними тропу, любая мелочь была потенциальной уликой. То, что казалось незначительным сейчас, через какое-то время могло стать крайне важным. То, что казалось непонятным и никак не связанным с делом, могло стать решающей деталью, которой не хватало следствию.
Совсем рядом с ними лежала мертвая птица. Голова была запрокинута назад, а крылья раскинуты в стороны.
– Вы это видели? – спросил Вистинг.
Старший из техников утвердительно кивнул и выпрямился.
– Там дальше лежит еще одна, – сказал он и подошел к Вистингу. – Думаете, это имеет отношение к делу?
– А вы?
Мужчина покачал головой.
– Нет, – ответил он уверенно и ногой спихнул птицу с тропинки.
На площадке перед домом Вистинг остановился, чтобы прочувствовать место. В дневном свете оно казалось мирным и ухоженным.
Эксперты-криминалисты были и здесь. Один из них согнулся перед входной дверью в дом и что-то подковыривал. Он выпрямился, когда увидел Вистинга. Черная, свернувшаяся кровь и начерченные мелом очертания человеческого тела на грубом деревянном полу внутри свидетельствовали о том, что произошло.
Работа, проведенная Мортенсеном, показывала, что сценарий был другим, нежели тот, что они представляли себе ночью. Мужчину забили до смерти в узком коридоре, но он уже был смертельно ранен, когда его нога ступила внутрь дома.
У Вистинга была с собой карта с отмеченными местами находок: мобильного телефона и пустых гильз. Он последовал по тропинке, пока не нашел отметки на земле. Встал возле того места, где стоял стрелявший, и осмотрелся. Некоторые ветви на ближайшем лиственном кустарнике были сломаны, но было сложно сказать, что тому виной: полицейские собаки или человек, в панике бежавший сквозь ночную тьму.
Следователь поднял руки и прицелился над низкорослым кустарником, будто у него в руке был пистолет. Потом он напряг тело и нажал на курок воображаемого оружия.
Простая реконструкция не позволила ему понять лучше, что все-таки произошло. Он сложил карту пополам, сунул в карман и отправился обратно к машине.
Прилетел воробей и сел на капот. Казалось, что пернатый смотрит прямо на следователя. Перед тем как птица взлетела и исчезла, Вистинг успел уловить отблеск ужаса в маленьких черных глазах.
На пути обратно он сбавил скорость, когда проезжал место, где на него напали и угнали автомобиль. Неподалеку от крестьянского дома, в котором Вистингу помогли, прямо возле дороги стоял владелец. Он сгребал что-то на лопату и клал это в тележку. Вистинг подумал, не стоит ли ему остановиться и поблагодарить за помощь, но проехал мимо. В эту же секунду зазвонил телефон. Вистинг увидел, что звонила Лине, и ответил на звонок по громкой связи.
– Привет, папа, – сказала она, – это я.
Она произнесла четыре слова, но ему уже было понятно, что-то не так.
– Как у тебя дела? – спросила она, прежде чем он успел отреагировать.
– Суматошно, – ответил Вистинг. – А у тебя как?
– Я думала приехать домой.
– Ты будешь писать о деле?
– Нет. У меня творческий отпуск. Я просто думала приехать домой. Все в порядке?
Вистинг перешел прямо к делу:
– Что стряслось?
– Мне просто нужно уехать. Отдохнуть.
– У вас с Томми все хорошо?
– Нет.
Вистинг замолчал и заметил, как использовал возникшую тишину таким же образом, как на допросе, когда он хотел, чтобы люди сказали чуть больше.
– Все кончено, – продолжила Лине. – Вообще-то это был вопрос времени. Я думала приехать домой, так чтобы у Томми было несколько дней упаковать вещи и подыскать себе новый дом. Можно?
– Разумеется, – ответил Вистинг. – Конечно, со мной живет Сюзанне. У нее дома ремонт полным ходом, но все в порядке. Твоя комната свободна.
Лине молчала.
– Может, я поживу в нашем дачном доме? – наконец предложила она.
– В доме?
– Да, ты получил его от дяди Георга.
– Я не знаю, Лине. Туда никто не заходил много лет.
– Тогда самое время, – возразила дочь, – я могу там все отмыть и убраться. Смогу занять свои мысли.
– Но я не знаю, будет ли у меня время поехать туда с тобой.
– Тебе и не нужно. Я знаю, где расположен дом. Там есть и вода, и электричество.
Вистинг слышал, как идея пожить в доме дяди Георга изменила ее настроение. В голосе появилась энергия.
– Ключ лежит дома, – сказал он. – Ты можешь взять у меня средства для уборки.
– Куплю что-нибудь по дороге. Мне нужно будет еще раздобыть немного еды.
Он пожелал ей удачи и закончил разговор. Перед глазами была карта, которую повесили на стене в комнате для переговоров. Дом, в котором нашли мертвеца, был обведен красным кружком. Расстояние до дачного дома дяди Георга в Вэрвогене не превышало четырех километров. Они по-прежнему ничего не знали об убийце, который перемещался по холодному осеннему побережью.
Вистинг пошарил в ящике письменного стола в поисках болеутоляющего. Нашел пачку парацетамола, там оставалась последняя таблетка. Он выдавил ее из блистера и проглотил, запив глотком холодного кофе из чашки на столе.
Нильс Хаммер вошел в кабинет. За ним следовал бледный застенчивый мужчина в неприметном сером костюме. Вистинг узнал его, это был Ингвар Арнесен из похоронного агентства «Мементо».
Хаммер положил перед следователем на стол увеличенную распечатку паспортной фотографии.
– Оттар Мольд, – объявил он.
Вистинг взял фотографию исчезнувшего водителя катафалка. Лицо было широким, с темными близко посаженными глазами. У мужчины был высокий лоб, крупная челюсть и массивный, покрытый растительностью подбородок.
– Что нам о нем известно?
Мужчина из похоронного агентства остался стоять, а Хаммер занял стул для посетителей.
– Довольно много, – ответил следователь и начал листать записи. – Сорок шесть лет, два взрослых сына, проходит процедуру развода и живет в однокомнатной квартире в Торстранде.
Вистинг кивнул, чтобы коллега продолжал. Эта информация была ему уже известна.
– Самое интересное, что он сидел, – продолжил Хаммер.
– В тюрьме?
– Дважды. Три месяца в 2002-м и полгода в 2004-м.
– И за что же?
– Скупка краденого.
Ингвар Арнесен сделал шаг вперед.
– Об этом я ничего не знал, – уверил он вполголоса.
Хаммер выудил несколько скрепленных степлером листков.
– Вот последнее решение суда, – сказал он. – Оттар Мольд скупал ворованные компьютеры, телевизоры и DVD-проигрыватели, а потом перепродавал их.
Вистинг уставился на владельца похоронного агентства и хотел спросить его, как можно было нанять на работу такого человека. Если существовала ситуация, когда человек действительно нуждался в возможности положиться на других, она была связана с похоронами.
Ингвар Арнесен кашлянул.
– Он сам пришел ко мне, – начал он отвечать на незаданный вопрос. – Оттар сидел без работы три месяца, как он сказал, и безработным ему быть надоело. Я как раз заявил в службу занятости, что мне нужен помощник, но работа ведь специфическая, и кандидатов не было. Я оценил его инициативу и хотел дать ему шанс.
– А рекомендации у него были?
– Я разговаривал с курьерской службой, в которой он работал раньше. Они дали ему хорошие характеристики. Он был трудолюбив и всегда приходил на работу. Это было все, что мне нужно. Помощник, который мог забрать тело в больнице или доме престарелых или поехать со мной посреди ночи. Он был спокоен и вежлив, но не общался с клиентами. Этим я занимался сам. К тому же я ведь знаю его семью. Я хоронил его старших родственников и хорошо знаком с его матерью. Она активный член церковной общины.
