Алина успокоилась не сразу, но все-таки успокоилась. Вадим Сергеевич на руках отнес ее в постель, уложил, бережно прикрыл одеялом и сидел рядом, пока ее дыхание не стало ровным и спокойным. Уснула…
А ему уже и пытаться заснуть было бессмысленно: через два часа нужно собираться на работу. Обязательно нужно. Права Алина: он и сам не вынесет подобной очной ставки с сыном. Права его умница…
Его? Или уже…?
Алина проснулась от звука захлопнувшейся двери. Звук этот был едва различим, но все же его хватило, чтобы непрочный сон мгновенно разлетелся на сотни тысяч осколков, оставив ощущение тревоги и неуверенности. Через несколько секунд она осознала, что Вадим Сергеевич ушел на работу, что сегодня может вернуться Сергей, и что сегодня, скорее всего, ей придется из этого дома уходить.
О том, чтобы отправиться в институт на занятия, не могло быть и речи: она прекрасно понимала, что только понапрасну изведется там, не понимая ни слова на лекциях и в обязательном общении с однокурсниками. Две-три приятельницы знают, что со дня на день должен вернуться из армии ее жених — прикроют перед старостой потока, не страшно. Но вот как потом ходить в институт? Или в него и ходить-то уже не придется?
Ей вдруг стало страшно. До сих пор казалось, что все хоть и неприятно, в высшей степени неприятно, но вполне преодолимо. Нужно только сказать правду, ну, не всю, конечно, а лишь ее главную часть: я полюбила другого. Прости, но так вышло. Постараемся остаться друзьями…
Тьфу, пошлость какая, как в бульварных романчиках! Пошлость и глупость. Как они с Сережкой смогут остаться друзьями, если она, пока он служил в армии, премило развлекалась с другим? Да не один нормальный мужик этого не простит никогда в жизни!
Или… или все-таки простит? Ведь они с Сережкой столько лет были, вот именно что хорошими друзьями. А если решили пожениться, так потому только, что оба считали абсолютно естественным такое развитие отношений: дружба — любовь (читай, постель) — брак — дети. И тогда еще была жива Инна Ивановна…
Ох, если бы Инна Ивановна и сейчас была жива! Насколько бы все было легче, проще и чище! Никакой запретной любви к человеку, который должен в недалеком будущем стать ее свекром. Никаких романтических прогулок по Москве, Вене и Санкт-Петербургу. Вообще ничего такого, что окончательно вскружило ей голову и заставило открыть свои чувства. И не только чувства…
А если Сережка сегодня не приедет? Если это мучение, мучение ожидания растянется еще на неделю, месяц, а то и на несколько месяцев? Она же не выдержит, просто сойдет с ума. А как можно сойти с ума сложно?
Алина решительно вскочила с постели и отправилась в ванную. Вымыть голову, высушить длинные волосы, надеть домашнюю длинную юбку и какую-нибудь маечку. Все должно быть нарядно, но не слишком. Ждала? Да, ждала, но так, как ждут близкого родственника, для которого не нужно наряжаться и делать сложный макияж. Рада? Да, рада, но…
Время тянулось так, что Алина готова была вручную подводить стрелки на часах во всей квартире. Казалось, прошли сутки, а на самом деле только-только миновал полдень. Накануне она поставила тесто и уже успела испечь крохотные пирожки с капустой, любимое Сережкино блюдо. Поставила в духовку мясо, начистила картошку на гарнир. Неизвестно в который раз протерла пол на кухне…
И все равно звонок в дверь заставил ее вздрогнуть так, что чашка с чаем, которую она в этот момент подносила ко рту, выпала у нее из рук прямо на сияющие чистотой плитки.
Она распахнула дверь и увидела совершенно незнакомого молодого мужчину с атлетической фигурой и очень, очень знакомыми глазами. Сергей вырос по меньшей мере на ладонь, раздался в плечах, внушительная мускулатура угадывалась даже под военной формой. А глаза остались прежними: ясными, широко распахнутыми, синими-синими. Такими же, как у его отца…
— Алька! — выдохнул он. — Привет! Какая же ты стала красавица!
Все заготовленные слова тут же вылетели у нее из головы. Сергей бросил чемодан на пол в коридоре, ногой прихлопнул дверь и подхватил Алину на руки.
— Алька! Как я рад тебя видеть! Я боялся, что ты уйдешь в институт!
— Я… — попыталась она сказать.
— Потом, — бормотал Сергей, стремительно двигаясь к своей комнате. — Потом поговорим. Все потом…
Показалось ей, что во входной двери повернулся ключ? За широкой спиной Сережи она ничего не могла разглядеть…
А Вадим Сергеевич не выдержал — сорвался с работы сразу после обеда. Открыл дверь квартиры и увидел, как его сын — а кто еще это мог быть? — несет на руках женщину в свою комнату. Значит, он и Алина… Значит, молодость все-таки потянулась к молодости, а нежелание обсуждать эту тему — всего лишь обычное притворство. Она уже все решила. Она уже выбрала.
И тут его охватила страшная ревность. В голове вихрем пронеслось: «Ах, тварь! Уже наладилась в койку с Сергеем. Обо всем забыла. А ведь совсем недавно… Ну, так я ее сейчас убью, вот и все. Убью, пока ничего между ними не произошло!»
В следующую секунду он уже испугался собственных мыслей. Нарочито медленно вышел из квартиры, тихонечко закрыл за собой дверь, спустился по лестнице и…
И остановился. Он просто не знал, что дальше делать, куда идти. Там, в квартире, осталась его любимая — все еще любимая! — девочка, которая только что предала его. Выбрала его собственного сына, давно запланированную свадьбу, поездку на Средиземное море. А он должен все это проглотить, сделать вид, что совершенно счастлив, кричать «горько»? Да никому он ничего не должен!
А что он теперь может сделать? Вернуться, нарушить их идиллию, рассказать Сергею, с кем он на самом деле хочет связать свою жизнь? Выгнать Алину из дома и из жизни? Почему? Да, она предала его. Но что же он не возмущался, когда несколько месяцев тому назад она предала своего жениха, его единственного сына? Почему тогда не выгнал? И почему не сделал для себя никаких выводов?
Нет, не будет он никому мешать. Но и на свадьбе присутствовать не будет, не дождется от него Алина такого подарка! Он просто уедет, как можно дальше, на долгий срок. Напишет Сергею письмо — и уедет.
Дальше он действовал уже совершенно автоматически. Отправился в новую квартиру-студию, по дороге зашел в хозяйственный магазин, купил замок и необходимые инструменты. В ларьке приобрел бутылку сомнительной водки и какие-то чипсы. В студии сменил замок, отключил телефон, устроился с выпивкой, закуской и пепельницей на диване и включил телевизор.
Так и вырубился спустя какое-то время, сидя, одетый, с почти пустой бутылкой в руке и с дотлевающей в пепельнице неизвестно какой по счету сигаретой. А пока не вырубился, думал только об одном: не думать! Не думать о том, что сейчас происходит там, между Сергеем и Алиной. Хотя воображение услужливо рисовало ему одну картинку за другой.
Он и представить себе не мог, что происходившее между женихом и невестой окажется совершенно не соответствующим этим картинкам. Сергей совершенно потерял голову, увидев Алину, и не смог справиться со своим первым порывом, равно как и Алина не смогла и не успела не то чтобы сделать — сказать что-нибудь. А поняв, что случилось, зарыдала.
Сергей, впрочем, тоже почему-то был не в восторге.
— Алька, прости, я — скотина, — с неподдельным чувством произнес он, торопливо одеваясь. — Но я, оказывается, соскучился.
— Это тебя в армии научили такому обращению? — сквозь слезы спросила она. — И что нам теперь делать?
Разумеется, он не знал, почему она задала такой вопрос, но истолковал его по-своему.
— Ты догадалась по письмам, да? Ну, я никогда не умел врать. И не собираюсь.
— О чем ты?
— Я не могу на тебе жениться. То есть могу, но…
Алина от изумления даже перестала плакать.
— Ничего не понимаю, — прошептала она. — Послушай, я хотела тебе сказать…
— Оденься, — почти приказал ей Сергей, отворачиваясь. — Нам нужно серьезно поговорить. Оденься и пойдем на кухню, что ли. Я вообще-то голодный.
На привычные слова Алина и среагировала вполне адекватно:
