- Я в этом не разбираюсь.
- А что случилось? - Капитонов был сама невозмутимость.
- Не по себе мне. Предчувствие. Вдруг что-то случится.
- У нас все, что могло, уже случилось.
- Нет-нет. Я ощущаю, как сгущается вокруг черная энергия. - Уланов говорил глухим голосом, медленно и уверенно, глаза его были обращены куда-то в пространство, да Капитонов и сам избегал встретиться с ними. Слова Уланова проникали в его сознание, будили самые затаенные подозрения. Он уже не сомневался в правоте Уланова.
- Что ты имеешь в виду?.. - Капитонов обеспокоенно закатил глаза к потолку: - Кризис что ли? Там? Наверху? Брр-р, только не это, - он передернул плечами.
- Я почти уверен, Виктор Павлович, и боюсь, как бы из-за этого не сорвалось у Елены Васильевны.
- Черт побери, Саша, да ты просто... Ну и ну. Еду на разведку. По старым адресам, слава Богу, везде свои люди - на Ильинке, в Кремле, в Белом доме. - Он включил селектор: - Анжела Антоновна, найдите-ка мне Саранцева.
Через несколько секунд в трубке раздался знакомый бодрый и добродушный тенор Саранцева:
- Слушаю, Виктор Павлович.
- У меня здесь Саша Уланов. Собирается к тебе. Ты на месте?
- Да. Привет ему.
- У меня к вам обоим просьба: проанализируйте-ка вместе компьютерные материалы.
- Какие именно, Виктор Палыч?
- Социальные и финансовые прогнозы.
- 0'кэй, пусть Саша едет, жду. Капитонов положил трубку.
- Поезжай. Я вам туда позвоню. Если что-то подтвердится, обсудим вместе, что делать. А с Козиной будем решать побыстрее, тут ты прав.
Через полчаса Уланов уже входил к Саранцеву.
- Ты чего не заходишь, бродяга? - Улыбающийся Саранцев поднялся из-за стола. - Что за спешка у Капитонова, не знаешь?
- Есть подозрение, что назревают крупные неприятности. - Уланов потоптался на месте и присел на край стула.
Вошел Зуев, поздоровался и присел рядом.
- Валера, прокрути прогноз на третью декаду.
- Так ведь... - Зуев сделал удивленное лицо.
- Крути по неполным данным. Капитонов просил. Психологов подключи.
- Психологи давно говорят: "Неудовлетворение в обществе растет. Обстановка благоприятна для смены финансового курса:... Ну и так далее.
Зуев вышел, а через несколько минут позвонил Капитонов, Уланов сразу понял это по лицу Саранцева. Они проговорили минуты две, не больше. Уланов не всматривался в Саранцева, он и так чувствовал, о чем идет речь. Наконец Саранцев положил трубку и посмотрел на Уланова.
- В общем, так, Саша, едем в пансионат, это недалеко от Кольцевой, а от нас минут тридцать пять - сорок езды. Капитонов приглашает обсудить обстановку, тебя тоже просил. Будут все наши: Капитонов, Камовский, Авдеев, мы с тобой. Заодно и поужинаем.
- У меня были другие планы. Да и неудобно... Ну что я там буду среди вас... Не люблю я этих застолий.
- Не понравится - сразу уедешь. Машины мы там оставляем. Я тебя просто не отпускаю. Да что у тебя, в конце концов, дети, что ли, пищат?
Уланов тяжело вздохнул.
- Извини, Саш, сорвалось. Встряхнешься немного. Помнишь, как под Геленджиком, после третьего курса? Море, чайки, безлюдье, тишина. Мы с тобой со скалы прыгали... Летишь - бух1 Переворачиваешься - над головой вода блестит и солнечные лучи сквозь нее. А? В пансионате, конечно, не море, и вода сейчас градусов пятнадцать, но все равно - прекрасно. По водохранилищу белые пароходы идут, огромные, как мамонты. Ну, уговорил? Может быть, ты хочешь кого-нибудь пригласить с собой? Нет проблем. Вот, например, эта бурмистровская пассия, она ничего...
- Да? - Уланов поднял брови и взглянул на Саранцева. Тому стало не по себе от этого пристального, проникающего взгляда, и он поспешно добавил:
- Шутка. Так что, едем?
- Уговорил, - Уланов кивнул. - А как же с прогнозом?
- Зуев без нас сделает. Позвонит прямо в пансионат. Ждать не будем, Капитонов торопит. Что-то пронюхал. Подожди-ка меня здесь, я схожу к Зуеву.
С Зуевым он столкнулся в коридоре.
- Никому никакой информации - ни Капитонову, ни Камовскому. Все только лично через меня.
- Обижаешь, шеф.
- Как новенькая? Не подсадная? Уж очень Капитонов о ней печется. И этот... Бурмистров.
- Муж её был летчиком. Погиб мужик. Они его знали. Оформлена в группу Авдеева переводчиком, а тот просит все вводить в компьютер, вот она и оказалась у нас. Кстати, Сашка Уланов на неё глаз положил, - ухмыльнулся Зуев, - вот тебе и тихоня.
- Черт, а я ему сейчас ляпнул насчет ее... Ну да ладно.
В пансионат они прибыли раньше всех и разместились в трехкомнатном "люксе": две небольшие спальни и общая гостиная с мягкой, зеленых тонов мебелью, телевизором и высоким белоснежным холодильником. За окнами виднелись желтеющие верхушки берез и бледно-голубая гладь Клязьминского водохранилища.
- Пойдем пройдемся, а то весь день то в машине, то в помещении, предложил Саранцев.
На берегу было пустынно и тихо, по желтому пляжу расхаживали вороны. Легкий ветер шевелил верхушки деревьев, над водой носились и покрикивали чайки. В заводи у берега плескались утки.
- Нам надо иметь свою команду. - говорил Саранцев. - Я бы хотел, чтобы ты понял это. Я бы хотел, Саша, чтобы ты смотрел на все взглядом моего союзника. Ты пойми, все, что в ассоциации есть перспективного, придумано и создано мной. А они только пользуются. Зачем нам ставить на старых кляч, Саша? Пора выметать эту пожилую гвардию, весь этот антиквариат. Они и социализм в свое время исковеркали, а теперь и капитализм так изуродуют, что мать родная - я имею в виду Запад - не узнает. А карман себе набьют. Тащиловка это все, просто очередная тащиловка. Пока их выручают пламенные речи, тут они насобачились. Одно они заметили: политика тоже стала рыночной, и взглядами можно торговать...
- Трудно судить их, Дима. Слаб человек, подвержен настроениям, чувствам. Сегодня говорят одно, завтра другое.
- Мы создадим новый тип власти - информационную и рациональную. И партию совершенно новую. С разумной программой, и главное - с умными людьми. Без истерик и прокламаций.
- Я верю в другое.
- Поделись.
- Ты же им все равно следовать не будешь, а спорить я не хочу.
- Верить... Верить - дело ненадежное, несерьезно это. Верить - значит быть обманутым.
- Не люблю я партий. Никаких. Человек теряет себя в стаде. Приобретает стадную психологию, стадную речь, даже искусство оказывается. А меня волнует первооснова духовной жизни. Почему люди столь жестоки, почему столь заразно насилие, почему у людей нет отвращения к разрушению, к боли, к страданиям? Чего не хватает в человеке, какого такого витамина, если у него нет жалости, - вот что меня волнует. Где источник зла? Или мы, являясь частицей мира, где каждый вид поедает другой, являемся ещё и носителями его жестокости? Или в нас живет этот голод жестокости и мы должны утолять его? Что поддерживает зло - отсутствие страха перед возмездием или удовольствие от зла?
- У нас есть все - финансы, умные люди, энергия и желание, современные технологии, наконец. Сейчас мы балансируем, приходится нарушать законы, но это дело времени. Будем внедрять и совесть, и справедливость.... Дойдем и до этого. Перекуем мечи на орала. Скажи, кому ты нужен сейчас, кому полезен со своими необыкновенными способностями? Ведь тебе они даны для какого-то дела, может быть великого... Почему ты не используешь это? Так зачем ты? Чтобы пялиться по ночам в звездное небо, искать абстрактную духовность?
- Пока я хочу не многого - помочь одному человеку. Больному ребенку. Дочери Козиной.
- Ты извини меня за "пассию". Сорвалось.
- Ничего, бывает.
- Мы же не собираемся тебя использовать как партийного функционера. Ты бы и стал заниматься своим делом, и нам бы помог. Плохо у нас с идеологией, просто отвратительно. С организацией ещё более или менее ничего, а с этим плохо. Рынок, прибыль, обогащение не может быть идеологией, я ж понимаю. А партия нам нужна, чтобы со временем пройти во властные структуры. И тогда создадим тебе целый институт... НИИ биоэнергетики.
- Нет, Дима. Уволь. Ты извини меня, говоришь ты прекрасно, но как все. Если честно, я с вами только потому, что Бурмистров просил меня помочь Козиной. Больше меня ничего у вас не держит. Потому и езжу - с тобой, с Капитоновым. Какую-то неделю среди вас, а чувствую себя как после вибростенда. Во всех вас есть какая-то злость, какой-то темный стержень, который я вижу. Что-то каменное, непреклонное. Скажи, Дима, ты сам, один, можешь достать эти деньги для Козиной? Без всех этих махинаций с военными?
- Я все могу, Саша. Но для этого ты должен быть с нами.
Саранцев замолчал, он был разочарован и раздосадован. Он повернулся к пансионату и показал рукой:
- Смотри, они уже прибыли, в номере открыли окна. Капитонов любит проветривать... Пойдем?
- Мне не хочется, Дима, честно говоря. Здесь такой простор...
- Ладно, я найду тебя позже. Пока. - Саранцев сжал Уланову плечо и не спеша направился к пансионату.
Через несколько минут в гостиной номера, который снимал Капитонов, началось совещание. За обеденным столом на месте тамады сидел он сам, справа от него - Камовский и Саранцев, слева - Авдеев. Говорил Капитонов сухим и деловитым тоном.
