Я посмотрела на часы на левой руке — половина третьего ночи. Понятно, почему никто из прохожих не удивился моему виду — с клейкой лентой на глазах и руками, скованными сзади наручниками. Прохожих просто не было в такой поздний час.
Я поднялась с лавочки и медленно пошла по аллейке, прислушиваясь к звукам за моей спиной. Вот снова прошелестели кусты — это мой преследователь выбрался из своей засады.
Расстояние между нами — что-то около пятидесяти метров. Нужно подпустить его поближе. Только бы не спугнуть раньше времени. Или тоже устроить засаду? А вон и удобное для засады место — перекресток аллей и сбоку какое-то строеньице. Небольшая такая продолговатая кирпичная будочка, вроде крытой остановки общественного транспорта.
Я подошла поближе — ага, общественный туалет.
Дойдя до перекрестка, я свернула за этот туалет и встала за стеночкой. Подождем. В нос мне тут же ударила гнусная вонь разлагающихся фекалий.
А сортир-то давно негоден для употребления — посетители, почему-то не желая заходить внутрь, гадили прямо у стеночки.
«Надо будет кроссовки почистить, как приду,» — подумала я, поджимая ноги, чтобы выбрать себе местечко почище. В смысле — где дерьмецо уже подсохшее.
Вскоре я услышала осторожные шаги. Фонари, конечно, не горели, но в свете ярко сиявшей луны я увидела щупленького паренька в спортивном костюме, похожего на испуганного щегла. Лопоухий такой. Это и был мой недавний сторож. Теперешний преследователь.
Тоже мне бандюга. Мне сразу как-то даже неинтересно стало.
Он остановился на перекрестке прямо возле туалета, в двух шагах от меня, и завертел головой, пытаясь понять, куда это я подевалась.
Вот теперь…
Я дождалась, пока он повернется ко мне спиной и прыгнула вперед. Одной рукой закрыла пареньку рот, а другой сдавила ему горло. Сдавила так, чтобы каждое движение причиняло невыносимую боль.
— Тише, тише, — зашептала я в оттопыренное ухо, хотя он и не думал, по-моему, кричать — онемел от неожиданности и испуга.
Потом я повернулась назад и, точно рассчитав, втолкнула свою жертву в черную вонючую дыру двери общественного туалета. Парень, как только оказался в сортире, испуганно заверещал, как птенец в крокодильей пасти. Чего это он там такого увидел?
Я шагнула за ним.
Поговорить надо. Серьезный будет разговор.
* * *
Войдя в будку общественного сортира вслед за пареньком, я едва не вскрикнула от неожиданности — внутри сортира как такового не было. Была только чудовищных размеров глубокая яма с нечистотами. Шпионивший за мной парень стоял на самом ее краю. Так как яма начиналась чуть ли не с порога туалета, то, как он ни был мною напуган, ему пришлось стоять вплотную ко мне, чтоб не угодить по уши в дерьмо.
Еще хорошо, если по уши. При взгляде на эту ямищу у меня создалось впечатление, что она бездонная.
Мы так и стояли лицом к лицу. Видать, паренек сидению в яме предпочел все-таки мое общество. Что вполне понятно.
Паренек взглянул мне в лицо, я кровожадно улыбнулась ему в ответ, он «ужасти» такой не вынес и зажмурился. Я подняла глаза наверх, и тут меня осенило — вот тебе, Женечка, эффективный способ выбивания признаний из допрашиваемого — и гуманно, и действенно. Да еще и оригинально.
Дело в том, что в низком потолке — потолок тут был очень низкий, свободно можно было достать рукой — был вбит железный крюк. Для чего он был предназначен, сказать сейчас трудно, но как его использовать в данный момент, я знаю.
Ага, если упереться ногой вот в эту трубу, то…
Я отступила на шаг, уперлась ногой в трубу и, схватив обеими руками щупленького парнишку за ремень на штанах, вздернула его к потолку. Зацепила ремнем за тот самый крюк, при этом сама чуть не свалилась в яму.
Парень даже не кричал. Даже не шевелился. Он, по-моему, и дышать-то боялся — ведь висел он прямо над этим дерьмовым котлованом.
Я немного перевела дух, нелегкое ведь упражненьице, да и воняло очень уж гадостно — дышать было трудно.
Ну-с, теперь можно и начинать разговор. Только, я думаю, побыстрее нужно это дело провернуть, а то допрашиваемый того и гляди в фекалии с головкой окунется. Вон уже что-то потрескивает — то ли ремень его, то ли крюк трещину какую дал.
— Эй, друг, ты живой там? — позвала я. Он и вправду висел, не шевелясь, как мертвый.
— Да, — едва слышно ответил он, осторожно открыв глаза.
— Вот-вот, — посоветовала я, — особо не напрягайся, так и говори, а то слетишь, чего доброго, вниз…
Словно бы в ужасе от такой перспективы, парень снова зажмурился.
— Тебя как зовут-то? — поинтересовалась я.
— Вовой… Сними меня отсюда…
— Сниму, — пообещала я, — вот поговорю с тобой и сниму. Значит, слушай сюда, Вова, детка. Меня в первую очередь интересует вот что: кто такой Мутный?
Вова с минуту молчал, потом произнес осторожно:
— Там же провалилось все… Канализацию там прорвало… Там глубина знаешь, какая…
Это он про яму, что ли? Похоже на то.
— Тем лучше, — жестко ответила я, — не будешь долго мучиться.
Вова снова замолчал. Я посмотрела на часы — уже пошел четвертый час. Мы таким манером и до утра проговорить можем.
— Я ведь и подтолкнуть могу, — пригрозила я, — дотянусь. Кто такой Мутный?
— Не знаю…
— Такой ответ, Вовочка, меня не устраивает. Я задаю конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ, — посвятила я Вову в правила игры, — отвечаешь мне — повисишь еще немного; не отвечаешь — занимаешься плаванием. Подводным. Вернее — поддерьмовым…
— Мутный… он в Афгане служил, — сообщил мне парень, — полковник он, что ли… В общем, крутой какой-то был. А вообще он родом из этого города. — Вова все рассказывал, а я молчала, чтобы не перебивать, — вернулся с войны, связался с братвой местной. А у него еще в ментах, в верхушке, друзей много, вместе в институтах там учились или еще где, не знаю… — Вова замолчал, задумался.
— Еще что?
— Крутой он очень…
— Это мне уже понятно, а еще что?
— Холостой он, — после минутной паузы добавил совсем уж несуразное Вова.
— Зачем ему Василий нужен, брат Толстикова?
— Какой Василий? — с неподдельным изумлением переспросил Вова. — Толстиков — это мэр, что ли? А что, у него брат есть?
Понятно. Разве будет такой человек, как Мутный, «шестерок» в свои планы посвящать?
— А тебя зачем за мной послали?
— Они человека какого-то ищут, — после минутной паузы неохотно признался Вова, — сказали, что ты на него выведешь…
— Они — это кто? — сразу же спросила я. — И кого ищут?
— Ну, Мутный и еще там… друг его — то ли омоновец, то ли спецназовец из мусорни. А ищут они этого… Фотография у меня в кармане есть…
— Покажи!
Вова протянул было руку к брюкам, но ремень его вдруг угрожающе затрещал. Рука на полпути трусливо остановилась и осторожно поползла по воздуху обратно:
— Упаду я…
А куда ж ты денешься, голубчик? Упадешь рано или поздно… Значит, этот мой похититель с бесцветным голосом — мент? Так, что ли? А ребята его в масках — бойцы спецназа? Или ОМОНа? А что? Похоже, работали они довольно профессионально — я уже отметила.
— Сними меня, — позвал Вова, решив по моему молчанию, что вопросы у меня наконец кончились.
— Как мне на Мутного выйти? — спросила я, заранее зная, что ответа на такой вопрос не дождусь. Обычно такие мелкие сошки, вроде этого Вовы, про большого босса мало что знают, тем более про его планы, а уж менее всего — о его местонахождении.
— Не знаю, — посмотрев на меня честными-честными глазами, признался Вова. Видно, надоело ему очень так висеть.
Ну, что же, не висеть же ему здесь вечно. Тем более что вечно он уж точно не провисит. От силы еще полчаса — и все. А я же не изверг. Особо опасным он мне не кажется, так что — сниму.
Хотя окунуться ему все-таки придется. Не без этого…
Только пусть он мне сначала фото передаст. Чистеньким.
— Давай мне фотографию, — протянула я руку, — потом вытащу.
Он снова осторожно полез сразу затрясшейся рукой в задний карман брюк. Медленно-медленно вытянул карточку из кармана и протянул ее мне.
Я схватилась левой рукой за решетку окна, располагающегося неподалеку, а правой крепко сжала протянутую ко мне Вовину руку.
— Ай, осторожно! — жалобно, так что снова напомнил мне погибающего птенца, вскрикнул Вова.
Я изо всех сил дернула парня на себя. А как его еще снять? Таким же макаром, как я его туда повесила… трудновато будет, зачем мне силы тратить на «шестерку» какую-то?
Сухо треснув, лопнул Вовин ремень, и несчастный его обладатель вниз головой полетел в смрадную клоаку. Руку его я не выпустила, так что Вова успел окунуться только по горло — можно считать, что ему повезло.
Таким же сильным рывком я выдернула бедного соглядатая из пучины. И… чуть снова туда не отправила. Дело в том, что Вова, как и все утопающие, даже будучи уже вытащенным на твердую землю, все-таки пытался схватиться за меня измазанными в зловонной жиже руками.
