На сегодня информации оказалось вполне достаточно, чтобы начать расследование. Первым делом следовало разыскать расстроенную официантку и постараться выведать у нее все подробности ее романа с Давидом, все, что касается его «непубличной» жизни, если, конечно, эта девушка была когда-либо допущена «за кулисы» бархатного взора его карих глаз. Фраза Анжелы о том, что девушка сама не своя с зимы, внушала мне некоторый оптимизм. Дальше – если, конечно, мне удастся выведать хоть что-то, и в этой информации будет за что зацепиться, – я планировала обратиться к молоденькому практиканту, явившемуся вчера по нашему вызову в квартиру Лютаевой и выразившему полную готовность помочь мне, то бишь в его понимании – своему кумиру.
Наш обед подошел к концу. Давид сослался на неотложные дела и ушел. Я не спешила возвращаться в кабинет Лютаевой, так как Анжела все еще обсуждала с важным (очевидно) клиентом детали меню. В надежде осматривала я зал, но уронившей поднос официантки, увы, не увидела. К моему столику подошла другая девушка и принялась торопливо переставлять на поднос грязные тарелки со стола. Я заметила, что она еле скрывала неприязненные взгляды, обращенные ко мне, поэтому решила слегка разведать обстановку.
– Простите, я здесь человек новый, – немного робко, но отнюдь не заискивающе, начала я. – Скажите, Мира, – прочитала я ее довольно редкое имя на бейджике, если, конечно, это не был эффектный псевдоним, – а эта девушка, уронившая поднос… что в ресторане обычно делают в таком случае?
– Вас интересует, накажут ли ее? – не особенно тихо и весьма неприязненно переспросила официантка, уже не скрывая злобы. – Накажут, как пить дать накажут, только ведь поднос – это лишь повод… – мрачно добавила она, но вдаваться в подробности не стала. – Вы ведь этого хотите?
– Нет, что вы?! – Я округлила глаза, придав своему лицу оскорбленное выражение. – Наоборот, мне показалось, что здесь замешаны какие-то личные мотивы… не хотелось бы, чтобы на девушку свалились еще и неприятности, связанные с увольнением, – сочувственно произнесла я. – Да и о здешних порядках мне хотелось бы узнать, я только второй день работаю, надеюсь избежать ошибок из-за своего неведения, я ведь человек наемный, а правила для персонала, я полагаю, одинаковые? – Использовала я психологический прием, чтобы создать у девушки впечатление о нашем равенстве, которое, несомненно, должно было поспособствовать ее откровенности.
– Этот обед – уже ошибка, – как бы в сторону пробормотала девушка, но уходить не спешила, медленно вытирая крошки со скатерти.
– Что? – заинтересованно переспросила я.
– Ничего. Даже не думай спать с начальством, вот мой тебе совет! – панибратским и очень авторитетным тоном заявила она, многозначительно хмыкнув, а я мысленно поздравила себя за правильно выбранную тактику. По тому, как заметно потеплел взгляд Миры, как она по-свойски подмигнула мне, я поняла, что она, по крайней мере, перестала ощущать враждебность по отношению ко мне.
– А что, Давид Ашотович, он… э… – я смущенно замялась.
– Бабник, вот он кто! – безаппеляционно изрекла моя новая соратница. – Вон, Катька натерпелась от него, а он, зная об этом, шашни у нее на глазах с тобою крутит!
– О боже, я же не знала, какой кошмар! – сделала я страшные глаза. – Он сказал, что свободен, я и не думала… ох, наверное, мне следует все объяснить этой Кате?
– Лучше не надо, она только-только немного успокоилась, – скривилась Мира, но все же сжалилась надо мной, обронив примирительно: – Ты с этим поаккуратнее: он сначала всегда добрый и пушистый, и… – она закатила глаза, подбирая нужное слово, – и влюбленный, а потом, как своего добьется, – брр! Ну, в общем, мое дело – предупредить. Надеюсь, ты не такая дур-ра, как эти… – Она неопределенно кивнула в сторону бара, туда, где сбились в стайку в ожидании заказов клиентов несколько официанток.
– Что, он… со всеми?! – потрясенно выпалила я.
– С большей частью, – равнодушно пожав плечами, но радуясь моей реакции, ответила Мира, явно не относившаяся к числу жертв рокового обаяния совладельца ресторана. – Что делать, если у них мозгов нет, думают не о том, – осуждающе добавила она.
– Что, только ты и устояла? – Я перевела на нее недоверчивый взгляд.
– Ну, я не одна такая, да и прямых намеков он не делал, – призналась она, слегка покраснев.
Я не удивилась, успев отметить, что внешность Миры заметно проигрывала образу официантки, уронившей поднос, но вслух, конечно, я изрекла другое.
– Странно, вы такая яркая, – не моргнув глазом, приврала я.
– Просто у меня, в отличие от них, мозги на месте, – благосклонно принимая мой, мягко говоря, преувеличенный комплимент, ответила Мира.
Я мило улыбнулась ей и поднялась из-за стола. Я уже выведала все, что только могла, дольше мусолить эту тему было бы подозрительно, тем более что Мира успела похвастаться своим умом, что скорее указывало на его отсутствие. Было правильным закончить сплетничать именно сейчас.
Встреча Анжелы подошла к концу, и вместе мы вернулись в ее кабинет. Анжела была молчалива, мне даже показалось, что она чем-то раздражена. Я легко догадывалась о причине перемены ее отношения ко мне, но на данный момент ничего не могла исправить. Расследование было, несомненно, важнее этого временного похолодания в моих взаимоотношениях с клиенткой.
– Анжела, эта девушка, уронившая поднос… Давид сказал, что ее уволят?
– Он?! Посмотрим, как у него это получится, я не подпишу приказ, а без этого бухгалтерия не оформит документы! – Ее глаза гневно сверкнули.
– Но разве стоит из-за этого идти с ним на открытый конфликт, он и так, похоже, зол, – я произнесла это так, словно была на стороне компаньона Лютаевой, и она не могла не заметить произошедшей во мне перемены.
– Вот уж не думала, что ты станешь его очередной жертвой… – насмешливо и с нескрываемой неприязнью произнесла она.
– Нет, что ты?! – Я предприняла довольно-таки вялую попытку оправдаться.
– А вот я сейчас вызову эту девушку, Катю, и заверю ее, что она может и дальше здесь работать! – мстительно воскликнула Анжела.
Я промолчала – на самом деле мне того и было надо. Я надеялась, что Лютаевой удастся разговорить несчастную, так как была уверена, что, заметив мой флирт с Давидом, девушка не будет со мною откровенна.
– Поступай, как считаешь нужным, вот только, думаю, я пока что в соседней комнате побуду, чтобы ее не смущать. Уйти я не имею права, как твой телохранитель, но расстраивать эту Катю еще больше я тоже не хочу.
Кабинет Анжелы был разделен на две зоны. Место, названное мною «соседней комнатой», было помещением для неофициальных бесед и даже не имело двери, но, если специально не заглядывать туда, человеку, вошедшему в кабинет Анжелы, находившиеся в той части люди были незаметны. О том, что я не увижу саму Лютаеву, я не беспокоилась, так как давно снабдила ее владения скрытыми камерами и могла исполнять свои обязанности на расстоянии.
Катя не смогла ответить на вызов в кабинет владелицы отказом, но вид она имела плачевный, причем в прямом смысле этого слова. Маленький монитор слегка искажал черты ее лица, но оно было покрасневшим, а глаза – сильно припухшими.
– Проходи, присаживайся. – мягко заговорила с ней Анжела и первой опустилась в одно из кресел для посетителей, тем самым стараясь помочь девушке расслабиться, чтобы не смущать ее еще больше разговором с позиции своего директорского кресла.
– Я… э… спасибо, – неуверенно пробормотала девушка, опускаясь на краешек стула.
– Я пригласила тебя, чтобы… – начала Лютаева знаменитой фразой из гоголевского «Ревизора».
– Я понимаю, я напишу заявление, – всхлипывая, перебила ее Катя.
– Какое заявление? – Не поняла владелица ресторана и тряхнула головой.
– Вы что, издеваетесь?! – не выдержала несчастная официантка, и из глаз ее слезы потекли нескончаемыми ручьями.
– Ах, вот ты о чем, – догадалась Анжела, – но я, наоборот, хотела уверить тебя, что… – быстро затараторила она, пытаясь успокоить девушку, – что все будет хорошо, я очень ценю тебя и считаю хорошим работником, – закончила она.
– Я не понимаю, при чем здесь это? – Екатерина перевела на нее размытый слезами взор.
– К тому, что никто тебя увольнять не собирается! – выпалила Анжела. – Точнее, я не позволю. Да… – она осеклась, – я не подпишу твое заявление, кто бы, то есть какие бы причины ни вынудили тебя его написать.
Наблюдая за Лютаевой, я прониклась к ней некоторой симпатией, заметив, что она действительно переживает за Катю и хочет ей помочь. Правда, у меня оставались сомнения, что делает она это больше из мстительных соображений. Ведь Давид нанес ей не только личную обиду, но и «деловое» оскорбление своим решением продать акции Карманову, что Анжела серьезно расценивала как предательство.
– Пойми, Давид… э-э… неплохой человек. – Я вздрогнула, услышав это. Лютаева, словно прочитав мои мысли, вдруг озвучила свой ответ на них. Я вся обратилась в слух. – Просто он очень увлекающийся мужчина, – мягко и очень осторожно подбирая слова, тем временем продолжала свои увещевания Анжела. Я заметила, что Катя прислушивается к ее словам, по крайней мере слезы перестали литься из ее глаз весенними ручьями. – Пойми, он не создан для семейной жизни, для постоянных отношений…
