— У вас красивый голос, — заметила она, — вы сможете всюду сойти за джентльмена.
Вечером принесли вещи. Костюм сидел на нем идеально. Когда пришел парикмахер и поколдовал над ним, Люк, взглянув в зеркало, пришел к выводу, что, действительно, может сойти за джентльмена.
Новая жизнь вытесняла старую. Люка охватила жажда приключений. Идя утром в Грин-парк, он с удовлетворением отметил, что его походка осталась такой же эластичной, как и раньше.
Возле него остановился автомобиль. Девушка подала знак садиться.
Она была в прекрасном настроении.
— Отличная идея показываться в определенном автомобиле, вы не находите?
Они проезжали мимо Гайд-парка. Люк успел разглядеть свою спутницу. Она оказалась старше, чем он думал, но это обстоятельство не омрачало прелесть весеннего утра.
— Видите этого толстяка в парке? Его зовут «Воробей». Опасная птица.
Он вздрогнул, услышав это имя.
— Вы хотите сказать, мистер Байрд?
Он увидел Байрда в сопровождении молодой девушки, но не заметил дамы, сидящей на скамейке.
— Около кавалерийских казарм нас ждет другой автомобиль. Надеюсь, вы хорошо умеете править?
— Другой автомобиль?
Она кивнула.
— Я хочу убедиться в ваших способностях.
— Довольно странно… Что это значит?
— Ничего странного, — ответила она.
Их ждал закрытый маленький автомобиль. Поблизости никого не было. Она рассчиталась с шофером.
— Садитесь.
Люк уселся за руль, она рядом с ним, приказав деловым тоном:
— Крафтон-стрит. Остановитесь напротив Реен-клуба.
Он полагал, что она хочет испытать его мастерство. Они благополучно проехали по нескольким оживленным улицам и остановились в указанном месте.
— Теперь будьте внимательны, — сказала она, понизив голос, — я хочу навестить своего мужа.
Она прямо смотрела ему в глаза.
— Если он начнет скандалить, потребуется ваша помощь, если все будет спокойно — едем дальше через мост.
— Вашего мужа? — переспросил он.
— Вы так скажете лягавому, если дело пойдет скверно.
Она скрылась прежде, чем он успел что-либо спросить.
Как было уговорено, он не глушил мотора, и минут через двадцать увидел ее, спокойно приближающуюся к автомобилю.
В тот момент, когда она занесла ногу на подножку, какой-то мужчина без пиджака бросился к ней и схватил за руку. Она пыталась вырваться, и, прежде, чем Люк успел оценить происходящее, он ударом в подбородок отбросил человека на тротуар.
— Скорей! — бросила она. Люк включил третью скорость.
Они пересекли Оксфорд-стрит и были уже за мостом, когда Люк начал анализировать случившееся.
— Почему этот человек схватил вас?
— Мой муж. Мы поссорились с ним, — спокойно ответила она. Потом добавила: — Коннор неправ. Если бы я не пошевелила мозгами и не придумала историю с мужем — быть бы мне уже на дороге в Холлвей.[3]
Он заметил, что она с тревогой поглядывает на полисменов, и его сердце беспокойно забилось… Наконец его спутница приказала остановить автомобиль.
— Мы выйдем здесь, — сказала она. — Вы поедете домой на автобусе, а я возьму такси. Если Коннор придет сегодня вечером, скажете ему, что это находится у меня.
Она уже сделала несколько шагов, но он удержал ее.
— Что означает это?
— Он знает.
Но Люк уже заметил плоский футляр, который ока переложила во внутренний карман пальто.
— Боже милостивый! — вырвалось у него. — Вы это украли?
Она весело блеснула глазами.
— Разумеется, бедняжка. А вы только сейчас это сообразили?
Она подозвала проезжавшее такси и скрылась из глаз.
Он еще долго стоял в оцепенении… Потом долго бродил по улицам, не разбирая дороги. Идя несколько часов спустя через Вестминстерский мост, он заметил газетчика с большим плакатом:
«ДЕРЗКОЕ ОГРАБЛЕНИЕ В ВЕСТ-ЭНДЕ!».
Он остановился, как вкопанный, и долго не решался протянуть мальчишке пенни, чтобы взять газету.
«Бородатый мужчина и красивая женщина ограбили известного ювелира Тоффани, похитив браслет стоимостью в двадцать тысяч фунтов.
Этот дерзкий грабеж произошел сегодня после обеда в фирме Тоффани. Хорошо одетая дама вошла в магазин и попросила показать ей простые золотые кольца. В то время, когда приказчик повернулся к ней спиной, она, очевидно, разбила витрину резиновым молотком, потому что звука удара не было слышно, а доносившийся с улицы шум заглушил звон разбитого стекла. Когда приказчик обернулся, то в магазине уже не было ни женщины, ни дорогого браслета, лежавшего в витрине. Он бросился за похитительницей и схватил ее за руку в тот момент, когда она садилась в автомобиль. В ту же минуту ее спутник отбросил его ударом кулака на панель. Это был бородатый мужчина в сером костюме…»
— Это я… — простонал Мэдиссон, едва не падая в обморок.
Люк сидел в своей комнате на Геннет-стрит, подперев голову руками и уставясь в пространство. Миссис Фрозер не было в лавке, когда он вернулся, но вскоре сна вошла с чашкой чая на подносе.
Ему показалось, что она отлично знает о том, что произошло после обеда.
— Коннор говорит, что дело только тогда может стать опасным, если нас просвистит кто-нибудь из шайки Левинга.
— Что значит «просвистит»? — спросил Люк.
Она улыбнулась.
— А то вы не знаете! Хотя, возможно, в Австралии у вас другие выражения…
Он прошелся по комнате.
— Но, миссис Фрозер, ведь каждый человек, прочитавший газету, может меня легко опознать. Кроме того, когда я проходил по Геннет-стрит, меня видели, по меньшей мере, сто человек…
Она покачала головой.
— Я знаю всех, — спокойно возразила она, — и знаю кто чем дышит. Единственный человек, который вас видел, — старый Джо, который приходил ко мне за поручениями. Коннор передал, что вы должны остричь бороду и переодеться. Эти вещи я унесу.
— Новый костюм?
— Да, новый синий костюм, который уже висит в шкафу. Его прислали сразу же после вашего ухода. Все будет хорошо.
Она ободряюще улыбнулась и вышла.
Чай давно уже остыл. Люк все еще сидел в оцепенении. Мысли его плясали бешеный, хаотичный танец. Он, Люк Мэдиссон — вор! Активный член шайки, ограбившей Тоффани… Именно у Тоффани он покупал кольцо Маргарите в день помолвки!
Ему в голову не приходила даже мысль явиться в полицию и выдать своих сообщников. Единственный выход из этой истории — удрать. Он ранее писал Стилю, чтобы тот переслал его чековую книжку в Ронду… Да, проще всего было уехать в Испанию.
Но так ли просто?
Он вдруг вспомнил, что у него нет паспорта. А в Испанию невозможно было попасть без паспорта, потому что граница контролировалась самым строгим образом! Если бы он не отпустил слугу, то смог бы пробраться на свою квартиру, взять чемодан и со следующим экспрессом быть уже на континенте. Скорее всего, ключ от его квартиры находится у поверенного. А поверенный — Хильтон, его старый друг. Все складывалось не так уж плохо…
В комнату вошла миссис Фрозер. Она принесла новенькие ножницы.
— Коннор сказал, чтобы вы оставили усы.
— Он здесь?
— Нет, он позвонил мне.
— Я не знал, что у вас есть телефон, — удивился Люк.
Миссис Фрозер загадочно улыбнулась.
— Здесь есть много такого, о чем никто не догадывается.
Некоторое время спустя она принесла новенькую бритву и мыло.
По-видимому, у Люка были незаурядные парикмахерские способности, потому что миссис Фрозер, принеся обед, в изумлении застыла на пороге.
— Да вас и родная мать не узнает, мистер Смит!
Люк еще раз посмотрел в зеркало. Усы совершенно изменили его лицо. Миссис Фрозер казалась разговорчивее обычного. Она спросила, женат ли он, и, не дожидаясь ответа, сообщила, что является вдовой.
— В определенной степени, — поправилась она. — Мой муж два года назад получил пожизненную каторгу.
Она проговорила это совершенно спокойно, тоном человека, привыкшего к любым перепадам судьбы.
— Он сам был виноват, — продолжала она. Еще бы: убить полицейского! Коннор не хотел отвечать за него. Коннор всегда говорил, что револьвер хорош для предводителя, но не для его людей. А Фрозер всегда был горяч: раз, два — и готово! Он многое перепробовал…
— Он уже сидел перед этим?
Она рассмеялась.
— Естественно. Два раза… Первый раз — за мошенничество в Манчестере. Он там работал с Данти…
— Данти? — перебил он ее. — Кто это?
— Он работает больше по промышленности… Акции и всякое такое… Знаете, дураки всегда найдутся… Говорят, он теперь знается с чистой публикой. Может быть. Они с Ганнером Хэйнсом раньше работали вместе…
— Вы знаете Ганнера Хэйнса?
По выражению ее лица Люк понял, что Ганнер пользовался огромным уважением в определенных кругах.
— Нет, я только слышала о нем.
— Как теперь зовут Данти?
Она наморщила лоб.
— Так и вертится на языке… красивое такое имя… а, Дантон Морелль! Коннор недавно говорил о нем…
