- Тортю вам помогает?
- В чем?
- Познакомиться с городом... Ну, скажем, ходите ли вы куда-нибудь вместе?
- Он никуда не ходит со мной... Ему не до меня.
- Что так?
- У него невеста, приятели... Я как только Сошел с поезда, так сразу понял: здесь всяк сам по себе.
- Вы часто видите мадам Парандон?
- Частенько, особенно по утрам. Как забудет договориться с поставщиком - сразу же ко мне: "Голубчик Бод, закажите, пожалуйста, окорок и попросите, пусть доставят сейчас же. А если у них там некому забегите к мяснику сами, хорошо?"
Вот и мотаюсь по магазинам - то в мясной, то в рыбный, то в бакалейный... Даже к сапожнику, если у нее на туфле царапина... и все "Голубчик Бод"... Да что быть на побегушках, что клеить марки...
- Какого вы о ней мнения?
- Может быть, выведу ее в пьесе.
- Что она - незаурядная личность?
- Здесь нет заурядных. Все они чокнутые.
- И патрон тоже?
- Он человек умный, это несомненно, иначе он не мог бы заниматься своим делом. А все-таки - чудак. Загребая такую уйму денег, уж мог бы он найти занятие поинтереснее, чем торчать день-деньской за письменным столом или рассиживаться в кресле. Не здоровяк, правда, но это ведь не мешает ему...
- Вы знаете о его отношениях с мадемуазель Ваг?
- Все знают. Да ведь он мог бы завести себе дюжину таких, а то и сотню. Ну сами понимаете.
- А как у него с женой?
- Как? Ну, живут в одном доме, встречаются в коридоре, будто прохожие на панели... Мне пришлось как-то зайти в столовую, когда они завтракали - принесли срочную телеграмму, а я был здесь один. И что же, все сидели молча, как незнакомые люди в ресторане.
- Видно, они вам не по душе?
- Да что вы! Мне, можно сказать, даже повезло - прямо готовые персонажи!
- Комические?
- И комические, и трагические зараз. Все как в жизни.
- Вы слышали про письма?
- Конечно.
- Как по-вашему, кто мог их написать?
- Да кто угодно. Мог бы и я.
- Значит - вы?
- Да мне и в голову не приходило.
- Барышня хорошо к вам относится?
- Бэмби? - Он пожал плечами. - Боюсь, что встреться мы с ней на улице, она даже не узнает меня. Когда ей понадобится бумага, ножницы или что другое - приходит сюда, молча берет что надо и уходит.
- Гордячка?
- Может, и нет. Может, нрав такой.
- А как вы полагаете, может здесь произойти какая-нибудь драма?
Он снова посмотрел на Мегрэ невозмутимыми синими глазищами.
- Драма может произойти где угодно. Вот, в прошлом году выдался как-то солнечный денек, как сегодня...
Улицу переходила славная такая старушенция и - угодила под автобус, прямо против нашего дома... А ведь за несколько секунд до этого у нее и в мыслях не было...
Послышались стремительные шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина лет тридцати, среднего роста, брюнет.
- Входите, мосье Тортю.
Он был с портфелем, и вид у него был важный.
- Если не ошибаюсь, комиссар Мегрэ?
- Не ошибаетесь.
- Ко мне? Давно меня ждете?
- Да, по правде сказать, я никого не ждал.
Довольно красивый малый. Правильные черты лица, темноволосый, смелые глаза. Такой знает, чего ему добиваться в жизни.
- Присаживайтесь, - предложил он, подходя к столу и кладя на него портфель.
- Спасибо, я уже насиделся сегодня. Мы тут болтали с вашим молодым коллегой.
Слово "коллега" уязвило Рене Тортю - метнул на швейцарца сердитый взгляд.
- У меня было важное дело в суде.
- Знаю. Вам часто приходится выступать?
- Всякий раз, когда не удается добиться соглашения сторон. Мосье Парандон редко выступает сам. Мы подготавливаем дела заранее, а затем мне поручают...
- Понятно.
Вот, кто не сомневался в себе!
- Что вы думаете о мосье Парандоне?
- Как о человеке или о юристе?
- О том и другом.
- Как юрист - он на голову выше других. Там, где надо нащупать слабое место противной стороны - ему нет равных.
- А как человек?
- Поскольку я служу у него и являюсь, по существу, его единственным сотрудником, - мне неудобно судить о нем в этом аспекте.
- Вы не считаете его человеком с надломом?
- Я бы не употребил такого выражения... Скажем так - на его месте я вел бы более деятельную жизнь.
- К примеру говоря, присутствовали бы на приемах, которые устраивает жена, бывали бы с нею в театрах и ресторанах?
- Может, и так... Ведь жизнь не только в книгах и делах...
- Вы читали письма?
- Мэтр Парандон показал мне фотокопии.
- По-вашему, это - шутка?
- Допускаю... По правде говоря, я как-то не задумывался...
- Но ведь в них говорится, что тут разыграется драма? Тортю не ответил. Он доставал из портфеля бумаги и раскладывал их по кляссерам.
- Вы женились бы на девушке вроде мадам Парандон, только помоложе?
Тортю удивленно посмотрел на комиссара.
- Разве вам не сказали, что я помолвлен? Значит, и толковать нечего...
- А я таким манером хотел узнать ваше мнение об этой даме.
- Она умна, энергична и умеет поддерживать отношения с...
Тортю вдруг обернулся, и все увидели в дверях ту, о которой шла речь.
Она была в черном шелковом платье и леопардовом манто и либо собиралась уехать, либо только что вернулась.
- Вы все еще здесь? - удивилась она, уставившись на комиссара холодным взглядом.
- Как видите.
Кто знает, сколько времени она простояла за дверью и что успела услышать...
Только сейчас Мегрэ понял, что хотела сказать Ваг, говоря о "доме, где постоянно ощущаешь за собой слежку".
- Голубчик Бод, позвоните, пожалуйста, сейчас же графине де Пранж и предупредите, что меня задержали и я опоздаю по крайней мере на четверть часа. Я хотела попросить об этом мадемуазель Ваг, но она сейчас занята у мужа клиенты.
Она исчезла, бросив Мегрэ на прощанье жесткий взгляд. Жюльен Бод снял трубку. Тортю мог радоваться - если мадам Парандон слышала его последние слова, она будет ему признательна.
- Алло! Квартира графини де Пранж?
Мегрэ вышел из кабинета. Жюльен Бод заинтересовал его. Комиссар не сомневался, что драматург из него выйдет. А Тортю почему-то ему не понравился.
Дверь у мадемуазель Ваг была открыта, но в комнате никого не было. Проходя мимо кабинета Парандона, Мегрэ услышал звуки голосов.
Когда он вошел в переднюю за шляпой, там вдруг, как бы случайно, появился Фердинанд.
- Вы целый день тут около дверей?
- Нет, господин комиссар... Просто я решил, что вы пришли ненадолго... А мадам только что уехала...
- Знаю... Скажите-ка, Фердинанд, вы сидели в тюрьме?
- Только на гауптвахте, когда служил в Африке.
- Вы француз?
- Я из Обани.
- Как же это вы завербовались в Иностранный легион?
- По молодости... Глупостей наделал и вот...
- В Обани?
- Нет, в Тулоне... Связался со всякими подонками. Так-то. А когда смекнул, что дело дрянь, выдал себя за бельгийца и завербовался в легион.
- А с тех пор у вас все в порядке?
- Уже восемь лет служу у мосье Парандона, и он на меня не жалуется.
- Вы довольны местом?
- Бывает и похуже.
- Мосье Парандон хорошо обращается с вами?
- Душа-человек!
- А мадам?
- Между нами говоря - стерва!
- Достается вам от нее?
- От нее всем достается... Повсюду она шныряет, во все сует нос, всеми недовольна... Счастье, что у меня комната не в доме, а над гаражом...
- Чтобы девочек туда приводить?
- Что вы! Сделай я такое на свою беду, так мадам пронюхала бы, и я в два счета вылетел бы отсюда. По ее, прислуга должна быть холощенная... Нет, просто у себя в комнате я могу дышать свободно... И можно, когда надо, уходить, хотя оттуда в квартиру проведен звонок, и я обязан, как мадам выражается, являться по ее вызову круглосуточно.
- Она когда-нибудь вызывала вас ночью?
- Да, раза три-четыре... Видно, хотела убедиться, что я на месте.
- Под каким предлогом?
- Один раз, будто услышала какой-то подозрительный шум и вздумалось ей про воров. Вместе со мной всю квартиру обошла.
- Наверно, кошка?
- Нет тут ни кошек, ни собак... Она их терпеть не может. Когда Гюс был маленький, он просил, чтобы ему к рождеству подарили щенка, а получил электричку. Сроду не видал, чтобы мальчонка так бесился со злости.
- А в другие разы?
- В другой раз ей почудилось, что паленым пахнет... А еще... Постойте... Что же это было? Ага, она остановилась у дверей мужниной спальни и не услышала его дыхания. И послала меня поглядеть - не случилось ли с ним чего-нибудь.
- Что же она сама, что ли, не могла войти?
- Почем я знаю. Да, наверное, была причина... Не подумайте, что я жалуюсь... Она ведь часто уезжает из дому и после обеда и по вечерам, и мне покою хватает.
- С Лизой ладите?
- Да, неплохо... Смазливенькая... Одно время мы... Ну, вы догадываетесь... Только Лиза любит новеньких... Почти каждую субботу у нее другой... А я не охотник делиться...
- Ну, а мадам Вокен?
- Старая грымза.
- Она вас недолюбливает?
- Она так урезает нам всем порции, будто мы здесь просто столуемся, а уж насчет вина - так и вовсе в обрез! Верно, потому, что муж у нее пьянчуга и лупцует ее не меньше, чем два раза в неделю. Вот она и взъелась на всех мужиков.
