- Как ты к чеченам попал в подвал? – спросил Антон.
- Кто-то сдал меня, - ответил Слива, - я так полагаю, что Жупел с Дохлым, блатные в общем. Я еду в поезде, а со мной в купе девушка такая симпатичная попалась. Всю дорогу я ее уламывал, а она ни в какую. И вот уже перед Москвой она сама мне предложила, мол, пойдем в тамбур, покурим. И сама так загадочно улыбается, что я подумал – все, «сломалась». Пошел с ней в тамбур, мы как раз притормозили на каком-то полустанке. Только закурили, она достала баллончик с газом, да как прыснет мне в лицо. Я ей кричу, ты, что, сука, мол, сделала! А меня в это время по горбу чем-то тяжелым сзади как огрели, дверь открыли и из вагона вытащили. Стали избивать, я сознание потерял, а очнулся уже в подвале.
- Так, значит, до Москвы ты так и не доехал? – спросил Антон.
- Не доехал, прости, - искренне покаялся Слива, - увлекся сукой этой молодой, а она меня чеченам сдала. Если бы я доехал, ты думаешь я к тебе бы не пришел? Сам знаешь как я свою мать хочу увидеть! Я из-за этой встречи из зоны «салом пятки намазал», сбежал, жизнью своей рисковал. Рассказать как мы из зоны уходили, как нам собаки-менты на пятки несколько раз садились, мы думали – все, каюк! Ты не поверишь – еле-еле спаслись! А в реке перевернулись с лодки…
И Слива опять стал торопливо рассказывать как они шли через тайгу, как в назначенном месте взяли лодку с припасами и гражданской одеждой и потом под покровом ночи спускались вниз по реке, а днем в кустах спали по очереди, кусаемые комарами и всякой мошкарой. Но Антон его слушал вполуха. Было ясно, что кто-то ему врал – то ли сам Слива, то ли Арбуз. И в этом Антону еще предстояло разобраться. Думая о своем, он не заметил, что Слива его уже несколько раз о чем-то настойчиво спросил.
- Что? – повернулся к Сливе Антон.
- Ты заснул что ли?
- Нет, просто задумался…
- Я говорю, когда мы к матери-то моей поедем? Я хочу прямо сейчас ее навестить!!! Я итак долго ждал!
- Ты на себя посмотри, - ответил Антон, - не стриженный, небритый, в волосах куриный помет и солома, свитер порванный во многих местах, обувь каши просит. Погоди, вот приведем тебя в порядок и сразу поедем.
- Да, ты прав, братишка, - согласился Слива, - а-то и правда еще испугается она меня. А скажи, мы ей будем говорить, что я тюрьме сидел? Давай, не будем. Она же расстроится. Она же, ты говорил, мечтала, что я буду счастливым, давай сделаем видимость хотя бы, что я преуспевающий бизнесмен, ладно? Ты мне поможешь в этом? Приодеться там, автомобиль какой-то, чтобы я сам к матери под окна приезжал? Не, не покупать, а так дашь мне напрокат, я к ней буду ездить. А потом, ну, когда уже не нужно больше будет пыль в глаза пускать, я все тебе верну…
Антон Сергеевич едва заметно кивнул, соглашаясь со словами Слива. По правде говоря, он и сам об этом думал.
- Ты не думай, что я на твоей шее собрался сидеть, - продолжил Слива, - мне самому знаешь как в душе неприятно, что ты чтобы меня освободить уже столько денег отдал. Я тебе все верну до копейки, гадом буду! Заработаю!
- А что ты делать-то умеешь? – с нескрываемой иронией спросил Антон.
Слива замолчал, насупился, но длилось это недолго.
- Зря ты так, братишка, - сказал он, - я ведь с отцом в его фирме работал. Возглавлял коммерческий отдел, а когда родители погибли, то мне пришлось возглавить фирму и самому уже «рулить». Ольга тогда училась в институте, я ее содержал, она, как сыр в масле каталась. Все было нормально, мы развивались, но потом вдруг случилась черная полоса. Олечку убили, меня посадили с конфискацией всего имущества. Я же тебе говорил, что кто-то явно хотел всю нашу семью изничтожить. У меня есть кое-какие догадки на этот счет, я попозже с тобой поделюсь.
- Да, это не короткий разговор, - согласился Антон.
- Ну, блин, - продолжил Слива, оглядываясь по сторонам, - всего ничего меня не было, а как все изменилось! Когда-то и я по этим улицам ездил на иномарке, у меня «БМВ» был… О, смотри-ка, новое казино построили, а у меня и пятака нет, чтобы поставить на «зеро».
- Ты что, нигде никаких заначек не оставил? – спросил Антон Сергеевич, которого уже сильно утомила болтовня Сливы.
- Я же не думал, что эта сука за мои же деньги, которые я у него отнял на меня в ментовку побежит заявлять!!! – разгорячился Слива. – Я же работал и в тюрьму не собирался! Зачем мне заначки?
- Ладно, успокойся, вырулим мы ситуацию, - сказал Антон Сергеевич, - я тебя к себе возьму на работу. Посмотрим что ты умеешь.
- Возьмешь? – оживился Слива. – Вот спасибо, братишка, вот удружил! Я через задницу вывернусь чтобы тебе деньги вернуть! Ты посмотришь!
Антон Сергеевич глянул в зеркало заднего вида и заметил, что Слива действительно рад. Он даже заерзал на сидении от восторга, что будет работать в фирме Антона.
- Я еще раскручусь, вот увидишь, - радостно улыбался он.
«Хорошо бы», - подумал Антон Сергеевич и развернул машину к подъезду своего дома. Он решил приютить первое время Сливу у себя в квартире, чтобы назавтра отмыть его, побрить и подстричь в парикмахерской, приодеть и потом устроить его первое свидание с матерью.
10
Мария Ивановна Ермишкина чувствовала себя все хуже и хуже. Смерть подбиралась к ней все ближе и уже, казалось, ночами стояла у изголовья, дыша холодом в макушку. Тетя Маша злилась на Антона, который каждый день кормил ее «завтраками», обещая найти и привезти в больницу ее родного сына, но, как ей казалось, обманывал ее.
Но вот однажды ее счастливый день все-таки наступил. Антон позвонил заранее и предупредил, что завтра они будут вместе и абсолютно точно.
Мария Ивановна все утро глаз с белой двери, пока на пороге палаты не появился сначала Антон, а за ним мужчина примерно его же возраста, хорошо одетый и с большим букетом роз. Сердце тети Маши дрогнуло. Она поняла, что Антон наконец свое обещание выполнил. Слепыми глазами вглядывалась в мужчину, смущенно прячущего лицо за букетом, сама пыталась встать с кровати.
- Лежи, мама, лежи, - попросил Антон Сергеевич, - тебе нельзя подниматься с постели.
Он по-прежнему называл ее мамой, хотя настоящий ее сын стоял за ним с цветами и не решался войти.
- Сынок, Антошка… - позвала Мария Ивановна.
Мужчина с букетом шагнул вперед, протянул ей цветы и сказал, явно немного волнуясь:
- Здравствуйте, мама…
От него пахнуло свежим одеколоном. Сердце Марии Ивановны едва не выскочило из груди от счастья. Конечно, она представляла себе своего родного сына немножко другим, он снился ей теперь каждую ночь. Мария Ивановна вглядывалась в его лицо, искала в нем сходство с собой или со своим покойным мужем, но не находила. Потом ей показалось, что как будто нос у него от отца, хотя и самого-то своего мужа тетя Маша помнила смутно. Глаза ей показались знакомыми, как будто ее. Такие же серые, глубокие. Она не могла наглядеться - вот он ее родной сын, с которым она разлучилась много лет назад в роддоме – стоит перед ней с цветами взрослый, самостоятельный…
- Ну, пожалуй, я вас оставлю, - сказал Антон Сергеевич, - подожду на улице в машине, - и вышел из палаты.
Она даже не заметила как он вышел, ведь пропавший сын Марии Ивановны вернулся к ней опять через много лет и был рядом так, что до него можно было дотронуться рукой. Он присел на табуретке возле ее кровати. Глаза безнадежно больной старой женщины наполнились слезами.
- Сынок, ты меня прости, - прошептала Мария Ивановна.
- Ну, что вы, мама, какие счеты, - спокойно и ласково сказал ее сын, зажав сухую и морщинистую руку между своими ладонями, - вы же меня в золотую купель положили. Я всю жизнь, как сыр в масле катался. Спасибо вам.
- Ты правда на меня не сердишься?
- Я вам благодарен, мама, - ответил он, - хотя мне вас не хватало всегда. Сердце ведь не обманешь, я же все эти годы тяготился разлукой.
Мария Ивановна обратила внимание на то какими вычурными словами разговаривает ее родной сын – «золотая купель», «тяготился разлукой», как по писаному. Сразу видно, что у человека высшее образование.
- Антоша, а ты где работаешь? – спросила она.
- У меня свой бизнес, - ответил он, - я директор предприятия. Производим там всякую продукцию разную…
- А семья, детишки у тебя есть?
- Семьи так и не завел, мама, - ответил Антоша, вздохнув, - все работа, работа. Много времени отнимает работа.
- Жаль, что не завел, - вздохнула мама, - я так хотела внуков своих родных увидеть. Но ничего, хорошо, что ты нашелся, что пришел ко мне. Ты моя гордость, я одного тебя любила и помнила всегда. Тебя одного любила и хотела разыскать.
- Полноте, мама, - опять выразился по старорежимному сын, - мы ведь теперь снова с вами вместе. Давайте я цветочки уберу в вазу, а то, не дай бог, заколетесь.
«Заботливый, - подумала мама, - вот что значит родной сын».
- Ты так на папку своего похож, - в радостной эйфории прошептала мать, - а глаза мои.
