- Хорошо, это могла быть его очередная уличная проститутка, которую он посылал в подполье за самогоном. Это вас устраивает?
- С большой натяжкой, господин Гончаров. А что вы скажете насчет трупа и куска окровавленного полотенца, найденного нами на даче?
- Труп, Константин Иванович, надо искать, искать и искать, - вслед за мной пропустив стаканчик, назидательно заявил мой оппонент. - Наверняка его закопали где-то поблизости, и скорее всего в собственном дворе. Что же касается полотенца, то вполне возможно, что его окровавленную половину несколько дней назад на дачу отвез сам Роман Николаевич и там выбросил за ненадобностью.
- Нет, уважаемый, все это белыми нитками шито, и ваши доводы кажутся мне хлипкими и жидкими, как продукт больного диспепсией.
- Это мозги у тебя похожи на продукт больного диспепсией, - обидевшись, оскорбил меня собеседник. - Я стараюсь найти какие-то ответы, а ты просто задаешь вопросы.
- Тогда постарайтесь ответить еще на три вопроса. Почему дядя Паша оставил тело Василия у себя дома? Почему он сам сообщил обо всем в милицию? Откуда у него в доме появилась специальная отвертка и почему на даче Романа Николаевича мы обнаружили только что помытую посуду? И наконец, зачем дяде Паше понадобились документы Зобова?
- Ну документы еще могут найтись, возможно, оперативники просто плохо их искали, а с отверткой дело обстоит просто, не исключено, что он ее где-то слямзил. Тело Васи оставалось на его койке потому, что по пьянке он про него забыл, а когда проснулся утром, то, ничего не помня о своем ночном преступлении, позвонил в милицию. А что касается чистой посуды, то она могла быть вымыта двумя днями раньше самим же Романом Николаевичем. Надеюсь, теперь ты удовлетворен?
- Все это полная чушь, господин Гончаров, и вы это прекрасно знаете. Не там мы с вами копаем, не в том месте роем землю. Не забывайте еще про одно немаловажное обстоятельство. Дом-то Зобова цел и невредим, а если бы в нем орудовал дядя Паша со своими корешами, то им было бы куда как проще инсценировать поджог и тем самым обрубить нам все концы. Самовозгорание от хреновой электропроводки и точка. Однако дом целехонек, и это наводит на определенные размышления. Кому-то было нужно, чтобы он оставался в полном порядке. Кому? Тому, кто может впоследствии предъявить на него права. Кто этот человек, мы пока не знаем, но надо рыть землю носом именно в этом направлении.
- Позвольте, но мы знаем этого человека. Очень даже знаем. Это Максимилиан Ухов. Он сам заявил, что является единственным самым близким родственником Романа Николаевича. Уж не думаешь ли ты, что это дело рук твоего друга?
- Нелепость, разумеется, но я пока просто рассуждаю. И вот какая мысль внезапно меня посетила. Почему мы с вами, товарищ Гончаров, уверены в том, что брак между Романом Николаевичем и Ниной Андреевной был расторгнут официально? Не правда ли, свежая мысль? И она нам дает прямо-таки безбрежное море домыслов?
- Черт возьми, да ты же у меня просто гений! - в восторге выкрикнул мой собеседник. - По такому случаю нам с тобой просто грех не добавить.
- Ты чего орешь, придурок! - испуганно тараща сонные глаза, на кухню в одной рубашке влетела Милка. - Совсем допился! Уже с чертями вслух разговариваешь! Ты посмотри, который час! И где только тебя до сей поры хороводило?! Грязный, мокрый, босой! Не смей лезть ко мне в постель.
- И не подумаю, мадам Ефимова, - слегка заплетающимся языком изрек я. Мы с котом давно привыкли довольствоваться кухонным диванчиком.
- Вот и довольствуйся, только больше не ори. Беседуй со своими чертями вполголоса. Тебе звонил начальник милиции. Что ты там опять натворил?
- Бабушку процентщицу топориком зарубил. Иди спать и не мешай мне плодотворно мыслить, - важно заявил я, пытаясь сфокусировать и собрать оба лица супруги в одно целое. - Если сможешь, то разбуди меня в семь часов утра.
* * *
Чисто выбритый и за версту благоухающий одеколоном, Макс прикатил ровно к восьми часам. Ожидая его, я скучал на лавочке возле подъезда, тщетно надеясь, что свежий утренний воздух хоть немного расправит мое красивое лицо, сейчас больше похожее на рыло дикого вепря. Сочувствующе окинув меня опытным взглядом, Ухов молча протянул мне плоскую металлическую фляжку.
- Иваныч, только не больше двух глотков. Там спирт, настоянный на семи травах. Помогает почти мгновенно. На себе испытал. Самое главное, остановиться на двух глотках. Ты с тестем говорил?
- Ага, - отвинчивая пробку, ответил я. - А ты-то почему такой свежий и благоухаешь, словно нарцисс? Спал сном праведника и всю ночь снились голые девки?
- Какое там девки. Спал урывками в дядькином доме на чердаке.
- А отчего же не на самой крыше, там удобнее. Зачем тебе это понадобилось?
- Надеялся, что ночью в дом нагрянут непрошеные гости, а тут я.
- Ну и что? Много народу приходило?
- Никого не было. Что Алексей Николаевич сказал?
- Он отпускает тебя на двадцать четыре часа, но не более того. Завтра у него самого назревают какие-то глобальные дела, и он строго-настрого велел тебе с утра быть в фирме и в форме.
- Ну и отлично, за сутки можно многое успеть.
- Можно, - глотнув живительной влаги, согласился я. - Если знаешь, что делать.
- А разве мы не знаем? - протягивая мне конфетку, удивленно спросил он. - По плану у нас три встречи. С начальником и любовником Нины Андреевны, потом с ее сыном, Виктором, а потом и с ней самой.
- Это было вчера, а сегодня планы немного поменялись, - садясь в машину, сообщил я. - Макс, мне тут ночью пришла в голову одна интересная мыслишка, и нужно ее как следует проработать. Случаем, ты не в курсе - твой дядюшка и Нина Андреевна развелись официально или просто дружненько разбежались?
- Чего не знаю, того не знаю, - выруливая со двора, честно признался Макс. - Хотя это нетрудно установить по его документам.
- По каким документам? - обретая способность мыслить, усмехнулся я. По тем самым документам, которые вчера не смогли отыскать оперативники?
- Ну тогда заехать в ЗАГС и попросить их поднять архив.
- И во сколько тебе обойдется поднятие этого архива? Там нынче такие куклы сидят, что смотреть боязно: где нет изумруда, висит рубин, где нет золота, болтается платина. Без стодолларовой бумажки они и разговаривать с тобой не станут.
- Это ты верно заметил, но зачем тебе понадобились эти сведения? Так ли уж они важны? - притормаживая на светофоре, спросил Макс.
- Представь себе, важны, и даже очень. Помнишь, вчера мы касались вопроса о том, почему преступники не сожгли дом? И сами же на него ответили: потому что они были заинтересованы в его сохранности. Но заинтересован в нем может быть только тот человек, который имеет на него какие-то права. Кто может иметь такие права? Макс Ухов и бывшая жена, но при условии, что она с твоим дядюшкой не была разведена официально. Ты понял мою мысль?
- Понял, Иваныч, и какой у нас будет маршрут?
- В ЗАГС так или иначе нам заезжать придется, но сейчас еще рано, отложим его напоследок, а пока займемся парикмахерской "Локон". Ты знаешь, где она находится?
- Это самая дорогая и престижная парикмахерская в центре города. Там отлично стригут не только волосы, но и купоны, я имею в виду деньги.
В половине девятого мы подъехали к мраморным ступеням царства брадобреев и цирюльников. Несмотря на то что "Локон" официально начинал работу с девяти, входные стеклянные двери уже были приоткрыты. Миновав их, мы оказались в просторном холле, где серо-черный мрамор чередовался с зеркалами, а клиентов ждали уютные кресла, диваны и красочные журналы с фотографиями всевозможных голов и причесок.
- Простите, но мы открываемся только через полчаса, - объявила нам пухленькая девица в коротком голубом халатике и ажурном фартуке.
- Это ваше дело. Открывайтесь хоть в двенадцать, - важно заявил Макс. Нам ваши подстрижки до одного места. Ты нам вот что скажи, утка голубая, как нам пройти к Алексею Петровичу Бойчуку.
- Молодые люди, выйдите за дверь, - обиделась толстенькая мастерица.
- Во, Иваныч, видал! - восхитился Ухов. - Нас уже молодыми людьми стали называть! Приятно, только почему мы должны выйти за дверь, когда мы пришли к нашему старому кенту Алехе Бойчуку? Вот я нажалуюсь ему, как ты принимаешь гостей, и он тебя обязательно уволит. Куда ты денешься? Пойдешь на панель.
- Да что вы в самом деле... - чуть не плача, зашлась в гневе пампушка. - Что вы себе позволяете? Что я вам плохого сделала? Идите прямо по коридору и упретесь в дверь Алексея Петровича. Он недавно приехал.
Алексей Петрович Бойчук оказался маленьким юрким человечком, чем-то напоминающим хомячка. Он сидел в высоком крутящемся кресле в самом центре довольно большого кабинета за современным полукруглым столом и азартно что-то кому-то доказывал по телефону. Он был настолько увлечен своим занятием, что не сразу нас заметил. Только мое вежливое покашливание оторвало его от трубки.
