Пора вам тоже узнать, что происходит, сказал он и бросил на стол конверт, набитый копиями измененных чертежей.
Фрэзи вытряхнул копии из конверта, просмотрел некоторые из них и удивленно взглянул на Гиддингса.
Я не инженер, как вы, сказал он. Объясните мне, в чем дело.
Гиддингс начал рассказ, а когда закончил его, откинулся на спинку и стал ждать.
В громадном кабинете стояла тишина. Фрэзи медленно отодвинул кресло, встал, подошел к окну и долго смотрел вниз на улицу. Потом, не оборачиваясь, сказал:
Вы, разумеется, ничего об этом не знали.
Не знал, это моя вина, так же как и вина сотрудников Колдуэлла точнее, Ната Вильсона и Берта Макгроу. Все мы несем эту ответственность.
Фрэзи отвернулся от окна.
И что теперь?
Нужно все перепроверить, шаг за шагом, и выяснить, проведены ли изменения в действительности и какие могут быть последствия.
Последствия какого рода? Гиддингс покачал головой.
Этого я даже представить не могу. Могут быть ничтожными, но могут оказаться и серьезными. Потому здесь.
Фрэзи вернулся к столу и сел.
И чего вы от меня хотите?
Чтобы вы отменили сборище, намеченное на вечер в ресторане наверху. Гиддингс говорил уверенно, серьезно и энергично. Я не хочу, чтобы наверху собиралась толпа.
Почему?
Черт бы вас побрал, не выдержал Гиддингс, неужели не ясно? Строительство ещё не закончено. И к том же мы знаем или, по крайней мере, имеем основания думать, что в уже законченных работах наделаны ошибки в электрооборудовании. Не знаем, насколько они серьезны, и пока этого не выясним, нет смысла устраивать вечеринку, чтобы её черти взяли, посреди этого дерьма!
А что, может погаснуть свет, спросил Фрэзи, или что-нибудь ещё в этом духе?
Гиддингс похрустел пальцами, чтобы успокоиться. Потом кивнул.
Да, нечто в этом роде.
Но что именно, вы точно не знаете?
"Да, Фрэзи мне не убедить, сказал себе Гиддингс.
Я не какой-нибудь проныра коммерсант, я инженер, и сейчас, когда бумаги лежат у Фрэзи на столе, я почти готов признать, что я плохой инженер".
Точно не знаю, подтвердил он. Для этого мне нужно время.
Фрэзи вспомнил слова губернатора Армитейджа. "Вы сейчас на виду, сказал губернатор, а такими достаются не только розы, но и шипы". Он прав, но почему бы не остаться в стороне и не подождать, пока шипы достанутся другому?
Я думаю, отменить торжество уже невозможно Уилл, сказал Фрэзи и улыбнулся.
Почему невозможно, черт бы вас побрал?
Фрэзи был терпеливым человеком.
Приглашения были разосланы давным-давно, и лю-з ди, которые их приняли, могли сегодня быть в Москве, в Лондоне, в Пекине или в Вашингтоне. Для них это почти! профессия присутствовать при событии, сравнимом, тут улыбка Фрэзи стала ещё шире, со спуском на воду величайшего судна, Уилл. Когда судно спускают на воду, оно тоже ещё не готово впереди ещё месяцы работы. Но спуск судна на воду это торжественное событие, срок которого назначен заранее, и такие события нельзя в по-О1еднюю минуту отменить просто так.
Какого черта, не выдержал Гиддингс, что значат несколько толстопузых воротил в смокингах по сравнению с тем кошмаром, который может произойти?
Фрэзи молча раздумывал. Потом, наконец, ответил:
Я все ещё не могу понять, Вилли. Что вас, собственно, беспокоит?
Гиддингс воздел свои огромные ручищи и бессильно уронил их.
Да в этом-то все и дело. Не знаю.
Он подумал о теории Берта Макгроу, что над некоторыми зданиями висит злой рок, и хотя не верил в это, сам знал такие стройки, где все шло наперекосяк и никто никогда не мог найти объяснения.
И кроме того, только что произошло ещё кое-что. Некто проник внутрь здания и болтается по нему, и это мне не нравится.
Фрэзи нахмурился:
Кто?
Не знаю, и будет чертовски трудно это выяснить, придется прочесать этаж за этажом и призвать на помощь армию.
Фрэзи рассмеялся.
Это абсурд. На что нам сдался этот тип? Гиддингс ответил:
Знаете, слишком много набирается вещей, которых мы не знаем, и в этом все дело. Я отвечаю за здание. Я сжился с ним, оно стоило мне немало пота и крови...
Никто бы не мог сделать больше, Уилл.
Однако, продолжал Гиддингс, есть вещи, которые прошли мимо меня, и единственное, о чем я прошу, Дайте мне время, чтобы выяснить, насколько они серьезны. Неужели я хочу слишком многого?
Фрэзи взял позолоченную авторучку и уставился на нее, пытаясь сосредоточиться. Что если во время приема действительно что-то случится? Если вдруг откажет электрооборудование, какие могут быть последствия? И если вдруг обнаружатся недоделки внутри здания, не поможет ли это решению его проблем, не даст ли дополнительное время, чтобы найти съемщиков, и, может быть, согласиться с губернатором и снизить ставки? И в известном смысле свалить вину на Макгроу и Колдуэлла, то есть на генерального подрядчика и автора проекта, и оказаться таким образом вправе утверждать, что компанию по заключению договоров на аренду великолепных помещений новейшего коммерческого центра "Башня мира" срывают обстоятельства, от него не зависящие?
Гиддингс сказал:
То, что вы задумались о последствиях, уже хорошо. Фрэзи отложил ручку.
Но боюсь, что не смогу вам помочь, Уилл. Он немного помолчал, потом продолжил: Отменить церемонию уже невозможно. Мне жаль, что вы этого не понимаете. Мы не можем с самого начала сделать Башню посмешищем.
Гиддингс вздохнул и поднялся. Ничего другого он и не ожидал.
Ну что же, вы хозяин. Мне остается только надеяться, что правы вы, а не я, что я просто вижу все в черном цвете, что вижу призраков, когда думаю о том польском здоровяке, который непонятно почему шагнул с лесов в пустоту, нет, он с этим не имел ничего общего, просто никак не выходит из головы, не знаю почему.
Он подошел к дверям, взялся за ручку, но обернулся:
Я, пожалуй, зайду к Чарли на Третью авеню. И, пожалуй, напьюсь. И вышел из комнаты.
Фрэзи, задумавшись, неподвижно сидел за столом. Он был убежден, что поступает правильно, но хорошо бы выслушать и другую точку зрения. Снял трубку и сказал Летиции:
Соедините меня, пожалуйста, с Беном Колдуэллом. Телефон через некоторое время загудел. Фрэзи снял трубку. Тихий голос Бена Колдуэлла спросил:
И у вас неприятности, Гровер?
Перед ним на столе все ещё были разбросаны бумаги. Эти... копии, начал Фрэзи, я даже не знаю, как их назвать... ваши чертежи с изменениями... вы о них знаете?
Знаю.
Ваш сотрудник их подписал.
Он говорит, что нет. Я ему верю.
Эти изменения существенны, Бен? Бен не колебался:
Это ещё предстоит выяснить.
"Никаких сомнений", подумал Фрэзи, и эта мысль его утешила.
Уилл Гиддингс хочет, чтобы я отменил сегодняшнее торжественное открытие. Колдуэлл молчал. Фрэзи озабоченно продолжал:
Что скажете вы?
О чем? это была одна из неприятных привычек Колдуэлла.
Я должен отменить церемонию?
Реклама не моя область, Гровер. Его тихий голос прозвучал укоризненно.
Ну, разумеется, нет, согласился Фрэзи. Некоторое время они молчали.
Это все? спросил Колдуэлл.
Все. Фрэзи повесил трубку. Ему пришло в голову, что из всех людей, которых он знал, не исключая губернатора, только Колдуэлл умеет вызвать в человеке ощущение детства, ощущение ученика, уходящего после неприятного разговора в учительской.
Ну, одно решено. Планы на вечер не меняются.
ГЛАВА VII
14. 10-14. 30
Губернатор никак не мог принять решение, но, как обычно, в конце концов победил здравый смысл. Нигде не сказано, что он, губернатор штата Нью-Йорк, должен предупреждать мэра о своем визите. С другой стороны, зачем лишний раз гладить кого-то против шерсти? А шерсть Боба Рамсея была известна тем, что легко пускала искры.
Я сейчас в Гарвард-клубе, позвонил он мэру. - Это достаточно нейтральная почва для выпускника Йеля? Если да, то я вас жду. Выпьем по стаканчику. Я угощаю. Потом можем вместе отправиться на открытие чертовой мечети Говарда Фрэзи.
Мэру города Бобу Рамсею было пятьдесят семь лет, отличался отменным самочувствием, уже второй срок был мэром этого огромного города и наслаждался каждой минутой, проведенной в этом качестве. В его словаре слов "долг" было напечатано самыми большими буквами.
Губернатор, устроившись в кожаном кресле в углу клуб ной гостиной, с бокалом "наполеона" под рукой, спросил:
О чем будем говорить? О братстве людей, которое символизирует "Башня мира"?
Это была излюбленная тема Боба Рамсея. Но Бент Армитейдж умел заземлить самые возвышенные мысли и тема сразу потеряла все свое очарование. Мэр пил чернь кофе.
Я об этом пока ещё не задумывался, сказал он. Это было ошибкой.
Губернатор со своей язвительной улыбочкой был как тут:
Ну, этого не может быть, мой милый. Вы, как Map Твен, тратите уйму времени на подготовку своих экспромтов. Все мы так делаем. К чему отрицать?
Я хотел сказать, упрямо стоял на своем мэр, что ещё не решил окончательно, какими заготовками воспользуюсь.
