- Ну что? Пишет ученый? - спросил Игорь Васильевич у Белянчикова, когда тот вошел в кабинет.
- Пишет. Почерк, я вам скажу, у него каллиграфический. Нам бы его на полставки протоколы оформлять.
- А по мне, так следовало ему в колонии месяцев шесть стенгазету выпускать "Солнце всходит и заходит", - проворчал Корнилов. - Только ничего ему не будет. Скорее всего он действительно свои иконы с Озерной унес.
- Чьи бы ни были, а выходит, что он их спас, - сказал Юрий Евгеньевич. - Сгорели бы они за милую душу.
- Это ты, Юрий Евгеньевич, правильно заметил, - усмехнулся подполковник. - Коловращение жизни, как писал О'Генри.
- Игорь Васильевич, - спросил Белянчиков, - а почему ты решил, что Платонов не сбежал, а придет к нам?
- Стереотип мышления... Увидел Аристарх у меня фотографию мертвого Барабанщикова - воспользовался случаем и украл иконы. - Корнилов поморщился. - Свои не свои, но украл! Разницы-то почти никакой, - способ преступный. Поймали его с поличным. Платонов понял: не сумеет доказать, что иконы ему принадлежат, - попадет под суд. Я ему на это намекнул. Ну и подумал Аристарх Антонович, а если посадят? Пропала коллекция! Или реквизируют, или кто-нибудь из "друзей" утянет. Он же наверняка и друзей по своей мерке меряет. А тут возможность подвернулась коллекцию "спасти" отпустили домой. Я думаю, он свои лучшие иконы погрузил в машину и отвез в надежное место. Скорее всего в деревню. Я видел, машина у него вся в грязи.
- Так это только твои догадки? - разочарованно протянул Белянчиков.
- Догадки мои, товарищ майор, имеют реальное основание. Через час прочитаем опус Аристарха Антоновича - убедимся. А у тебя догадок никаких нет?
- Думаю, что ты меня снова к Рожкиной пошлешь.
- Правильно думаешь. Ее надо еще раз подробно расспросить. И про Барабанщикова, и про Аристарха Антоновича.
Белянчиков кивнул.
- На фото она Барабанщикова не признала, а фамилию могла слышать...
- Кстати, а где она живет? - вдруг спросил подполковник.
- В Озерках... Ну-ка, ну-ка! - спохватился Юрий Евгеньевич. - А Барабанщиков в Парголове. Соседи.
- Вот видишь. Еще одна деталь.
13
Объяснительная записка, которую Аристарх Антонович положил на стол Корнилову, начиналась словами: "Серьезно продумав свое поведение аа последние сутки, я пришел к выводу, что непреднамеренно совершил ряд неэтичных поступков. Прежде всего, воспользовавшись имевшимся в моем распоряжении ключом от дома гражданина Барабанщикова, я пытался забрать оттуда принадлежавшие мне редкие иконы XVII века. Кроме того, я нарушил данное представителям милиции слово о невыезде из города. Совершил я эти поступки, находясь в стрессовом состоянии, вызванном беспокойством о возможной утрате для общества уникальных произведений древнерусского искусства..." Подполковник читал объяснение Платонова со смешанным чувством удовлетворения и горечи. Удовлетворения от того, что он не ошибся в оценке характера этого человека, его действий. Платонов писал, что, опасаясь за свою коллекцию, решил отвезти иконы на сохранение к своей бывшей жене, в поселок Вырица. И горечь испытывал Игорь Васильевич из-за неискренности, полуправды, стремления вывернуться, которыми дышало каждое слово в записке. "Сообщаю Вам, что все случившееся явилось для меня горьким нравственным уроком. Готов понести любое моральное наказание".
"Согласен только на моральное наказание, - усмехнулся подполковник. А на большее не согласен. Ну и фрукт! Долго же придется из него правду вытягивать".
Дальше в записке Платонов опять писал о том, что он интеллигентный человек, пользуется уважением в НИИ и много делает для страны и народа. Сплошная лирика - как называл Корнилов такие пустые словоизвержения, и только один конкретный факт. Платонов указал фамилии и адреса двух человек, которые знают историю приобретения им икон, отданных на реставрацию и присвоенных Барабанщиковым.
- Значит, инженер Кузовлев и реставратор Мокшин могут подтвердить, что иконы, изъятые из вашего чемодана, принадлежали раньше вам? - спросил Корнилов, закончив чтение объяснительной записки.
- Да, - кивнул Платонов. - Я же написал. Они все подтвердят. Мокшина я приглашал к себе домой, показывал иконы. Просил отреставрировать.
- Он отказался?
- Да, сказал, работы невпроворот.
- А где вы приобрели их?
Платонов насупился.
- Аристарх Антонович, вы же обещали быть откровенным.
- Я купил их у Барабанщикова.
- За сколько?
- Я уже не помню. - Откровенность у Аристарха Антоновича получилась урезанной, но Корнилов хотел узнать, на какой основе строились отношения этих двух людей - погибшего и ныне здравствующего.
- Постарайтесь вспомнить.
- Я купил иконы несколько лет назад, - морщась, словно у него разболелся зуб, стал рассказывать Платонов. - В то время я еще не увлекался коллекционированием. Купил просто так. Олег предложил, я и купил. За двести рублей все три.
- Почему он предложил их вам?
- Он принес импортные лезвия и джинсы. Открыл портфель - я увидел, что у него там иконы. Выглядели они как рухлядь. Я спросил, что он собирается с ними делать. Барабанщиков говорит - купите. Сейчас это модно.
- А джинсы? Лезвия... Почему он их принес? Вы просили?
- Ну да! Этот Барабанщиков - типичный доставала. Его хаусмайором называют.
- Как, как?
- Хаусмайором. Ну... знаете, домашним майором. Он мог все достать, все дефицитные вещи. Импортные сигареты, кассеты к магнитофонам, даже хорошие стереосистемы. Имел, конечно, свой интерес, но зато удобно - не надо гоняться по городу в поисках дефицита. Приносит прямо на дом...
- Хаусмайор, - пробормотал Корнилов. - Действительно, удобно. А где же он доставал вам дефицит?
Платонов пожал плечами.
- И многие пользовались его услугами?
- Многие.
- Перечислите мне всех, кого знаете.
Платонов поморщился:
- Это, знаете ли, неудобно. Среди них есть мои друзья, солидные люди. Получится сплетня.
- Называйте, называйте. Преступление уже получилось, чего вам бояться сплетен.
Аристарх Антонович вздохнул и начал перечислять...
Фамилии Рожкина среди названных не было.
- Аристарх Антонович, а как вы все-таки объясните, что в вашем "дипломате" оказались чужие билеты в Москву? И эта древняя книга? Корнилов подвинул Платонову томик Евангелия, но Аристарх Антонович только искоса взглянул на него и отвернулся.
- Это необъяснимо, - сказал он. Выражение значительности, так раздражавшее Корнилова вчера, снова мелькнуло на его лице. Мелькнуло и исчезло. - Я не знаю. Что вы от меня хотите?! Который уже час вы мучаете меня своими вопросами!
Корнилов подумал: "Ну вот, он еще истерику мне закатит", и сказал:
- Ладно, прервемся. А вы, Аристарх Антонович, время даром не теряйте. Думайте, думайте. Вспоминайте. От этого многое в вашей судьбе зависит. И время свободное у вас пока есть.
14
Бугаев приехал из Парголова злой. Корнилов не раз замечал, что когда капитан сердит, то голос у него садится, становится совсем глухим.
- Маковой росинки с утра не перепало, - ворчал Семен. - Перепачкался, как чушка, а результатов - с гулькин нос...
- Ничего, химчисток у нас настроили. Через сутки будешь как огурчик, - утешил его Корнилов. - И пообедать у тебя еще время есть.
- У меня сегодня свидание, товарищ подполковник, - поплакался Бугаев. - Я должен одной даме с собачкой пакет молока отдать. Позавчера, пока Аристарха Антоновича караулил, познакомился. Такая девушка...
- Капитан, - прервал его Корнилов. - Ты мне дело докладывай. - Но, заметив, что Семен обиделся, он добавил: - Про девушку потом расскажешь.
- Да я, кроме шуток, Игорь Васильевич, к девушке заехать хотел. Она с Платоновым знакома, когда Аристарх в машину садился, то с девушкой раскланялся. Хорошо бы побеседовать...
- Сейчас бесед у нас будет - на год вперед набеседуешься, усмехнулся Корнилов.
Сказав вначале, что результатов "с гулькин нос", капитан немного слукавил. Результат был, и очень серьезный.
Опросив человек пятнадцать соседей Барабанщикова и ничего не узнав нового, Бугаев наткнулся наконец на женщину - работницу прядильной фабрики "Возрождение", которая рассказала ему кое-что новое. Вчера, возвращаясь домой с вечерней смены, Евдокия Ивановна Певунова, так звали прядильщицу, увидела, как на Лесной улице из автомашины вышел мужчина и пошел метрах в двухстах впереди нее. Шел он довольно быстро. Евдокия Ивановна подумала, чего же он машину оставил, а сам пешком? Дорога-то у нас хорошая. И еще подумала - к кому такой поздний гость? В это время мужчина остановился у забора, подтянулся на руках и был таков...
- За забором этим живут Флорентьевы. Участок их задами соприкасается с участком Барабанщикова. - Бугаев взял лист бумаги и быстро начертил план. - Вот, видите, товарищ подполковник? Мы с вами здесь еще у лаза стояли. Натоптано тут...
Корнилов кивнул.
- Евдокия Ивановна отнесла позднего визитера на счет младшей дочери Флорентьевых, Алевтины. Ну, знаете... У них там свои, женские счеты. Но когда я заглянул еще раз к Флорентьевым да поподробнее порасспрашивал их, оказалось, что никто в эту ночь к ним не приходил. Верить им можно. А сама Алевтина, студентка гидрометинститута, не вернулась еще с Ладоги, где проходит практику на метеостанции. Да и калитка в доме Флорентьевых на ночь не запирается. Незачем и лазать через забор...
