Лицо Джека раскраснелось, он запыхался и, очевидно, был очень смущен.
— Я хотел поговорить с вами. В течение целой недели я искал этого случая, — быстро сказал он.
— Как вы сумели выследить меня? Кто вам помог?
— Инспектор Парр, — ответил он смущенно и, вдохновленный ее улыбкой, продолжал:
— Старик Парр неплохой человек, Талия. Он ни разу не сказал о вас худого слова…
— Вот как! — сказала она. — Разве это в самом деле так важно? Ну, мистер Бирдмор, прощайте, я очень тороплюсь. Мне предстоит весьма важное свидание. — Но он крепко держал ее за руку.
— Талия, вы не хотите сказать мне, почему вы это сделали? Что скрывается за этим?
Она рассмеялась. Вот еще не было печали! И откуда только взялся этот мальчишка так не вовремя…
— Должна же быть какая-то причина, по которой вы очутились в столь неподходящем для вас обществе, — продолжал он, но она прервала его:
— Какое именно общество вы имеете в виду?
— Вы разговаривали только что с человеком, которого зовут Флеш Барнет. Это закоренелый преступник, недавно вышедший из тюрьмы, С вами также была женщина, я знаю ее имя, это Милли Макрой — его сообщница, участвовавшая в известном Дарлингтонском ограблении и тоже побывавшая в тюрьме. Теперь она служит в банке Брэндона.
— Ну и что? — сказала Талия.
— Вы, наверное, не знали, что это за люди? — с надеждой спросил Джек.
— А откуда вы знаете их? — спросила она. — Я начинаю подозревать, что вы проводили свои наблюдения в приятном обществе достопочтенного Парра. Я права? А, я, кажется, догадалась: вы собираетесь стать полицейским чиновником, мистер Бирдмор?
Джек удивился.
— Разве вы не знаете, что профессиональный долг Парра — сообщать работодателю все, что касается его служащих? Ради всего святого, Талия, подумайте как следует, что вы делаете и с кем проводите время!
Но она рассмеялась в ответ.
— Избави меня Боже препятствовать ответственному полицейскому чиновнику исполнению им служебного долга! Но, честно говоря, мне будет очень неприятно, если Парр помчится со всех ног к Брэндону излагать свои соображения насчет моего образа жизни. Я считаю, что долг полиции — добром увещевать заблудших овечек, вроде меня, ведь это так благородно — сделать попытку удержать слабого человека от свершения греха! Но работодатель, пытающийся наставить на путь истинный заблудшую девушку — это уже выглядит комично. Как вы полагаете? — и она ласково улыбнулась Джеку.
Он невольно улыбнулся ей в ответ, хотя ему было далеко не весело. И все же он еще раз попытался образумить ее:
— Талия, вы слишком хороши для того, чтобы иметь дело с людьми такого сорта, поймите, и для того образа жизни, к которому вы стремитесь. Я знаю, что не имею никакого права вмешиваться, но, может быть, я в состоянии вам помочь? В особенности, — он запнулся, — если вы совершили что-нибудь такое, что отдало вас во власть к этим людям.
Талия, улыбаясь, протянула ему руку.
— Всего хорошего, — любезно сказала она и быстро ушла. Джек остался стоять посреди улицы, чувствуя себя последним дураком.
Талия быстро прошла по направлению к Пикадилли и там взяла такси. Высадилась она у дома на Мэрилебон-роуд. Этот дом казался ей дворцом по сравнению с домом на Лексингтон-стрит, 14.
Швейцар в раззолоченной ливрее доставил ее лифтом на третий этаж, и Талия вошла в красивую, роскошно меблированную квартиру.
Она нажала пуговку звонка, и навстречу ей вышла женщина средних лет. Она была очень аккуратно одета и приветливо улыбалась.
— Марта, — сказала Талия, — я сегодня вечером не буду ужинать дома, достаньте мое голубое вечернее платье и позвоните в гараж Вальтману. Скажите, чтобы машина была у дома ровно в половине восьмого.
Не лишним будет напомнить, что жалованье мисс Друмонд, которое она получала за работу в банке, по-прежнему составляло четыре фунта в неделю…
— О, счастье, вы все-таки пришли — сказал мистер Марль, поднимаясь из кресла и здороваясь с молодой девушкой. — Какой у вас однако шикарный вид! Вы очаровательны, моя девочка!
Марль поцеловал ей обе руки и проводил ее в небольшую гостиную с роскошными обоями.
— Вы восхитительны! — повторил он, игриво улыбаясь. — Должен вам сказать, я немного нервничал, собираясь пойти с вами в «Риц-Карлтон». Надеюсь, вы не обижаетесь на мою откровенность? Не угодно ли сигаретку?
Он порылся в кармане своего фрака, вынул большой золотой портсигар и открыл его.
— Вы, должно быть, думали, что я появлюсь в костюме, стоящем шесть гиней и купленном в магазине готового платья? — засмеялась она, закуривая.
— Откровенно говоря, да. Со мной всякое случалось, — поведал ей Марль, усаживаясь в кресло. — Могу вам признаться, что видал здесь девиц в самых разнообразных костюмах.
— Значит, вы имеете привычку приглашать к себе молоденьких и хорошеньких девушек? — Талия уселась в большое плюшевое кресло у камина.
— Ну, — самодовольно сказал мистер Марль, почему-то потирая руки, — я еще не настолько стар, чтобы избегать дамского общества. Ах, как вы восхитительно выглядите! — Толстые щеки мистера Марля были румяными, как у юноши, правда, румянец был подозрительно ярким. Его каштановые волосы были со странным оттенком, при улыбке обнаруживались удивительно целые зубы и, вдобавок, в этот вечер он имел стройную талию, по причине чего дышал с большим трудом.
— Сперва пообедаем, затем отправимся в «Винтер-Палас», — сказал он, — а потом, — он немного замялся, — что вы скажете насчет маленького ужина?
— Маленький ужин? Я никогда так поздно не ужинаю, — сказала Талия тоном настоящей леди.
— Ну, от фруктов вы, надеюсь, не откажетесь? — сказал мистер Марль, глядя на мисс Друмонд, как кот на сметану.
— Но где? — серьезно спросила молодая девушка, — большинство ресторанов ко времени театрального разъезда уже закрыты.
— Тогда почему бы нам не вернуться ко мне домой? Надеюсь, вы не ханжа, дорогая?
— Допустим.
— А потом я доставлю вас домой в моем собственном автомобиле, — продолжал он.
— Благодарю вас, но у меня есть своя собственная машина, — ответила Талия, и мистер Марль широко открыл глаза от изумления. Потом он начал смеяться и смеялся до тех пор, пока у него не началось что-то вроде приступа астмы.
Талия прекрасно провела вечер, тем более, что в вестибюле отеля «Риц-Карлтон» она мельком увидела Флеша Барнета.
Только по окончании спектакля, когда они в фойе ожидали, пока швейцар вызовет автомобиль, Талия вновь заколебалась: принимать ли ей столь недвусмысленное предложение Марля отправиться к нему ужинать, но мистер Марль пустил в ход все свое красноречие, и в полночь они вошли в подъезд его дома. Талия отметила про себя, что Марль не позвонил слуге, а открыл дверь своим собственным ключом.
Ужин был сервирован в столовой, стены которой были обшиты красным деревом.
— Я сам буду прислуживать вам, моя милая, — сказал мистер Марль. — Пусть прислуга отдыхает.
Но она покачала головой.
— Мне совсем не хочется есть, и, кажется, уже пора домой, — сказала она.
— Останьтесь хоть ненадолго! — он взял ее руку в свою. — Мне хочется немного поговорить с вами о… делах. Я могу быть весьма полезен вам по службе в вашем банке, Талия. Кстати, кто дал вам такое имя?
— Мои родители, — равнодушно ответила Талия.
Мистер Марль расхохотался. Он встал позади нее, как бы желая взять что-то с письменного стола, и сели бы Талия не выскользнула из его рук, он обнял бы ее.
— Я думаю, мне лучше пойти домой, — сказала она.
— Чепуха! — мистер Марль сел на диван. Он был рассержен не на шутку, а в таком состоянии он забывал о хороших манерах. — Подойдите и сядьте рядом со мной.
Она презрительно посмотрела на него, подошла к двери и взялась за ручку. Дверь была заперта.
— Я думаю, что для вас лучше будет отпереть дверь, мистер Марль, — спокойно сказала она.
— Не думаю, — рассмеялся он. — Ну, Талия, будьте же доброй, славной, маленькой девочкой, какой я себе представлял вас.
— Мне очень не хочется разрушать ваши иллюзии относительно моего характера, — холодно сказала Талия, — будьте любезны открыть дверь.
— Пожалуйста.
Он сделал вид, что ищет в кармане ключ, и потел к двери, но неожиданно, раньше чем она успела разгадать его намерения, обнял ее.
— Отпустите меня, — спокойно сказала Талия. Она не потеряла самообладания и не выказывала ни малейших признаков страха.
Марль растерялся: он ожидал, что она начнет сопротивляться, но она лишь смотрела на него с ненавистью и презрением, и он невольно смутился под этим взглядом и отпустил свою добычу.
— Дайте мне поесть что-нибудь, — сказала она, и его лицо просияло.
— Ну, моя милая, теперь вы славная девушка… Что это такое?!
В голосе его послышался смертельный ужас.
Она стояла у стола, держа в руках свою нарядную шелковую сумочку. Он думал, что она хочет взять платок. Но вместо этого девушка вынула из сумочки маленький черный яйцевидный предмет, из которого левой рукой вынула небольшую иглу и положила предмет на стол. Он понял, скорее почувствовал, что это бомба.
