- Помогло ли это вашим нервам? Ангелли улыбнулся.
- Как рукой сняло.
- А напрасно.
Ван Эффен сунул руку под стол и вытащил крошечный автоматический пистолет.
- "Лилипут" - во многих отношениях игрушка, хотя и смертельная в руках того, кто хорошо стреляет с двадцати футов.
Он вынул магазин, протянул его Ангелли и положил пистолет на место.
- Это все. Три пистолета - это уже слишком.
- Не сомневаюсь. - Исчезнувшая на миг улыбка Ангелли снова засияла.
Он подтолкнул оба магазина к ван Эффену.
- Не думаю, что нам сегодня понадобится оружие.
- Конечно. Но кое-что другое нам бы не помешало. - Ван Эффен опустил магазины в боковой карман. - Мне всегда казалось, что разговоры...
- Мне пиво, - сказал Ангелли. - Хельмуту тоже.
- Четыре пива, - подытожил ван Эффен. - Васко, не будешь ли ты так любезен...
Васко встал и вышел из кабинки. Ангелли спросил:
- Вы давно знаете Васко? Ван Эффен задумался.
- Уместный вопрос. Два месяца. А почему вы спрашиваете?
Лейтенанту хотелось звать, задавали ли они тот же вопрос Васко.
- Так, праздное любопытство.
Ван Эффен подумал, что Ангелли не тот человек, который будет задавать вопросы из праздного любопытства.
- Стефан Данилов - это ваше настоящее имя?
- Конечно, нет. Но под этим именем меня знают в Амстердаме.
- Но вы действительно поляк? - сухо и деловито спросил старший мужчина.
Его голос вполне соответствовал его внешности умеренно преуспевающего юриста или бухгалтера. Говорил он по-польски.
- За мои грехи! - Ван Эффен поднял брови. - Это вам, конечно, Васко сказал?
- Да. Где вы родились?
- В Радоме.
- Я знаю этот город, хотя и не очень хорошо. Довольно провинциальный городишко, как мне кажется.
- Я тоже так слышал.
- Вы слышали? Но вы же там жили?
- Четыре года. А в четыре года любой провинциальный город кажется центром вселенной. Мой отец, печатник, уехал оттуда в поисках работы.
- Куда?
- В Варшаву.
- Ага!
- Агакайте себе! - раздраженно сказал ван Эффен. - Вы так говорите, словно вы знаете Варшаву и пытаетесь проверить, знаю ли ее я. Почему, я не могу понять. Вы, часом, не юрист, мистер - не знаю, как вас зовут?
- Падеревский. Я юрист.
- Падеревский. Имя, конечно, вымышленное. Могли бы придумать что-нибудь и получше. Я прав, не так ли? Юрист! Не хотел бы я, чтобы вам довелось меня защищать. Следователь из вас никудышный.
Ангелли улыбался. А Падеревский нет. Он поджал губы. Потом резко спросил:
- Вы, конечно, знаете дворец с оловянной крышей?
- Конечно.
- Где он находится?
- Господи! Да что у нас здесь? Инквизиция? А! Спасибо!
Следом за Васко к столику подошел официант с подносом. Ван Эффен взял кружку с пивом. Поднял ее.
- Ваше здоровье, джентльмены! Дворец, которым вы так интересуетесь, мистер... а, Падеревский, находится рядом с Вислой, на углу Вибрзезе Гданьски и Сласко-Дабровского моста. - Он отпил немного пива. - Если он не переехал, конечно. Я не был там несколько лет.
Падеревского его замечание нисколько не позабавило.
- Дворец культуры и науки?
- На Площади парадов. Он слишком велик.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, он слишком велик для того, чтобы его могли перевезти в другое место. Две или три тысячи комнат - это слишком много. Это просто монстр. Его еще называют свадебным тортом. Но, конечно, у Сталина был дурной вкус в архитектуре.
- У Сталина? - спросил Ангелли.
- Это его личный дар моим и без того многострадальным соотечественникам.
Значит, Ангелли тоже говорит по-польски.
- Где находится варшавский этнографический музей?
- В Варшаве такого музея нет. Он находится во Млосини,46 десяти километрах к северу от столицы. - Голос ван Эффена теперь был таким же резким, как голос Падеревского.
- Где находится Ника? Вы не знаете? А что такое Ника? Вы не знаете? Любой житель Варшавы знает, что так называют монумент "Герои Варшавы". Чем знаменита улица Заменхофа? - Падеревский чувствовал себя все более и более неуютно. Он ничего не ответил.
- Монумент памяти в гетто? Я говорил вам, Падеревский, что юрист из вас никудышный! Любой компетентный юрист, выступающий в качестве защитника или с иском, составляет резюме. Вы этого не сделали. Вы не настоящий юрист. Я совершенно уверен, что вы никогда не были в Варшаве, а просто провели час за изучением газеты или путеводителя. - Ван Эффен положил руки на стол с таким видом, словно собирался встать. - Мне кажется, джентльмены, что мы можем больше не задерживать друг друга. Одно дело отдельные вопросы, и совсем другое - унизительный допрос, проводимый некомпетентным человеком. Я не вижу основания для взаимного доверия. При таком отношении мне не нужны ни деньги, ни работа. - Он поднялся. - Всего хорошего, джентльмены!
Ангелли протянул руку. Он не коснулся ван Эффена, просто жестом удержал его.
- Пожалуйста, сядьте, мистер Данилов. - Возможно, Хельмут и в самом деле переусердствовал. Но разве вам доводилось видеть юриста, который не был бы чрезмерно подозрителен? Хельмут... или мы оба... заподозрили не того человека. Как вы догадались, Хельмут действительно был в Варшаве только один раз, в качестве туриста. Лично я не сомневаюсь, что вы нашли бы дорогу в Варшаве с завязанными глазами.
У Падеревского был такой вид, словно ему хотелось провалиться сквозь землю.
- Это наша ошибка. Мы просим нас извинить.
- Хорошо.
Ван Эффен сел и выпил еще пива.
- Это справедливо.
Ангелли улыбнулся. Ван Эффен подумал, что этот человек почти наверняка двуличный негодяй, хотя и не лишенный обаяния. Очень убедительно прикидывается.
-- Теперь, когда вы доказали ваше моральное превосходство, я могу сказать, что мы нуждаемся в вас больше, чем вы в нас.
"Только бы не переиграть", - подумал ван Эффен, улыбаясь ему в ответ.
- Должно быть, вы в отчаянном положении. - Он заглянул в кружку. Васко, ты не мог бы высунуть, голову из кабинки и подать сигнал SOS?
- Конечно, Стефан, - ответил Васко, по лицу которого было видно, что он испытывает облегчение от такого поворота дела.
Васко сделал, как ему велели, и сел на место.
- Больше никаких допросов, - сказал Ангелли. - Я перейду прямо к делу. Ваш друг Васко рассказал нам, что вы кое-что понимаете во взрывах.
- Васко не отдает мне должного. Я очень много знаю о взрывах. - Он укоризненно посмотрел на Васко. - Никогда бы не подумал, что ты станешь обсуждать друга с незнакомыми людьми.
- Я и не обсуждал. То есть я, конечно, обсуждал. Но я просто сказал, что знаю одного человека с твоей квалификацией.
- Ничего страшного. Как я уже сказал, я понимаю толк во взрывах. Я умею обезвреживать бомбы. Я также умею гасить взрывами пожары на буровых. Но вы бы не стали мной интересоваться, если бы у вас были проблемы с буровыми. Вы бы просто позвонили в Техас, где я учился своему ремеслу.
- Никаких пожаров на буровых, - снова улыбнулся Ангелли. - Но обезвреживание бомб - это другое дело. Где вы учились столь опасному ремеслу?
- В армии, - коротко ответил ван Эффен, не уточняя, в какой именно.
- И вы действительно обезвреживали бомбы? - В голосе Ангелли прозвучало искреннее уважение.
- И немало.
- Вы, должно быть, хороший специалист.
- Почему вы так решили?
- Потому что вы здесь.
- Я действительно хороший специалист и, к тому же, везучий. Потому что даже для хорошего специалиста любая бомба может стать последней. Немногие саперы благополучно выходят на пенсию. Однако я уверен, что не обезвреженных бомб у вас не больше, чем горящих буровых. Значит, речь идет о взрывах. Экспертов по взрывам в Голландии не так уж мало. Стоит только свистнуть. То, что вы решили обратиться ко мне с такими предосторожностями, означает одно - вы занимаетесь незаконной деятельностью.
- Это так. А вы ею никогда не занимались? Никогда ни в чем таком не участвовали?
- Все зависит от того, кто определяет, что законно, а что нет. Определения некоторых людей отличаются от моих, и они желают выяснить этот вопрос со мной. Эти поборники справедливости порой очень утомительны. Вы же знаете, как говорят британцы: закон - это кость в горле. - Ван Эффен задумался. - По-моему, это неплохо сказано.
- Можно мне деликатно осведомиться, имеют ли эти обстоятельства отношение к тому, что вы поселились в Амстердаме?
- Можете спрашивать. Имеют. Что вы хотите, чтобы я вам взорвал?
Ангелли поднял брови.
- Ну-ну! Вы можете быть довольно прямолинейны! Так же как и дипломатичны!
- Это ваш ответ? Эксперт по взрывам годится только для одного - чтобы взрывать. Вы желаете, чтобы я что-нибудь взорвал? Да или нет?
- Да.
- Тут есть два момента. Я могу взрывать банки, суда, мосты и тому подобное и при этом гарантирую, что вы будете довольны моей работой. Но я не стану участвовать в том, что приведет к увечьям или, тем более, смерти людей.
- Ну, этого мы не стали бы от вас требовать. Это я вам гарантирую. Второе?
