Ознакомительная версия.
– Приходите к нам чаще, – его заботливо подсадили в машину. – Приводите своих друзей. Мы будем дружить.
– Обязательно будем дружить! – С третьей попытки участковый попал ключом в замок зажигания.
Мотор истошно взревел… к общему удивлению, милиционер выехал аккуратно, ровно и не спеша.
Ни участковый, ни белые колонисты так и не узнали, что простая идея подсунуть мучителям отравленную приманку, как крысам, была, конечно, умной… Но по-настоящему мудрой ее сделал Минай, приказав «зарядить» отравой только половину бутылок.
– А почему же тогда отбросили коньки больше половины бандюков? – шепотом спрашивали у него черные.
– Менялись бутылками, многие скопытились за компанию, то есть с перепугу. И в-третьих, на то была воля божественного Солнца.
– Люди переживают… Не знают, как реагировать.
– Я их успокою, – нахмурился Солнце. – Я расскажу им, о чем надо думать.
К вечеру началась подготовка к торжественному Слову.
Все отправились к пруду. Мужчины на илистый берег, заросший острой осокой и камышом, женщины на песчаный пляж, который хорошо виден из окон второго этажа барака Великого Солнца.
После священных омовений, облачившись в белые одежды, все отправились молиться Солнцу на опушку леса.
Двух молодых женщин, как и заведено, проводили в барак. Для облачения самого Великого Солнца.
Все черные во время священной процедуры объявлялись временно отсутствующими и покидали второй этаж. Обе женщины находились до вечера.
К ночи молельники возвращались к бараку. Распахивалось окно на втором этаже. Великое Солнце появлялся в сопровождении двух сияющих счастьем милых мордашек.
– Родные мои! – ревел окрыленный нахлынувшими чувствами Минаев. – Сегодня я расскажу вам о самых священных, самых тайных, самых сладких… О том, как я… О том, что мы должны!.. О том, как мне говорило само Солнце…
Так начинался великий обряд торжественного Слова.
Слово Минаева длилось беспрерывно далеко за полночь. Потом он вновь исчезал с женщинами, которые возвращались в поселение лишь на вторые, а бывало, что и на третьи сутки. Иногда он прерывался в процессе речи… Часика на полтора. Затем появлялся снова. И продолжал проповедь до утра.
– Я знаю, – рокотал, как дальний гром, густой бас Игоря Сергеевича Минаева, – что испытания, которые выпали на вашу долю, приняты, хотя изначально ваши умы измучило сомнение. Тела ваши бунтовали, но за смирение вы заслуживаете бессмертия. Пожалев убивающих вас, вы стали бессмертными! Души ваших гонителей взял тот, кто дал им души. Только та душа, которая может узнать в препятствиях и испытаниях мою волю и всесокрушающую любовь, только такая душа достойна быть рядом с Солнцем вовеки. Я умножаю свою любовь к вам, дети мои, ибо знаю, что вы способны стать теми, кто не будет вычеркнут из книги Светлых Душ. На вас возложил я идею возрождения человека и только для вас готовлю человечество к наступлению Новой Веры. Ибо давно бы разрушил все, что создано с помощью энергии света моего. Братьям же, которые ждут своего часа, готовясь к встрече с солнечным светом, скажу: «Надейтесь и верьте, что Свет мой горит в ваших душах! Это я зажег его!» Вы же, возлюбленные мои, держитесь крепко и верьте мне, что бы ни происходило перед вашими глазами! Как одна нога верит другой, ибо, споткнувшись обо что-то, правая нога придет на помощь левой и, лишь шагая вперед одной ногой, вторая шагает дальше! Так преодолеваются многие препятствия. Каждой ноге отмерен свой отрезок пути.
В этом логика проповеди зашла в тупик гораздо раньше обычного. Наступившая пауза затянулась. Черные пошли к замершим в ожидании мудрости людям. Стали каждого угощать из маленького ковшика – мистический напиток Великого Солнца должен достаться каждому!
Каждый сладко заснет этой ночью, и каждый увидит блеск вечной звезды, вокруг которой вращается вселенная! Почувствует всю горечь сожаления о грехах, всю сладость прощения вины… Вольной и невольной… Великая мудрость, нерасторжимая связь с Солнцем, источником всех наслаждений, навеки поселится в сердце…
На следующее утро к Великому Солнцу явился неизвестный человек, о котором после долгих пререканий с черными, после разных опросов, допросов и проверок все-таки доложили на второй этаж, прервав священный «обряд» с двумя юными женщинами.
– Кто еще? – недовольно спросил Минаев.
– Говорит, что его зовут Брандо, – не поднимая глаз, ответил черный.
– Как? – приподнялся Игорь Сергеевич. – Брандо? Давай его сюда! Быстро! А вы, девки, одевайтесь, но не уходите! В соседней комнате подождите, еще понадобитесь. Ох как понадобитесь! Если это тот самый Брандо, какого я знал раньше!
Бравый красавец Брандо, прозванный так за удивительное сходство с великим американским актером, имел настоящее, паспортное, и не менее кинематографичное имя – Сергей Соловьев. Он был старинным приятелем Игоря Минаева. Много замечательных дел провернули они вместе.
– Небось не думал, что я заделаюсь живым богом на земле? – Минаев поднялся навстречу Сереге. – Ты видал, сколько на меня шестерит?
– Круто, – хмыкнул Соловьев-Брандо. – Но у нас покруче будет. То же самое, но на европейском уровне!
– Так вас и за задницу по-европейски возьмут!
– Поздно! Мы уже полноценные граждане. Своих людей поставили везде, где надо. Адвокаты, мэры, пэры. Платишь бабки, они тебе служат! Верой и правдой!
– А за меня каждая овца сама себе глотку перегрызет! Хочешь, продемонстрирую?
– Зачем, – брезгливо скривился Брандо. – Я тебе, солнышко, и так верю.
– Тогда говори, чего надо?
– Дело есть.
– Погоди! – Минаев резво вскочил с постели. – Девки! Марш вниз! Я потом вас позову!
Голые женщины, стыдливо прикрываясь белыми скомканными одеждами, проскользнули на лестницу.
– И чтоб ни с кем! А то запорю шомполами! – пригрозил им вслед Минаев. – Вы меня знаете!
Брандо в сторону прошмыгнувших девиц даже глазом не повел.
– Слушай меня внимательно, солнышко, – он приторно улыбнулся приятелю. – Огромные бабки плывут в руки. Нужны верные люди. Чтоб сдох, если попадется. Чтоб родную мать мог загрызть, если прикажут.
– Понятно, – сладко потянулся Минаев. – За таким товаром только ко мне!
– Потому и приехал, – Брандо с гадливым выражением на лице огляделся. – Ну и забрался ты… Дикость! Глухомань… Комары, клопы… Потертые, поношенные бляди…
– Обижаешь, Брандо! На моем «мерсе» до столицы сорок минут. А насчет девушек… экологически чистый продукт! У меня тут строго! Никаких там… шуры-муры… строгое воздержание. Зато когда я их допускаю… к своему шершавому! Что они вытворяют! Ради этого стоит жить, братан!
– Короче, – оборвал его Брандо. – Нужно послать верных людей… Поедут в Ферганскую долину…
– В Ферганскую, говоришь… – задумался Минаев, который мигом просек, что к чему.
– Да-да! – весело кивнул Брандо и пропел: – В долину солнца, где Фергана.
– Из тачилимов там валит дым… Салам алейкум всем плановым… – задумчиво закончил Минаев.
– Помнишь, старый хрыч! – улыбнулся Брандо и хлопнул Минаева по плечу. – Короче, поедут они туда и привезут кое-что важное. Для всех нас.
– Сколько?
– Это аванс, – Брандо шлепнул на стол увесистую пачку долларов, перетянутых оранжевой резинкой.
– Сколько человек? – уточнил свой вопрос Минаев.
– Двоих на исполнение, и третьего на контроль.
– Договорились. Сегодня же и вылетят.
До поздней ночи с этажа Великого Солнца доносился женский смех и разудалое пение старых друганов:
Бежит шоссе, канает автострада,
А скорость двести – больше нам не надо!
Мы едем, едем, едем в большой город,
И километры убегают вдаль.
В долине солнца, где Фергана, где Фергана,
Торгует шмалью мудрец Ходжа.
Из тачилимов там валит дым, дым, дым!
Салам алейкум всем плановым!
– Сам больше не выступает, – сказал, наклонившись ко мне, сосед свистящим шепотом в ухо. – Сегодня посланец Ефим выступать будет.
Я пригляделся к соседу справа внимательнее. По виду – обычный вечный студент, нос уточкой, просторный свитер, длинные сальные волосы зачесаны назад, человек как человек, но что-то очень он мне улыбался. Глаза такие добрые-добрые…
Ранним июльским утром я сидел в переднем ряду кресел одного из актовых залов МГУ. В десять утра здесь должно было состояться очередное мероприятие «Ордена Солнечного Храма», под пафосным названием «Школа Жизни». С любопытством осмотрев аудиторию, я увидел, что желающих «приобщиться» предостаточно.
Сосед справа явно набивался в собеседники.
Я, конечно, не против общения, я даже, можно сказать, люблю людей, если не приходится часто с ними сталкиваться, особенно в очереди, или в пробке, или в поликлинике. Ради гонорара и дополнительной информации я готов сидеть и смотреть вот в такие влажные, большие и масленистые глаза. Интересно, это выражение у него от вегетарианства или от воздержания?
Ознакомительная версия.
