— Ну, как тебе телочки? — перешел на ласковый тон сутенер. — Подгоню любую. И за умеренные деньги.
Станкевич видел, что Еве на фотографии не больше двадцати лет. Та, которую он искал, даже если она перекрасила волосы, должна быть старше.
— Давно обслуживаете эту гостиницу? — спросил он.
— Как только она открылась. Мои девочки лучшие в городе. Лично подбираю и учу.
Опытный агент услышал то, что хотел. Ну, что ж, он достаточно притворялся, изображая многолетнюю тоску по шлюхе. Пора сменить личину. Специфика профессии сутенера в том, что он лучше всего понимает язык силы. Левой рукой Станкевич все еще держал буклет, а правую опустил в карман пиджака. Он посещал тренажерный зал, плавал в бассейне, но возраст и желание вкусно покушать брали свое. Сил с годами не прибавлялось, а сейчас собеседнику требовалось предъявить весомый аргумент. Для этих целей как раз и служил фирменный кастет, который подхватила правая рука.
— Это не моя Ева, — мотнул головой Станкевич.
— Во уперся. Эта лучше! — Сутенер улыбнулся, не догадываясь, что его ждет.
В следующее мгновение утяжеленный кулак впечатался в его солнечное сплетение. Гость рухнул на кровать. Агент дождался, когда упавший сможет дышать, схватил его за грудки и подсунул кулак под нос.
— Сейчас я сломаю тебе нос и челюсть. Месяц будешь пить через трубочку, а потом два года работать на косметолога и дантиста. Усек?
Глаза перепуганного сутенера сфокусировались на зазубренных кольцах кастета. Страх парализовал тощее тело.
— Мне нужна Ева! Пышноволосая блондинка, которая семь лет назад в начале июля обслуживала в этой гостинице клиента. Или ты сейчас говоришь, где она, или ты долго не сможешь говорить вообще. Усек?
На этот раз сутенер кивнул.
— Как найти Еву? — шипел Станкевич. — Ту самую!
— Зачем она… вам?
«Быстро подонки обучаются вежливости, — подумал Станкевич, продолжая угрожать кастетом. — Еще один удар, он и теорему Пифагора вспомнит. Школьным учителям явно не хватает тяжелых наглядных пособий. Ну что ж, пора дать объяснение вспышке агрессии. Причина, конечно, сугубо бытовая».
— Твоя сучка наградила меня трипаком. Хочу поквитаться. — Личная обида хорошо укладывалась в характер его поведения.
— А-а… — в перепуганных глазах сутенера зрело понимание. — Так бы и сказали. Тогда конечно…
— Где она?
— Девка смылась от меня еще в то лето. Тут, в отеле, какая-то херня произошла. Меня прессовали такие костоправы…
— Что они спрашивали?
— Про последнего клиента Евы. А я его лишь раз видел, когда лавэ получал.
— Запомни, я хуже них. Смотри мне в глаза! Если увижу, что врешь, превращу твою мордашку в отбивную. Ты искал Еву?
— Она в Польшу мотанулась. Там работала. Я об этом только год назад узнал, когда она в Кениг вернулась.
— Где она?
— В «Декамероне».
— Что это?
— Ночной клуб. Она там напитки разносит.
— На тебя работает?
— Мне старые мочалки без надобности. У меня только первосортный товар.
— Ее настоящее имя?
— Надюха Веселова.
Станкевич тряхнул сутенера и отпустил его.
— Вали отсюда. — Кулак с кастетом указал на дверь. — Вздумаешь болтать — найду и покалечу.
Гость поправил порванную рубашку и попятился к выходу. По пути он подхватил альбом с сексапильными «кошечками».
— А буклетик оставь, — меланхолично заметил Станкевич. — Может, заказ сделаю. В счет компенсации морального ущерба.
— Как скажете. — Потная физиономия с поклоном прикрыла дверь.
Станкевич поспешил проветрить номер. Запах копченой рыбы и виски ему нравился больше, чем дух парфюма и подмоченных штанов.
17
Первый день, Светлогорск, 19-10
Видимо, сегодня на частном извозе торговец Павел заработал больше, чем на сувенирах. Он весьма любезно попрощался с нами, доставив от дома фотографа к отелю «Гранд палас».
— Ты уверен, что нам удастся получить сведения о постояльцах? — тихо спросила я Кирилла, заходя в отель.
— Не забывай, я кадровый офицер уважаемой Конторы.
Коршунов подошел к стойке регистрации и предъявил удостоверение. После короткого звонка к нам вышел пышноусый управляющий отеля, похожий на немецкого барона девятнадцатого века, и пригласил в кабинет.
— Итак… — Представившийся Альбертом Карловичем управляющий любезно улыбнулся и взмахнул рукой над рабочим столом. — Что желаете? Чай, кофе?
Я бы не отказалась от кофе, но мужчины в отличие от женщин предпочитают идти прямиком к цели.
— Альберт Карлович, нам требуются имена постояльцев, которые отдыхали в вашем отеле семь лет назад третьего июля, — сказал Кирилл.
— Семь лет. Большой срок, — закатил глаза к бронзовой люстре осторожный чинуша.
— Только не говорите, что это непосильная задача. Не поверю.
— У нас отдыхал опасный преступник?
— Да. И если вы будете мешать следствию…
— Ну что вы, что вы. Мы всегда готовы помочь родным органам в их нелегкой, но столь необходимой для процветания нашего общества службе. — Витиеватая фраза далась управляющему с трудом. Наверняка в своем кабинете он привык давать разнос персоналу, а подчеркнутую вежливость использовал в общении с людьми, которые могли ему доставить неприятность. Альберт Карлович наклонился, насколько позволял широкий стол, и тихо спросил: — Что конкретно вы хотите узнать?
— Имена, фамилии, паспортные данные. Но не всех постояльцев. — Коршунов подыграл в секретность и тоже понизил тон. — Нас интересуют семейные пары с мальчиком лет пяти-семи.
Управляющий вскинул брови, распрямился и многозначительно задумался.
— Это займет некоторое время.
— Хорошо. Часа хватит?
— Я думал попросить сутки.
— Нет! Час, полтора. Мы пока поужинаем в вашем ресторане.
— О, я распоряжусь! — Управляющий почувствовал себя в родной стихии и, несмотря на вялые возражения Коршунова, тут же позвонил метрдотелю и дал инструкцию, как обслужить уважаемых гостей.
Вскоре мы сидели за столиком на застекленной террасе, откуда открывался чудесный вид на вечернее море. Кирилл о чем-то пошептался с метрдотелем, и наш столик украсила ваза с изысканным букетом, а бокалы — золотистое шампанское.
— Я же обещал праздничный ужин, — игриво напомнил мне муж.
— Ты выбрал неплохое место.
— Судьба. Мы здесь благодаря твоей зрительной памяти.
— И твоей проницательности, — не удержалась добавить я. Не верьте, что комплименты любят только женщины. Мужчины обожают похвалу. Их щеки раздуваются, грудь выпячивается, нос тянется вверх, как у самолета при взлете, а глаза наливаются гордым блеском. Поэтому не переусердствуйте! А то не заметите, как ваш кавалер из славного малого превратится в напыщенного индюка. Это баб жизнь приучила сладкую болтовню делить на десять, а мужики на столько же умножают.
— За нас. — Кирилл с радужной полуулыбкой поднял бокал.
Я ответила тем же. За тонким стеклом бесконечные пузырьки поднимались тонкими струйками и дарили освобожденный аромат выдержанного шампанского. Мужчина выпил одним махом, я смаковала. Он наблюдал за мной, а мышцы его лица формировали неотразимую улыбочку, при виде которой женщины обязаны ахать и падать в обморок. Я поспешила вернуть разговор в деловое русло.
— На что мы рассчитываем, получив имена постояльцев?
Кирилл опустил взгляд на чистые приборы. Их количество возбуждало аппетит не хуже аперитива. Он ухватил булочку и, пока ее намазывал маслом, рассуждал:
— Олег Назаров встретился на пляже с неизвестной женщиной. Точнее, это нам она неизвестна, а ему, судя по твоим ощущениям, дама хорошо знакома. Он мог передать ей документы? Вполне. В сумке с пляжными принадлежностями даже толстая папка незаметна. В расследовании Конторы эта дама не фигурирует. Досадный прокол. Следовательно, нам надо срочно ее вычислить.
— Ты надеешься на фотографии?
— Угу, — Кирилл мотнул головой, откусывая булочку. — Нам нужно увидеть ее лицо. На снимке курортного фотографа лицо закрыто рукой… Но если мы найдем девушку, «капитанскую дочку»…
— И если у нее сохранились фотографии, которые она делала в тот момент, — помогла я супругу, пока он жевал.
— В этом я не сомневаюсь. Люди редко уничтожают свое изображение.
— Она фотографировала мальчика.
— А детское — тем более! — Кирилл потянулся за моей булочкой. — Рискну предположить, это ее племянник. Она чья-то сестра — отца или мамы мальчика — недаром он называл ее тетей. Семья пользовалась частным пляжем, следовательно, отдыхала в «Гранд паласе». А девушка в тот день была их гостьей. И если мы узнаем фамилии…
— То выйдем на местную девушку с той же фамилией.
— Конечно. — Кирилл расправился и с моей булочкой и снова поднял бокал, который успел наполнить официант. — За древний Кенигсберг, который подарил нам ту незабываемую ночь.
