— Ребят, кто с Петькой из убойного отдела вчера разговаривал? Мне по поводу Илюхи поспрашивать надо.
Милиционер повыше, тяжело охнув, поставил на заднее сиденье ящик, снял перчатки, протянул руку.
— Здравствуйте, Олег Данилович, меня Аркадием зовут. Помните?
— Помню. На дне рождения вы с племяшом канкан на столе танцевали.
Милиционер крякнул, оглянувшись на водителя, занятого расфасовкой по пластиковым пакетам изъятой «пошлины».
— Ну, в общем, да. Но я-то имел в виду дело Муредяна, меня тогда в ваш отдел на усиление посылали.
— А-а. Хорошее было дело. Так я насчет Илюхи. Кем он тут числился?
— Никем. Олег Данилович, что на ветру стоять, может, в машину сядем? У нас и закуска есть.
— Давай сядем. Только в мою.
Аркадий понятливо кивнул, быстро набрал ассортимент закусок из пакетов и прихватил под мышку бутылку.
— Подожди, старлей, я за рулем, ты мне лучше пайком, с собой.
— А мы не будем пить, мы только пробу снимем. Нам же головой за этот товар отвечать. Бутылка на троих — не доза. У нас же, Олег Данилович, еще водитель, замерз совсем. Это вам сейчас домой, а нам до одиннадцати накладные проверять, сегодня на рынке завоз, пятница.
Аркадий, открыв дверцу «девятки», деловито перекладывал на расстеленный пакет стаканы, кусок вареной свежайшей колбасы, полосатую бело-розовую грудинку, зелень и теплый хлеб.
— Садитесь, Олег Данилович, водила мой, младший, только тяпнет — и на пост. Видите, еще две машины заворачивают? Если документы не в порядке, меня хоть озолоти, не пропущу к торговле, а если полный ажур, то как без пробы? Все через себя, все через себя. Ежедневно, можно сказать, здоровьем рискуем.
Младший лейтенант привычно протянул руку в окно машины, и ему в варежку поставили стакан. Он «махнул не глядя» — глаза его были прикованы к заехавшим грузовикам, — протянул руку обратно, и Аркадий заменил в варежке пустой стакан на кусок хлеба с салом и веткой укропчика сверху. Олег Данилович подумал, что прослезиться можно от такой заботливости о младшем офицерском составе… Или дать «строгача». Аркадий закрыл окно и, кромсая хлеб и колбасу, приступил к докладу:
— Илюха здесь официально не числился. Так, знаете, у машины азиатов постоит, разгрузку проконтролирует. А то при нашем рейде в костре «солома» оказывается, а недалеко Илюха зевает, на солнце любуется. Один раз, в прошлом году еще, двух курьеров с коноплей взяли, они назвали Илюху как покупателя, а на следующий день один из них в камере на пол с нар упал, сильно расшибся и тут же вспомнил, что перепутал все. Мол, совсем не Илюха покупатель был, а мужчина средних лет, «кавказской национальности», звать Варгиз. Второй курьер — тот с самого начала много не говорил, только со своим напарником во всем соглашался… Ну что, за весну?
Выпили за весну. Расторопный Аркадий протянул Олегу Даниловичу полукилограммовый кусок колбасы — первому, как старшему по званию.
— Тогда дело, естественно, замяли. Долго искали Варгиза, не нашли. Да и мамаша у Илюхи — тайфун. Могли все без очередных звезд остаться.
— Я чего не понял… — Олег закинул в рот укроп. — Почему его мамаша от армии не откосила?
— Так у него уже в десятом классе три привода было. Потом с папиросами «заряженными» ребят поймали. Короче, его мама проконсультировалась, и ей объяснили, что безопаснее, да и менее хлопотно пристроить «мальчика» на пару лет в армию, чем пять лет тащить его в институте, все время под угрозой отчисления. Но я вам скажу, Олег Данилович, он не только «траву» контролировал, он здесь такой порошок сбывал, что к нему аж из Москвы и Америки приезжали.
У Олега внутри тоскливо екнуло. Начинался разговор «в масть».
— Крэк?
— Не наркотики. Наркоты в Москве своей завались. Из Китая порошочек, из Тибета. Потенцию повышает сразу и в несколько раз. Большой спрос был. Теперь Илюху грохнули, надо смотреть, кто с этим товаром на рынок выйдет. Там и искать…
Олег весь обратился в слух. Лицо у Аркадия, и так не аристократически бледное, совсем забордовело. Глаза затуманились, речь стала медленнее.
— Я сегодня к Петьке вашему заеду проведать. Передать что?
Олег Данилович кивнул на пакет между ним и Аркадием.
— Вот это самое и передай, ему не повредит, простуженному.
— Само собой… А порошок я сам однажды пробовал. Замечательная штука. Если шпанская мушка заставляет тебя скакать два часа конем с яйцами, то этот порошочек действует не так зверски, но дня три заеб… удивительная стабильность… Кто же его теперь продавать будет?
Со стороны дальнего леса медленно наступали сумерки, в салоне машины стало темнее. Аркадий озабоченно тряс бутылку, пытаясь накапать хотя бы граммов пятьдесят. Водитель из «уазика» посматривал в их сторону все более нетерпеливо. Олега Даниловича он не знал и удивлялся радушию напарника. Олег щипнул грудинки, сделал незаинтересованное лицо.
— И дорого Илья за порошок брал?
— Немало. Он ввел самую твердую валюту. Продавал на вес золота.
— А ты?..
— Я его при передаче пакетика покупателю застукал. Долго не мог понять, что это такое. Хотел на экспертизу отправить, но Илюха предложил самому попробовать, клялся, что не наркотик, хвалился поставщиками из Китая и очень благоприятным действием порошка на организм. Я Илюху в «обезьяннике» оставил, сам домой. На своей проверил. Утром библиотекаря нашего отпустил, а сам к Катьке, знакомой своей тутошней, закреплять успех побежал. Еще бы взял, да у кого теперь?.. — со вздохом заключил Аркадий и печально поглядел на темнеющий рынок.
Олег понимал его: такой плацдарм для нормальной жизни, а порошка теперь не будет… Он вспомнил сегодняшнюю ночь. Ему самому, слава богу, пока можно обходиться и без стимулирующих средств… Кожа у Людмилы не идеальна, зато молодая. Он так боялся разочарования, когда рассматривал ее, спящую, с утра. Разочарования не было…
— Ладно, Аркаша, спасибо тебе большое. И за обед, и за сведения. Сочтемся в будущем. Бывай.
— Бывайте, Олег Данилович.
Аркадий растопыренным жуком вылез из «девятки» и с усилием забрался во «внедорожник».
Олег развернулся на месте. Ему хотелось домой, к Людмиле.
Маршрут в центр он выбрал специально такой, чтобы не проезжать мимо библиотеки. Надо обязательно сегодня переговорить с Петькой и заставить родителей Татьяны написать заявление на розыск дочери. И позвонить им надо сейчас, из телефона-автомата…
«Травка», порошок, мелкий рэкет, библиотекарь. Чем еще занимался покойный Илюха? Двадцать четыре года, средний рост, средняя комплекция, среднее образование, средняя внешность. С такими данными хорошо в разведке работать или слежкой за преступным элементом заниматься.
А-а, вот и телефон. Олег достал из кармана бумажку со списком телефонов сотрудников библиотеки, набрал номер.
— Алло, я по поводу Татьяны. Вы что-нибудь узнали о ней?
Голос в трубке, скорбно сказавший приветственное «здрасьте», после быстрой тирады Олега помолчал несколько секунд.
— А чего про нее нового можно узнать? Приехала сегодня утром, наврала, что ее похитили. Родители и слушать не стали, попросили принять ванну и уйти в свою комнату, не мешать им глупыми россказнями фильм смотреть.
— А вы кто?
— Домработница, Света. А вы?
Олег сказал «до свидания» и повесил трубку. К Татьяне надо было ехать немедленно, хотя и к Людмиле, и к Елене у него тоже возникли вопросы.
В подъезд, где проживала Татьяна, просто так войти было трудно. Ядреный автоматчик вместо старушки-консьержки смотрел сурово и на улыбку не ответил.
— Туркина? Таня? Сейчас позвоню, проверю… Але, Светка? Это охранник снизу. Тут к вам в гости мужчина рвется… Внешность солидная… Голос нормальный…
— Скажите, что Олег Данилович хочет с Таней о вчерашнем поговорить.
Охранник слово в слово повторил, и входная дверь перед Олегом открылась.
На лестничной площадке его уже ждала домработница. То есть поджидающая женщина могла быть и мамой Тани, и английской королевой, но скорее всего данная особь женского полу, в байковом халате с бордовыми цветами по оранжевому полю, с общипанными косицами, закрученными в баранки над ушами, в разношенных мужских клетчатых тапках, называлась Светой. Будь она индюшкой, заняла бы на Дне благодарения первое место по объему, весу, сальности и дебелости. Мечта поэта, если поэт повар.
— Хозяева велели глянуть на вас, прежде чем в квартиру заводить. Ничего, можно пускать.
Домработница подошла к двери, выдала четыре звонка в ритме начала «Героической» Бетховена. Олег понадеялся, что ему показалось…
Квартира поражала роскошью прямо с коридора. Напротив витражных дверей стояли супруги Туркины, смотрели на Олега выжидательно. Справа, видимо из кухни, выплыла Татьяна с бубликом в руках. Ненакрашенная, в желтом спортивном костюме, она смотрелась переростком-восьмиклассницей.
