— Я говорил с ним, — сообщил он. Все головы повернулись к нему. Янгу было лет тридцать пять; этот коренастый темноволосый человек был одет в измятый серый костюм и полосатую бело-голубую сорочку. Уголки воротника загибались, как сухие ломтики сыра. Янг приподнял брови и чуть заметно поджал губы, что было у него, видимо, крайним проявлением волнения.
— Конечно, с соблюдением всех формальностей, предписанных Министерством иностранных дел. Мне тоже называли его имя. Я говорил с ним довольно откровенно. Он не знает ни о каком скандале, связанном с Фаррингфордом.
Полный тупик.
— Ничего другого и быть не могло, — пожал плечами Уотермен. — Я уже говорил вам — никакого скандала не было. Вообще ничего не было. Нет искры, не разгорится пламя.
— Гм-м, — задумчиво протянул я. — Хорошо, если бы так. Но, увы, искра есть. По крайней мере была в Англии. — И я рассказал о том, как двое неизвестных избили Джонни Фаррингфорда и велели ему не приставать к Алеше.
Лица присутствующих отразили смешанное выражение тревоги и недоверия.
— Мой дорогой, — сказал наконец Оливер Уотермен, обретая свою прежнюю уверенность, — в таком случае можно ли быть уверенным в том, что этот Алеша, кем бы он ни был, не представляет опасности и Фаррингфорд может приехать на Олимпийские игры?
— Кроме того, — смиренно добавил я, — Фаррингфорда летом предупредили, что, если он приедет в Москву, Алеша будет ждать его, чтобы отомстить за волнения, вызвавшие сердечный приступ у Ганса Крамера.
Наступила короткая пауза.
— Планы людей меняются, — задумчиво сказала наконец Полли Пэджет.
— Может быть, летом, после смерти Крамера, Алеша в истерике наговорил всяких угроз, а теперь, наоборот, не желает быть замешанным в это дело.
Херрик недовольно потряс головой, но мне это мнение показалось вполне обоснованным.
— Хотелось бы надеяться, что вы правы, — сказал я. — Осталось только убедиться в вашей правоте. А единственный путь сделать это — найти Алешу, поговорить с ним и добиться от него гарантий, что он не собирается причинять Фаррингфорду никакого вреда.
Полли Пэджет кивнула. Оливер Уотермен выглядел расстроенным, а Малкольм Херрик невесело рассмеялся.
— Удачи тебе, парень, — сказал он. — Ты проторчишь здесь до Судного дня. Я же сказал, что искал этого проклятого Алешу и что его просто не существует.
Я вздохнул и посмотрел на Йена Янга:
— А что вы думаете?
— Я тоже искал его и не нашел даже следа. Говорить было больше не о чем. Вечер был явно испорчен, и я попросил Уотермена вызвать такси.
— Мой дорогой, — с сожалением в голосе ответил он. — Они сюда не приедут. Они боятся попасть под подозрение, останавливаясь около британского посольства. Возможно, вы сможете поймать машину около моста.
Мы расстались у главного входа. Я облачился в пальто и меховую шапку и направился к воротам, у которых стоял охранник. Снегопад прекратился, стало лучше видно. Не успел я пройти несколько шагов, как меня окликнул Йен Янг и предложил подвезти. Я с радостью согласился. Он спокойно сидел за рулем автомобиля, глядя в темноту, пронизанную летящими снежинками, словно на свете не существовало поводов для тревоги и эмоций для того, чтобы ее показывать.
— Малкольм Херрик, — невозмутимо констатировал он, — это шило в заднице.
Он повернул налево и поехал вдоль реки.
— В вашей заднице? — уточнил я. Его молчание послужило ответом.
— Он вечно роется в дерьме, — сказал Янг после паузы, — и выгребает из него сенсации.
— Значит, вы советуете мне пойти домой и забыть обо всем этом?
— Нет, — ответил он, сворачивая за следующий угол. — Только постарайтесь не будоражить русских. Они очень легко пугаются и тогда бросаются в нападение. Это очень выносливые и храбрые люди. Но слишком легко возбудимые. Не забудьте об этом.
— Постараюсь.
— С вами за столом в отеле сидит человек по имени Фрэнк Джонс, заявил Янг.
Я взглянул на его абсолютно непроницаемое лицо.
— Да.
— Вы знаете, что он из КГБ?
Я постарался не уступить Янгу в хладнокровии и ответил вопросом на вопрос:
— А вы знаете, что едете к моей гостинице очень длинным кружным путем?
Он понял меня и даже чуть заметно улыбнулся.
— Как вы догадались?
— Был на автобусной экскурсии. Изучал карты.
— И часто этот Фрэнк Джонс садится рядом с вами?
— Все время, — кивнул я. — И пожилая пара из Ланкашира. Мы случайно оказались за одним столом вчера за обедом, а потом люди норовят сесть за тот же самый стол. Так что за завтраком и ленчем мы опять сидели вчетвером.
А почему вы думаете, что он из КГБ? Он такой же англичанин, как и остальные, к тому же его очень тщательно обыскивали в аэропорту.
— Демонстративно, чтобы все это видели?
— Да, — задумчиво согласился я. — Действительно, все, кто прилетел нашим рейсом, видели этот обыск.
— Это прикрытие, — пояснил Янг, — вне всякого сомнения. Он не случайно оказался за вашим столом. Из Англии он прилетел одним рейсом с вами и, конечно, вместе с вами улетит. Он уже успел обыскать вашу комнату?
Я промолчал, и Йен Янг снова улыбнулся.
— Вижу, что успел. И что он нашел?
— Одежду и микстуру от кашля.
— Никаких русских адресов или телефонных номеров? — настаивал Ян Янг.
— Все это у меняв кармане, — ответил я, хлопнув себя по груди.
— Бабушка Фрэнка Джонса, — сообщил Янг, — была русская и всю жизнь говорила с ним по-русски. Она вышла замуж за английского моряка, но симпатизировала Октябрьской революции. Фрэнк с колыбели сторонник Советов.
— Но почему вы позволяете ему действовать, если знаете, что он из КГБ? — спросил я.
— Знакомый дьявол лучше незнакомого.
Мы свернули в следующую пустынную улицу.
— Каждый раз, когда он едет куда-нибудь — а его работа требует постоянных поездок, — английская служба паспортного контроля предупреждает нас. Они посылают нам полный список пассажиров того рейса, которым он летит, и мы отслеживаем все его передвижения. Мы немедленно отправляем кого-нибудь в аэропорт, чтобы выяснить, куда он поедет дальше. Мы идем за ним по пятам, смотрим, как он делает покупки, прохаживаемся по ресторану, где он ест. Можно сказать, что мы занимаемся его делами вместе с ним. Мы заметили, что он держится рядом с вами. О вас мы знаем все, поэтому можем позволить себе расслабиться. Мы желаем Фрэнку добра и не хотим насторожить его. Если его хозяева поймут, что нам о нем все известно, они на следующий же день найдут ему замену. И что нам тогда делать? Когда прилетает Фрэнк, мы знаем, что следует быть настороже. Он нам дорог. За него можно было бы отвалить столько же рублей, сколько он весит.
Мы неторопливо ехали по темной улице. Падающие снежинки таяли, как только касались земли.
— Но что ему все-таки нужно? — спросил я.
— Он сообщает, куда вы ходите, с кем встречаетесь, что едите и сколько раз и в какое время справляете нужду.
— Вот чертов педик! — выругался я.
— И не пытайтесь скрываться от него без крайней необходимости, а если уж придется, то старайтесь, чтобы это выглядело естественно.
— У меня нет никакого опыта в таких делах, — неуверенно сказал я.
— Естественно. Вы же не заметили, как он шел за вами от самой гостиницы.
— Неужели? — Я был ошарашен.
— Он прохаживался по набережной, поджидая, когда вы выйдете, увидел, что вы поехали со мной, конечно, вернулся в гостиницу и дожидается вас там.
Лампочки приборной доски тускло подсвечивали широкое невыразительное лицо Йена Янга. Я обратил внимание, что все его движения крайне экономны.
Он не вертел головой, руки неподвижно лежали на руле. Он не ерзал на сиденье, не барабанил пальцами. В драповом пальто, толстых кожаных перчатках и меховой шапке он выглядел точь-в-точь как русский.
— Чем вы здесь занимаетесь? — спросил я.
— Помощник атташе по культуре. — Его голос был не богаче интонациями, чем лицо мимикой. Дурацкий вопрос, подумал я.
Проехав еще немного. Йен Янг затормозил, выключил фары и с чуть слышно работающим мотором медленно въехал во двор. Остановился, поста вил машину на ручной тормоз и полуобернулся ко мне.
— Вероятно, вы на несколько минут опоздаете к обеду, — сказал он.
Янг не спешил мне что-либо объяснять. Мы сидели в полной темноте, слушая негромкое потрескивание двигателя, который быстро остывал в холодной московской ночи. Когда мои глаза привыкли к темноте, я рассмотрел с обеих сторон высокие темные дома, а впереди какую-то железную ограду, из-за которой выглядывали кусты.
— Где мы? — спросил я.
Он не ответил.
— Послушайте... — начал было я Йен Янг прервал меня:
— Когда мы выйдем из машины, не говорите ни слова. Молча идите за мной. Здесь всегда кто-нибудь прячется в тени... если услышат, что вы говорите по-английски, то у них сразу возникнут подозрения, и они донесут о нашем визите.
