— Ты что, заменяешь Сороку? — изумился Барсук Старший.
— Сорока куда-то делась. — Грач раздражённо махнул крылом. — Хотел передать тебе новость через неё, но она так и не прилетела на вызов. А мне, между прочим, совершенно не до того! Мне, как врачу, постоянно нужно решать вопросы, и всё это вопросы жизни и смерти! Одному требуется искусственное дыхание клюв в клюв, другому — массаж всё того же клюва и ещё надклювья, в третьем необходимо поддерживать нормальную температуру тела!.. А я вместо этого летаю тут с информацией, как какая-то действительно Сорока!
— Ты отправлял позывной Сороке — и она так и не откликнулась? — насторожился Барсук Старший.
— Вот именно! Никакого уважения к работе Грача Врача.
— Ко мне она тоже не прилетела, — задумчиво ответил Барсук. — Боюсь, что дело тут не в уважении. С ней что-то случилось. Похоже, сегодня её вообще никто в Дальнем Лесу не видел.
— Нет, отчего же. Я сегодня видел Сороку.
— Но ты же сказал, что она не откликнулась на твой …
— На мой — не откликнулась, — с обидой сказал Грач Врач. — А где-то за час до этого, когда ей самой от меня было что-то нужно, ещё как прилетела.
— И что же ей было нужно?
— Информация, как обычно.
— Какая?
— На мой взгляд, совершенно бессмысленная. Но я ей рассказал — мне не жалко. Тем более что пациент не просил меня скрывать этот факт …
— Так, Грач, попробуй сосредоточиться. О чём тебя спрашивала Сорока?
— Она меня спрашивала, страдает ли Песец аллергией на молоко.
— И как, страдает?
— Страдает! — почти крикнул Грач Врач. — Тебе это действительно интересно?!
— Пока не знаю. — Барсук Старший нахмурился. Стволы дубов, птицы, молоко, Щипач и Опушкин — тут была какая-то связь. Тончайшая связь, как старинное кружево паутины в заброшенной норе. Она висела в одном из тёмных, забытых углов его памяти, эта паутина, и он никак не мог её отыскать и потянуть за нужные нити …
— А я думал, тебе будут интересны новости о сыче Чаке …
— А что, он пришёл в себя и может дать показания? — с надеждой спросил Барсук.
— Не то чтобы совсем пришёл … и не то чтобы прямо показания … — смутился Грач Врач. — Но в его самочувствии, безусловно, есть изменения. Он больше не в коме. И он пытается говорить. А всё благодаря тому, что я день и ночь буквально не отходил от его кома перьев, массировал ему …
— Что он говорит? — перебил Барсук Старший.
— Грач сделал своё дело, Грач может идти …
— Что, так и говорит?
— Нет, так я говорю. Не обращай внимания, это просто размышления вслух. О работе Грача Врача и о зверской неблагодарности некоторых …
— Так что же говорит сыч Чак?
— Он говорит: «Бра-бра-бра».
— Что это значит?
— Откуда мне знать? Я врач, а не переводчик, — обиделся Грач. — Я спасаю жизни.
— Бра-бра-бра, — пробормотал себе под нос Барсук Старший, как бы пробуя три слога на вкус. — Бра-бра-бра … — Он обошёл вокруг дуба. — Бра-бра-бра … Бар-бар-бар … Бар-ба-ра … — Барсук Старший посмотрел в усталые, воспалённые от постоянного недосыпа глаза Грача. — Похоже, он говорит слово «Барбара».
Глава 8, в которой не хочется сдавать перья
— Старость не радость! — громкий, надтреснутый голос Сары звучал на одной ноте. — Старость — кара за мудрость! Я так стара, что не слышу собственного карканья! Как? Как вы сказали? Какую книгу вам надо?
— Нам не надо книгу, — терпеливо повторил Гриф Стервятник. — Нам нужно ваше перо. А также некоторые сведения: ваш номер, порода, длина маховых перьев, окрас и имя. Порода — ворона, цвет — белый, имя — Сара, это я уже сам указал. Маховые перья измерил, пока вы дремали. Осталось вырвать у вас перо и разобраться с номером.
— Вырвать перо, — печальным эхом отозвался Скворчонок. — И разобраться с номером.
— Кар! Карточки читателей потеряли? — уточнила Сара. — А номер забыли? Не страшно! Я найду ваши номера в кар! Картотеке! Я библиотекарь-карь! Карь! С огромным стажем! Уж карточки-то мы восстановим!
— Мы не читатели. — Гриф тяжело вздохнул, он начал терять надежду. — Мы из полиции. Я вам уже говорил. Вот наши удостоверения. Пожалуйста, Сара. Нам нужно ваше сотрудничество. У вас имеется номер? Какой-нибудь личный номер? Если нет — мы вас сами пронумеруем …
— Мы вас пронумеруем! — прокричал Скворчонок Саре прямо в ухо.
— Как? Как вы сказали?! — Сара насторожилась. — Вы хотите присвоить мне номер?
— Это просто формальность, — ответил Гриф. — Мне она самому не нравится.
— Как?
— Формальность! — гаркнул Скворчонок.
— Ах, формальность. — Сара недобро прищурилась. — Я знаю эти формальности. Я их помню. В последний раз меня пронумеровали сто лет назад. Меня и весь мой род белых ворон. На нас нацепили кольца с порядковыми номерами! Мой номер был тринадцать, если вам интересно!
— Тринадцать … — записал Гриф Стервятник. — А теперь я вынужден вырвать …
— Нас изучали! Над нами ставили опыты! Из нас вырывали наши белые перья! А потом … Потом из нас набивали чучела! Вот, видите? Проклятое кольцо до сих пор на мне! — Сара протянула Грифу сухую, скрюченную лапу с коричневыми когтями. На одном из пальцев темнело металлическое кольцо с едва различимой цифрой «13». — Вы думаете, оно осталось на мне, потому что его невозможно снять? Как бы не так! Грач Врач предлагал мне удалить его хирургически. Но я отказалась. Я сохранила кольцо в память о своём роде. Потому что я — единственная выжившая. Последняя из белых ворон Дальнего Леса.
— Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такое, — ответил Гриф. — И я не хотел бы ворошить эти страшные воспоминания. Но в Дальнем Лесу орудует серийный маньяк. Щипач. Сейчас под угрозой — все. Все птицы. Для вашей же пользы мы хотим запротоколировать ваши данные и вырвать у вас перо.
— Запротоколировать! Вырвать перо! — прокричал Скворец как можно громче, чтобы ворона услышала.
— Кар! Караул! Так вы — те самые щипачи! Истребители белых ворон! — Сара тяжело поднялась к потолку и уселась на самую верхнюю полку книжного стеллажа, взметнув облако пыли. — Не надейтесь! Последнюю из рода белых ворон вам не взять живой! Как говорится, старого врана не клюйте в рану! — Она истерически, хрипло расхохоталась.
— Мы не щипачи! Мы — из полиции! — Гриф взлетел следом и уселся на верхнюю полку стеллажа напротив. — Ну поверьте же, Сара. Мы берём перо у всех птиц Дальнего Леса. Не только у необычных. Не только у белых. Что мне сделать, чтобы вы мне поверили? Ну, хотите, мы с моим помощником Скворцом прямо сейчас, на ваших глазах, тоже сдадим по перу? Неплохая идея, правда, помощник?
— Плохая идея … — испуганно пролепетал Скворчонок.
— А по-моему, отличная, — воодушевился Стервятник. — Всё равно нам с тобой придётся сдать перья в самое ближайшее время … Я сдаю перо! — прокричал Гриф Саре. — Он сдаёт перо! Вы сдаёте перо! Справедливо? Договорились? Сотрудничаем?
— Вы, случайно, не из полиции? — спросила ворона.
— Из полиции! — Гриф активно закивал клювом. — Полиция Дальнего Леса!
— Хорошо, — подумав, сказала Сара. — Вы сдаёте перо. Он сдаёт перо. Я сдаю перо. Одно перо белой вороны стоит двух полицейских перьев.
— Замечательно! — Гриф Стервятник наклонил голову, обхватил клювом одно из перьев у себя на груди и резко дёрнул. — Вот моё. Теперь, сотрудник Скворец, позволь, я вырву твоё перо.
— Перо, — едва слышно повторил Скворчонок, просеменил по нижней полке стеллажа и забился в щель между книгами.
— Как не стыдно, сотрудник Полиции Скворец! — возмутился Стервятник. — Я, конечно, понимаю, что сдавать перо не хочется. Но ведь это даже не больно!
— Не стыдно! — пропищал Скворец из-за книг. — Не хочется! Даже больно!
— Возьми себя в руки, Скворец Полиции. Барсук Старший отзывался о тебе как о самоотверженной и отважной птице.
Я же вижу сейчас какую-то размазню! То есть даже не вижу, потому что ты трусливо забился в щель! Что подумает о нас Сара?
