Ознакомительная версия.
Девушка, наученная опытом, даже не собиралась спрашивать о причинах подобного интереса. Она аккуратно выполняла задание: прочитывала газеты, иногда от души потешаясь, иногда – приходя в изумление от того, что на свете столько «привлекательных, скромных, добрых женщин без проблем, которые желают встретить мужчину для серьезных отношений». Тогда она откладывала пухлую газету и задумывалась. Неужели все это правда? Их так много? Ведь должна быть огромная армия одиноких женщин, для которых нет иного выхода, кроме газетного объявления.
«Но это страшно… – Настя вращала в руке обгрызенный карандаш, которым отмечала заметки. – Они так одиноки и уж слишком доверчивы. А вдруг попадется маньяк или просто жулик? Никогда в жизни я бы на такое не пошла…»
От газетных листов ее пальцы чернели. Она заканчивала отмечать, делала список, выводила его на принтере и, когда являлся Валерьян Тимофеевич, подавала ему его вместе с кофе. Тот всегда ее хвалил:
– Быстро, молодец. Скучаешь?
– Нет, – торопливо отвечала девушка. Она думала, что если ответит утвердительно, то патрон решит, будто ей нечем заняться. – У меня еще там осталась газета, я пойду почитаю.
– Погоди, – тот быстро пробежал глазами список. – Как ты думаешь, зачем я все это изучаю?
Девушка остановилась, пристально взглянула на Валерьяна Тимофеевича, но тот продолжал читать. Она решилась:
– Собираетесь жениться?
Тот внезапно отбросил листок прочь и захохотал. Смеялся он искренне, заливисто, и в этот миг снова казался симпатичнее, чем всегда, – смех ему очень шел. Настя тоже невольно улыбнулась:
– Значит, нет? Извините.
– Сто лет, – тот вытер тыльной стороной руки выступившие на глазах слезы, – сто лет я, деточка моя, женат. И так женат, что скажу тебе – уже не разжениться!
Он указал на застекленную рамку, стоявшую у него на столе. Настя уже не раз успела изучить этот семейный портрет на фоне экзотического пейзажа с пальмами. Сам Валерьян Тимофеевич, женщина лет тридцати пяти – узколицая блондинка с поразительно холодным, прямо-таки ледяным выражением синих глаз, двое детей – мальчики, стоявшие с таким видом, будто выполняли противную повинность. Оба были весьма похожи на Валерьяна Тимофеевича, так что Настя сделала вывод – это его дети. Но после того, как занялась брачными объявлениями, предположила, что семья в разводе.
– Знала бы ты мою благоверную, – продолжал тот. – От нее не уйдешь… Да и не хочется уходить. Ты присядь. Я не для себя стараюсь, а для Бориса.
Настю больше не пришлось упрашивать. У нее подкосились ноги, и она лишь чудом не промахнулась мимо стула. Слегка овладев собой, она пробормотала, что вот уж об этом никак не могла подумать. Что случилось?
– Пока ничего, – Валерьян Тимофеевич посерьезнел. – Но случится обязательно. Его брак – ненадолго, а одному ему быть нельзя.
Настя страшно разволновалась. Да, в последнее время их отношения с Марией на лад не шли. Насте прежде всего не нравилось, что та пыталась заставить ее шпионить: она не была к этому склонна. Но… Ведь это через подругу она получила такую необременительную должность. Та сделала для нее многое! И в конце концов, хорошо к ней относилась.
– Вы что-то знаете или… – осторожно начала она, но Валерьян Тимофеевич ее перебил:
– И знаю, и «или»! Прежде всего знаю Борьку не первый год. Ох и хват! Наверное, до сих пор ему просто не попадалась такая, чтобы скрутила в бараний рог!
И он невольно обратил взгляд на снимок жены с детьми. Настя отчаянно крутила пуговицу на легкой белой блузке и в конце концов чуть не вырвала ее с мясом.
– Он с ней расстанется, и быстро.
– Борис Иванович сам вам сказал? – Девушка решила отбросить профессиональную этику. В последний раз, когда ей звонила Мария, она была так расстроена… И значит – не зря. Ей-то подумалось, что той просто нечего делать, не знает, куда убить свободное время. Настя даже разозлилась на нее в тот момент – она-то была на работе и совсем не расположена к развлечениям…
– Ничего он мне не говорил. Без того ясно.
– Он часто так поступал?
Настя решила идти до последнего. Она всерьез встревожилась за подругу. Даже если ее погонят с такой хорошей должности, она обязана задать несколько вопросов, которые могут показаться кому-то неуместными. Но она при этом знала и другое – риск невелик. Валерьян Тимофеевич вполне добродушен, или просто кажется таким. Не сердится, не говорит, чтобы она не лезла не в свое дело. Значит, можно продвинуться еще немного…
– Он был женат один раз, – снисходительно пояснил ей Валерьян Тимофеевич. – Баба его надула, да крепко надула, знаешь ли… Красивая была, стерва… Он ее обожал!
Настя сидела с каменным лицом.
– И после того он с кем только не связывался! И знаешь, все молоденькие, все стервочки, все хорошенькие… Я ему говорил, найди себе подругу по возрасту, не садись не в свои сани, начинай плясать от тридцати… Нет, ему нужны были малолетки!
– Поэтому вы и думаете, что он бросит Машу… Марию? – не вытерпела Настя.
Валерьян Тимофеевич как будто очнулся и посмотрел на нее изумленными глазами, как будто впервые обнаружил ее присутствие в кабинете.
– Думаю? Знаю!
– Но почему она ему, по-вашему, не подходит? Вы же сами сказали, что годится по возрасту!
– Вот что, дочка, – он внезапно обошел стол и присел рядом, ласково хлопнув девушку по голому колену. В этом прикосновении действительно не было ничего похотливого, и Настя даже не вздрогнула. – Годится-то она годится, но не совсем. Я уже успел заметить, что Маша слишком на него жмет. Сперва я был за этот брак, но сейчас вижу, куда дело клонится… У тебя хорошие глаза, ты мне нравишься, и я сразу понял, с тобой можно говорить откровенно. Сейчас он влюблен, но это быстро кончится, если уже не кончилось.
«Если вообще начиналось, – заметила про себя девушка. – Маша думала, что это судьба, а что думал тот?»
– Ему нужна женщина попроще, – продолжал Валерьян Тимофеевич. – Более сговорчивая, что ли? Эта для него слишком властная.
– Она мне говорила, что хочет заставить его отремонтировать квартиру, – задумчиво произнесла Настя. – Даже просила помочь, повлиять на него.
– Как «повлиять»?
– Понятия не имею. Она хотела, чтобы он согласился продать дачу, чтобы за этот счет отремонтировать квартиру, а квартиру потом продать…
Мужчина задумчиво кивнул:
– Примерно так я и думал. Рано или поздно ему должна была встретиться женщина, которая захочет заняться его делами. Но только знаешь что? У нее не получится.
– Нет?
– Нет. Он будет соглашаться, потом – идти на попятный, потом просто бросит ее. Меня удивляет, что он так поспешно женился. Паника, что ли, наступает? Знаешь, когда мужчина достигает определенного возраста, он вдруг думает, что пора жениться. Глупо…
– Я тоже думаю – глупо. – Настя все больше начинала доверять этому некрасивому серолицему человеку. – Нужно слушать только собственное сердце.
Тот изумленно поднял глаза:
– Так… Кажется, тебе нужно поднять зарплату.
Настя испуганно подпрыгнула на стуле:
– За что?
– Успокойся. – Он вновь хлопнул ее по колену, властно и вместе с тем ласково. – Давно не удавалось с кем-то поговорить по душам. И уж прости, но вы, молоденькие симпатичные секретарши, это уж самый последний разряд людей, с которыми я стал бы откровенничать. Уж слишком вы глупые.
Настя с вызовом на него взглянула. Ей что-то подсказывало, что настал момент, когда она в самом деле сможет сломать все имущественные и возрастные барьеры, поговорить по душам, занять достойное место в жизни. И теперь можно, нет, нужно делать лишь то, что хочешь.
– Да, я только секретарша и никогда ничем другим не была, – сказала она. – И плевать. Если бы хотела – стала бы менеджером, но желания не возникало. Дело в другом – мне жалко Машу.
– Почему это?
– Она очень одинока. Знаете, как мы познакомились?
И она рассказала историю о том, как случайно увидела Марию, вдребезги пьяную, в кафе. Как та нуждалась в помощи, а никто на свете ее не пожалел. Как та потом всячески стремилась завязать с нею дружбу. Как Настя, у которой, в принципе, не было для этого особых причин, все-таки стала с ней общаться, потому что пожалела.
– И я страшно удивилась, когда она сказала, что вышла замуж, – заключила девушка свой рассказ.
– А как она вышла замуж? – Валерьян Тимофеевич особенно нажал на слово «как».
Этого Настя не знала и честно призналась в своем неведении.
– Вот и я не знаю. И никто не знает. И все удивляются, – тот задумчиво вытащил из ящика стола сигару, откусил кончик, залихватски выплюнул его и вдруг посмотрел на Настю: – Ничего, что я буду курить?
Девушка смутилась. В ее практике были всякие истории. Встречались начальники, которые особенно любопытно щупали ее ноги, как будто обследовали качество чулок. Были такие, которые плевали на то, что у нее тоже может быть личная жизнь и не всегда молодая девушка может допоздна оставаться на работе, за которую к тому же платят скудно и не вовремя. Были – и эти составляли большинство, – которые вовсе не думали о ней как о человеке, который может не выносить табачного дыма. Но сегодня все складывалось иначе.
Ознакомительная версия.
