выслушал еретический отчет Гранта о посещении этого рая и выразил готовность помочь в его новом исследовании. Аравия? О да, у них есть целая полка книг об этой стране. Об Аравии писали почти столько же людей, как о Гебридах. Существовала та же, если мистер Грант позволит ему подобное высказывание, тенденция приверженцев идеализировать предмет.
– Вы хотите сказать, что если обратиться к голым фактам, то и одно и другое – просто продуваемые ветром пустыни?
О нет, не только. Это было бы несколько огульным утверждением. Мистер Таллискер испытал счастье, повидав красоту островов. Но тенденция идеализировать примитивную жизнь, вероятно, является общей для обоих случаев. А вот и полка с книгами по этому предмету, и он оставляет мистера Гранта изучать их, сколько ему потребуется. Дверь закрылась, наступила тишина, и Грант остался наедине с предметом своих разысканий. Наметанным глазом он быстро пробежал ряд книг, так же как сделал это с книгами по Гебридам в гостиной Клюна. Диапазон был почти такой же, как в предыдущем случае: от сентиментальных историй до научных трудов. Единственное различие заключалось в том, что на этот раз некоторые книги оказались классическими работами, как и полагалось при классическом предмете исследования.
Если у Гранта оставалось хоть малейшее сомнение в том, что человек в Б-Семь был Биллом Кенриком, оно развеялось, когда он обнаружил, что пустынная часть юго-востока Аравии (Голая страна) называлась Раб-аль-Кали.
Так вот что такое было «Грабь Кайли»!
После этого открытия Грант сосредоточил свое внимание на Голой стране, снимая с полки каждую книгу, пролистывая страницы, касающиеся этого региона, ставя ее на место, чтобы взяться за следующую. Вдруг ему на глаза попалась одна фраза: «Там живут обезьяны». Обезьяны, отметил мозг Гранта. Говорящие звери. Он перелистал страницы книги обратно, чтобы посмотреть, о чем эта глава.
Глава была о Вабаре.
Вабар, похоже, представлял собой аравийскую Атлантиду. Сказочный город Ад-ибн-Кин’ад. Где-то на рубеже мифической и исторической эпох он погиб в огне – был сожжен за свои грехи. Потому что город был богатый и грешный настолько, что словами и выразить невозможно. В его дворцах жили самые прекрасные наложницы, а в конюшнях стояли самые лучшие в мире лошади, и стерегли их не менее строго, чем наложниц. Город лежал в местности столь благодатной, что достаточно было протянуть руку, и можно было собирать плоды земли. Бесконечный досуг позволял предаваться давно известным грехам и изобретать новые. И вот город был разрушен. Это сделал в одну ночь очистительный огонь. А теперь Вабар, город сказок, являл собой нагромождение руин, охраняемых поднимающимися песками и каменными скалами, которые навсегда изменили вид места; а жили здесь теперь обезьяний народ и злые джинны. Никто не мог приблизиться к этому месту, потому что джинны начинали дуть и пыльные бури били в лица тех, кто пытался сделать это.
Таков был Вабар.
И похоже, никто никогда не мог найти его развалин, хотя искали их все исследователи Аравии, в открытую или тайно. В самом деле, не было двух исследователей, мнения которых о том, в какой части Аравии локализовать легендарный город, совпадали бы. Грант снова просмотрел толстые тома, пользуясь словом «Вабар» как магическим ключом, и обнаружил, что у каждого ученого существовала своя любимая теория и что поселения, оспаривавшие честь считаться Вабаром, были разбросаны по всей территории от Омана до Йемена. Ни один из авторов, отметил Грант, не подвергал этот миф сомнению, не подозревал, что у него отсутствует реальная основа, или не пытался отбросить его вовсе как паллиатив своей неудачи; историю Вабара рассказывали по всей Аравии в одной и той же форме, и сентиментальные повествователи вместе с серьезными учеными одинаково верили, что она основана на фактах. Мечтой каждого исследователя было стать открывателем Вабара, однако пески, джинны и миражи хорошо стерегли его.
«Возможно, – писал один из самых крупных ученых, – что легендарный город будет наконец найден, но произойдет это не в результате упорства или точного расчета, а случайно».
Случайно.
Летчиком, сбитым с курса пыльной бурей?
Не это ли увидел Билл Кенрик, когда вышел из плотной коричневой тучи песка, ослепившей его и сбившей с курса? Пустые дворцы в песке? Не потому ли он стал сходить с трассы, что искал – или, может быть, хотел еще раз взглянуть, – когда начал, «как правило, задерживаться»?
Он не сказал ничего после того первого раза. И если то, что он увидел, было городом в песках, его можно понять. Его бы стали дразнить, говоря, что он видел мираж, что он был под хмельком и тому подобное. Даже если кто-нибудь из парней, служивших в ВОКАЛ, слышал когда-либо эту легенду – а среди такой часто меняющейся, постоянно обновляющейся компании это было маловероятно, – они все равно стали бы дразнить его, утверждая, что это выдумка. Поэтому Билл, который писал такие плотные «m» и «n», был «просто слегка замкнутым», ничего не сказал и возвращался, чтобы посмотреть на это еще раз. Возвращался еще и еще. Либо потому, что хотел найти место, которое видел, либо чтобы посмотреть на место, которое уже засек.
Он изучал карту. Он читал книги об Аравии. А потом…
Потом он решил поехать в Англию.
Он договорился отправиться с Тедом Калленом в Париж. А вместо этого захотел некоторое время побыть один в Англии. У него не было родных в Англии. Он не был в Англии уже много лет и, по словам Каллена, не испытывал тоски по ней, не вел ни с кем оттуда регулярной переписки. После гибели родителей его воспитывала тетка, но и ее уже не было в живых. До этого времени он никогда не выказывал желания вернуться в Англию.
Грант откинулся на стуле и дал тишине окутать себя. Он почти мог слышать, как оседает в неподвижность пыль. Как в Вабаре.
Билл Кенрик приехал в Англию. А через три недели, когда он должен был встретиться с другом в Париже, отправляется в Шотландию под именем Шарля Мартина.
Грант мог представить себе, почему он захотел приехать в Англию, но для чего этот маскарад? Зачем этот налет на север?
Кого он хотел посетить как Шарль Мартин?
Он мог нанести этот краткий визит и все же встретиться в Париже с другом в условленное время, если бы не этот случай с падением в пьяном виде. Он мог поговорить с кем-то в Шотландии, а затем вылететь из Скоона и попасть в отель «Сен-Жак» к обеду.
Но почему как Шарль Мартин?
Грант поставил книги обратно на полку, любовно погладив их – жест, которым он ни разу не одарил те, что относились к Гебридам, – и пошел к мистеру Таллискеру в его маленький кабинет. В
