В другом конце трейлера четверо мужчин суетились вокруг телефона. Слышались голоса, но разобрать слова было невозможно. Здесь, на маленьком изолированном пространстве, стояла тишина. Наконец Нат спросил:
— Что вы хотите сказать, Патти?
— Насколько я знаю отца, — ответила она, — он Полу выложил все, в том числе и о Зиб. Вы думаете, нет? — Она помолчала. — И что, вы думаете, мог ответить Пол? — Она снова помолчала, потом сама ответила: — Что у нас с вами тоже рыльце в пушку. Лишь бы не тонуть одному. Я Пола знаю.
Их окружала тишина, и время словно остановилось.
— Не знаю, — ответил Нат.
Но он знал. «Я Пола знаю», — к этому утверждению он мог присоединиться.
— Я плохо разбираюсь в людях, — сказал он. — Зачем осуждать, пока не доказана его вина?
Патти покачала головой. Решительно вздернула подбородок.
— Если все было так, — сказала она, — отца убил он.-Ее руки в ладонях Ната забила дрожь. — И если мне представится такая возможность, — продолжала она, — я убью Пола, Господь свидетель.
Нат тут же начал:
— Патти… — Но запнулся.
Браун кричал в телефон:
— Вы в этом уверены? Черт побери, так убедитесь! -Потом обратился к Гиддингсу и пожарным: — Он думает, что лифт дошел до них. Думает! — И снова в трубку: -Это точно? Да, мистер губернатор? Охренеть можно!-Пауза. — Да, губернатор! Останусь на связи. — Прикрыл трубку рукой: — Лифт наверху. Пытаются открыть двери. Что вы на это скажете? — Через весь трейлер взглянул на Ната: — Теперь можем забыть эти глупости со спасательным тросом.
Нат задумался. Наконец-то речь о вещах, о которых он может судить со всей ответственностью.
— Нет, — сказал он. — Если лифт на ходу, отлично. Но на всякий случай оставим запасной выход.
* * *
Первыми не выдержали жара окна на северо-западной стороне шестьдесят второго этажа. Тяжелые обломки закаленного дымчатого стекла вылетели, как при взрыве, засверкали в долгом падении, как сосульки, и разбились на площади. Толпа охнула, раздались выкрики.
Отодвиньте подальше барьеры, — заорал сержант.-Назад, черт побери, назад!
Постовой Шеннон провел рукой по лицу и, не веря своим глазам, уставился на кровь, растекавшуюся по его ладони и капавшую между пальцев.
Барнс выхватил носовой платок. Свернув, приложил его к длинной, чистой ране.
— Прижми как следует, Майк, и давай к «скорой». Придется зашивать.
— Как думаешь, — спросил неисправимый Шеннон, — светит мне медаль за ранение, Фрэнк? Я всю жизнь хотел стать раненым героем.
— Значит, твоя мечта сбылась. — Барнс начал оттеснять толпу от вероятного места падения осколков.
Лозунги на площади исчезли, но изуродованное сооружение предоставило преподобному Джо Уиллу Томасу повод для проповеди.
— Это воля Господня! — вещал он своим библейским голосом. — Это воздаяние за прегрешения и гордыню, которые идут бок о бок. Это новые Содом и Гоморра, Содом и Гоморра, говорю я вам.
Нашлись и такие, кому это сравнение показалось подобающим.
* * *
В воздухе над площадью летел пепел. Лужи воды на мостовой превратились в озера, черные от сажи.
Высоко, невероятно высоко из сияющей Башни поднимался столб дыма. Ниже, по другую сторону здания, клубился другой и, подгоняемый ветром, огибал всю Башню, как гигантский удав.
Из дверей вестибюля тоже валил дым, но уже не такой густой. Многие в толпе думали, что пожар локализован. Но это было не так.
* * *
— Рано или поздно, — сказал служащий страховой компании с Пайн-стрит, — это должно было случиться. Не хочу, чтобы на меня ссылались, но это так. И слава богу, что нас это не касается.
— Им придется поднять ставки.
Служащий кивнул.
— Несомненно. Убытки нужно компенсировать.
— А что с людьми там, наверху?
— Это хороший вопрос, — ответил служащий. — Но ответа я не знаю. Мы страхуем вещи, а не людей.
17.32-17.43
Офис банкетного зала превратился в командный пункт, и хозяином в нем был губернатор.
— Какова вместимость лифта? Максимальная? Даже с перегрузкой?
Бен Колдуэлл ответил:
— Считается, что он берет пятьдесят пять человек, возможно, туда втиснется еще с десяток.
— Втиснется,— решил губернатор. Помолчал, потом невесело улыбнулся. — По традиции, первыми идут женщины и дети. Надеюсь, никому не кажется, что об этой традиции нужно забыть?
— Мне, — сказала Бет. Наступила тишина. — Вы — выдающиеся люди,— продолжала она.— Вас нужно сохранить. Бросьте свои глупые рыцарские замашки и смотрите на вещи реально.
Гровер Фрэзи произнес:
— Слушайте! Слушайте!
— Заткнись, Гровер! — одернул его губернатор. В его голосе звучала ярость. Сенатор Петерс сказал:
— Ладно, моя дорогая, посмотрим на вещи реально. Мы свое уже пожили. Мутили воду, как могли, и преодолевали обстоятельства, с которыми могли справиться. — Ораторские привычки очень сильны, но сенатор заставил себя не развивать эту мысль дальше. — Дело в том, что эта традиция вытекает не из какого-то допотопного представления о рыцарстве, а из того самого реалистического подхода, на котором вы настаиваете.
Будущее человечества — вы, а не мы. Пока мы живы, то решаем его проблемы, но вы заботитесь о том, чтобы кто-то пришел на смену нам.
Губернатор его поддержал:
— Вы в меньшинстве, Бет. — Он нежно улыбнулся. Обвел взглядом комнату. — В первую очередь — все женщины. Вы, Пит, — обратился он к начальнику пожарной охраны города, — проследите за этим. Остальные — помогите ему. И поторопитесь!
Бет ждала, пока они останутся одни.
— Я не поеду, Бент. Без вас — нет.
— Нет, поедете. — Губернатор подошел к внутренней стене комнаты. — Подойдите сюда.
Дождался, пока она, удивленная, медленно подошла, потом взял ее руку и приложил ладонь к стене. Она ее тут же отдернула.
— Что, горячо? — спросил губернатор. — Мы не можем терять время, а я хочу видеть вас в безопасности.
— Я вам уже говорила…
— А я вам еще раз говорю, что поедете. — Он приподнял ее подбородок указательным пальцем и легонько поцеловал.— Я не буду произносить речей. Первый раз в жизни мне не хватает слов, чтобы высказать, что я думаю и чувствую.— Он ласково улыбнулся. — А если это звучит невероятно, так и вся эта история невероятна, но она ведь произошла! — Он обнял Бет за талию. — Пойдемте. Я провожу вас.
Она все еще дрожала.
— Что если лифт не поднимется еще раз? За вами? За всеми остальными?
— Надеемся, что поднимется. Но прежде всего должны оказаться в безопасности вы.
Они вместе подошли к дверям и остановились. В это время в зале кто-то закричал:
— Черт возьми, как вы это представляете?
Раздались новые возбужденные голоса и топот бегущих ног.
— Подождите здесь, — сказал губернатор и выбежал в зал.
Обстановка внезапно резко изменилась. «Словно муравьи на разоренном муравейнике», — подумал губернатор, видя, как все суетливо и бесцельно мечутся взад и вперед.
— Стойте, — закричал губернатор, — стойте!
Суета немного стихла. Все повернулись к губернатору. Стало почти тихо.
— Что все это значит? — спросил губернатор. — Вы ведь все взрослые, сознательные люди. Что вдруг, черт возьми, стряслось, что вы так себя ведете?
Его голос отрезвил всех, как удар бича.
— Там внизу совершилось чудо, — продолжал он, — нам послали лифт. Если…
— В том-то и дело, Бент, — ответил сенатор Петерс, чей пролетарский акцент был заметен больше, чем обычно.— Лифт был да сплыл. Он идет вниз, и остановить его невозможно. И везет только одного пассажира. Угадайте, кого.
В зале стало тихо, и все глаза уставились на губернатора. «Не нужно гадать,— подумал он,— я и так знаю». А вслух сказал:
— Кого, Джейк?
— Пола Норриса, — ответил сенатор, — кого же еще? Судью Пола Норриса.
Губернатор кивнул. Медленно повернулся и вернулся в офис. Возле Бет прошел, как будто ее и не было. Сел за стол, взял трубку и нажал кнопку громкоговорителя.
— Это Армитейдж. Лифт пошел вниз. В нем всего один пассажир. Я хочу, чтобы его задержали.
Браун ответил:
— Да, господин губернатор. — И потом недоверчиво спросил: — Только один пассажир?
— Я же сказал.— Губернатор помолчал. — Хочу, чтобы вы доложили прокурору, что этот человек угнал лифт. Если у прокурора есть мозги в голове, он должен обвинить его в покушении на убийство. — Потом добавил: — Возможно, трудно будет найти свидетелей. Это тоже ему объясните.
Браун ответил:
— Мы немедленно пошлем лифт обратно. Если получится.
Губернатор кивнул.
