Ознакомительная версия.
Она преодолела себя, сделала несколько шагов по коридору. В это время снова позвонили. Девушка привалилась к стене, ее трясло с ног до головы. «Какой упорный… Не уходит, названивает… Я ему нужна. Что делать? Вызвать милицию?» Возможно, это было самое разумное, но вместо этого она сделала еще пару шагов и, не подходя вплотную к двери, спросила слабым голосом:
– Кто?
– Лика, извини… – приглушенно донеслось оттуда. – Это Юра. Ты не спишь?
– А… – только и вырвалось у нее. Юра жил на той же площадке, его дверь была напротив. Этого парня она знала, пару раз говорила с ним. – Я не сплю. Сейчас…
Она отперла дверь и впустила смущенного гостя. Тот был одет по-домашнему: клетчатая фланелевая рубашка, спортивные штаны, тапочки. В руке, как заметила Анжелика, что-то было зажато. Проследив за ее взглядом, Юра протянул ей маленькую яркую коробочку:
– Цейлонский чай, очень хороший. Я думал, ты не откажешься выпить со мной чашечку…
Она пожала плечами. Теперь страх улетучился. Во всяком случае, она была не одна. Анжелика тщательно заперла дверь, вскинула на него глаза – он был высокий, выше ее на две головы.
– А ты что в такую рань поднялся?
– Я не спал. Работал.
– Да?.. А чем ты занимаешься?.. – Она говорила безо всякого интереса, только чтобы поддержать разговор. Двинулась на кухню, Юра послушно пошел за ней, объясняя на ходу:
– Готовлю диплом. Я же шестой курс заканчиваю.
– Да? – Она поставила чайник, ополоснула две чашки. На душе у нее стало совсем хорошо – мирный визит, спокойный разговор, в случае нападения у нее будет защитник. Этот Юра хотя и худой, но зато такой высокий, представительный, широкоплечий. Она чуть внимательнее взглянула на соседа. Отметила, что он ничуть не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Так же пострижены русые волосы – ежиком, те же голубые глаза навыкате, крупный горбатый нос, большие красноватые руки. Только вот глаза стали какие-то усталые.
– Постой, – улыбнулась она. – Ты же вроде только поступил в институт? Ты где учишься, во ВГИКе?
– Господи, да ты что? – удивился он. – Я поступил, уже когда ты сюда приехала. С тех пор шесть лет прошло. Я ВГИК уже заканчиваю.
– Не помню, ты кто?
– В смысле профессии? Художник.
– А-а-а… – протянула она. – Точно, я все на свете забыла… Не женился еще?
– Нет.
– И не женись.
– Лик, ты что, сердишься, что я пришел? Конечно, тебе тяжело из-за этого… – Он кивнул в сторону комнаты Игоря, и настроение у нее резко упало.
– Ты уже знаешь?
– Весь дом знает. – Юра потряс пачкой сигарет, предлагая ей закурить, но она отказалась:
– Обкурилась уже. А откуда все узнали? Я никому не говорила…
– Откуда-то узнали.
– И ты что, решил подробности разведать? – горько улыбнулась она.
– Лик, не надо… Я просто увидел, что у тебя свет в такое время, сам не спал, вышел на балкон проветриться… Решил, что ты тут изводишься одна. Вот и зашел. Можешь мне ничего не рассказывать, я же не садист. Успокойся.
– Легко говорить… – Она сняла с плиты чайник, разорвала бумажную упаковку подаренного чая, заварила, торопливо разлила по чашкам. – Ладно, спасибо, что пришел. Мне было страшно одной.
– А почему Сашка тебя одну оставил? – поинтересовался Юра, с неодобрением глядя в свою чашку. Анжелика заварила чай почти не глядя, вышло плохо, на поверхности воды плавали чаинки.
– Сашка тоже не в себе, – пояснила она. – А я думала, что выдержу одна. Я сегодня там была, они предлагали переночевать. Да, лучше бы я там осталась…
– Милиция здорово тебя трепала?
– А почему они меня должны трепать? – удивилась Анжелика. Сама она к чаю не притрагивалась, не любила – предпочитала кофе. Юра тоже не пил. Его визит с заваркой превращался в полную бессмыслицу. «Его просто гложет любопытство, – поняла она. – Мужики еще худшие сплетники, чем бабы. А, все ясно! Его послала мамаша. Он же с мамой живет! А мама – первая сплетница на деревне. Небось сама тоже не спит, в себя прийти не может. Увидела у меня свет, послала его на разведку. Сам бы он не пришел – слишком застенчив. Да и знакомство у нас не то чтобы близкое». Иронично спросила:
– А что по этому поводу думает твоя мама?
Он сразу смешался, и она поняла, что не ошиблась в своих предположениях.
– Мама? – выдавил он. – А она тут при чем? Ей меньше всех известно про это дело…
– А кому больше всех? – поймала его Анжелика. – Да ты пей чай, ради бога, я его вообще не употребляю…
Он шумно выдохнул, как бы избавляясь от остатков робости, и довольно независимо сказал:
– Я вообще хотел сперва посоветоваться с тобой.
– Ты о чем?
– Да об этом… Не знаю, может, стоит в милицию заявить? Только боюсь тебе навредить. – Он снова кивнул в сторону комнаты Игоря.
– Я тебя что-то не понимаю… – Она не сводила с него глаз, и до нее постепенно доходило – он пришел не из пустого любопытства, вовсе нет. – Что ты обо всем этом знаешь?
– Да почти ничего, – завилял он, но она уже вцепилась в него мертвой хваткой:
– Ты что, видел вчера ночью кого-то? Да?!
Он сперва кивнул, потом вдруг резко и отрицательно помотал головой. Ей стало дурно, но на миг. Голова тут же просветлела, и в этом свете застыла одна страшная мысль: если он видел Сашу и Лену, вошедших в квартиру после убийства, тогда…
– Понимаешь… – Юра запинался, то, что вертелось у него на языке, явно мучило его. – Не знаю, говорил тебе Игорь или нет… У него, похоже, кто-то был.
– Я понимаю… – Язык и губы у нее были будто из ваты, слова давались с трудом.
– Я имею в виду женщину. – Сказав это, он, как будто отводя дальнейшие вопросы, схватился за чашку с чаем. Анжелика не знала, как реагировать, потому что при этом известии не почувствовала ровным счетом ничего. Ни удивления, ни злобы, ни испуга. А реагировать было надо – ее равнодушие могло показаться подозрительным. И девушка промямлила:
– Первый раз слышу… Ты не ошибаешься?
– Я ее видел.
– Когда?
– Позавчера.
– Подожди… В тот вечер, когда Игоря…
– Нет, я же говорю – позавчера! Это было накануне его смерти. Она была здесь вечером, очень поздно, около полуночи.
Сосед допил невкусный чай и бросил на нее косой взгляд. Анжелика сидела напротив него, держась очень прямо, не чувствуя ни рук, ни ног, ни даже собственных мыслей – ее всю заливал какой-то странный безразличный холод. Холод шел от сердца, наполнял грудь, поднимался по горлу… Она шевельнула губами, попыталась что-то сказать, и кухня поплыла перед ней, теряя очертания, исчезая.
– Как ты?.. – Он теребил ее за плечо, тряс, не давал провалиться снова в спасительный холод, в спокойную темноту. Она неохотно, но быстро всплывала из этой тьмы в свет, как надувная игрушка, которую попытались утопить. Еще один рывок – и она открыла глаза. Лицо Юры – покрасневшее от волнения, его испуганные глаза, его рука на плече…
– Нормально… – Она поняла, что лежит на ледяном плиточном полу, здесь же, на кухне. Попыталась сесть, голова снова закружилась, да вдобавок заболел правый локоть – она его ушибла при падении со стула. Юра помог ей сесть, поддерживая за плечи. Заботливо спросил:
– Может, тебе будет лучше в комнату перейти?
– Мне уже никогда не будет лучше… Посмотри-ка в холодильнике, там должно что-то быть.
– Что?
– Вино оставалось…
Он послушно открыл холодильник и действительно вытащил початую бутылку венгерского муската. Откуда эта бутылка взялась в холодильнике, Анжелика не знала, во всяком случае мускат покупала не она и пила тоже не она. Он там был, и большего не требовалось. Юра налил ей полстакана, придвинул, с сомнением сказал:
– А тебе не будет хуже? Он такой сладкий… Может, чаю выпьешь с лимоном?
– Спасибо за заботу… – Она с отвращением попробовала ледяной приторный мускат и с возмущением прокомментировала: – Какая лошадь поставила это в холодильник?! Вино хранят при комнатной температуре.
Юра только пожал плечами, закурил, внимательно глядя на нее. Она запила мускат водой, и ей не то чтобы стало лучше, но, во всяком случае, исчез обморочный горький вкус во рту. Она тоже закурила, постепенно приходя в себя, и спросила:
– Милиции ты об этой женщине не говорил?
– Нет. Сперва решил поговорить с тобой.
– А почему?
– Не знаю… Если это была его любовница, тогда, наверное…
Она вдруг поняла, фыркнула:
– Сдурел? Думаешь, я способна на убийство из ревности?!
– А кто тебя знает… – Он нерешительно улыбнулся, но улыбка погасла, когда он встретил сумрачный взгляд Анжелики. Встревоженно спросил: – Я глупость ляпнул, да? Прости, я думал, ты о ней что-то знаешь… Конечно, тебе дурно стало…
– Мне не из-за нее стало дурно, – отрезала она. – Просто у меня сейчас два самых паршивых дня в моей жизни, а будет еще больше. Никогда мне не было так плохо. Я совсем запуталась…
– В чем?
– Во всем, – она прикусила язык. – Не знаю, как теперь жить, ведь он умер.
Ознакомительная версия.
