– Я бы хотел знать, как продвигается расследование.
– Хорошо продвигается. Я вчера всю ночь следила за одним очень подозрительным типом. В машине его караулила с вечера и до самого обеда.
– Что ты говоришь?! Это он похитил моего брата?
Ишь ты, какой шустрый! Вот так сразу тебе и скажи! Я что, ясновидящая или медиум?
– Видите ли, Игорь, я пока не готова ответить на ваш вопрос…
– А когда будешь готова?
Вот прицепился!
– …И учти: если надо попрессовать этого очень подозрительного типа или просто набить ему морду, – я всегда готов…
– Об этом я помню, но зачем сразу бить ему морду? – искренне удивилась я.
– Ну, может, он не сознается?
– Извините, Игорь, но я в данный момент нахожусь в магазине… и мне неудобно говорить. Я вам перезвоню.
Бросив пакеты с покупками на заднее сиденье машины, я отправилась домой. Пока не позавтракаю, никаких дел! Мой мозг требовал питания, в конце концов, я – живой человек.
Завершив трапезу моим любимым ароматным напитком, я достала сотовый и включила набор номера Игоря. Вот теперь можно и побеседовать. В желудке моем приятно урчало, по телу разливалась нега, а настроение заметно улучшилось. Но номер абонента оказался занятым, и я решила пока выкурить сигаретку. Для еще большего настроения. Однако не прошло и двух минут, как Игорь сам позвонил мне.
– Татьяна, я вижу, ты меня набирала? А я тут на тренировке… Через два часа она закончится, я смогу подъехать, куда ты скажешь…
– Игорь, подождите, не надо никуда подъезжать. Поверьте, я веду расследование, и у меня все под контролем.
– Что же ты так не хочешь встретиться со мной?
– Да просто… просто мне очень некогда: я сейчас еду в клуб, мне ведь надо следить за всеми его работниками.
– А вечером? Татьяна! В конце концов, ты обязана давать мне отчет о проделанной работе.
Да, кажется, мне все-таки придется встретиться с этим навязчивым клиентом. А заодно еще деньжат у него возьму, а то аванс-то мой кончается.
– Хорошо, вечером в том же самом кафе. В восемь.
– Жду вечера!
Ждет он! Ну, жди, жди. Я положила сотовый в карман и начала собираться в клуб.
Кажется, сегодня здесь все как обычно. Из-за двери «женского» зала доносится веселая ритмичная музыка и топот изящных ножек, в коридоре перед дверью массажного кабинета сидят две дамочки с простынями под мышкой, в открытую дверь тренажерного зала видны потеющие на тренажерах парни и девушки. Но до моего времени еще далеко, чем бы мне пока заняться? Может, отправиться в бар попить соку?
И тут вдруг я увидела, что в фойе зашел какой-то до невозможности странный гражданин, иначе не скажешь. Это был мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти, одетый в старомодную куртку неопределенного цвета. Он был в оранжевой вязаной шапочке, которую в дверях стянул с головы, явив миру свою седую, начавшую лысеть голову. В руках он держал скромный букетик из трех красных гвоздик, завернутых в целлофан. Переговорив с подошедшим к нему администратором, мужчина кряхтя надел бахилы на стоптанные, но начищенные до блеска ботинки, расстегнул куртку и размеренным шагом направился по коридору в сторону кабинета мадам Полянской. Я успела заметить, что под курткой у мужчины был черный пиджак, белоснежная рубашка и галстук. В разговоре с администратором он упомянул имя хозяйки клуба, а девушка назвала вошедшего по имени – Михал Михалычем. Что-то потянуло меня вслед за этим странным гражданином, появившимся здесь явно не для того, чтобы покачаться в тренажерном зале.
Он действительно дошел до кабинета Эммы Павловны, пригладил волосы, поправил галстук, постучал, прежде чем войти, а я замерла у двери туалета, исподтишка наблюдая за новым посетителем. Когда тот скрылся в кабинете (очевидно, после приглашения), я тут же рванула к двери, ведь мне просто необходимо было послушать, о чем будут говорить мадам Полянская и этот странный гражданин.
– Ой, Миша! Ну, зачем ты пришел сюда? – это был голос, разумеется, Эммы Павловны, и голос, между прочим, недовольный.
Последовала секундная пауза.
– Я пришел засвидетельствовать тебе свое почтение, дорогая! – по-театральному напыщенно выдал вошедший.
– Мог бы засвидетельствовать твое почтение и дома, все равно ведь сегодня припрешься…
– Зачем ты так, Эмма? – обиженным тоном загнусил Михал Михалыч. – Припрешься!.. Я, может, пришел, чтобы подарить тебе этот скромный букет…
– Ну-ка, ну-ка… Что ты там называешь букетом?.. А-а, это вот этот символ Великой Октябрьской социалистической революции… три тоненькие былинки… Миша! И вот э-то ты называешь букетом? Боже мой! Как измельчали мужчины!
– Эмма! Я из лучших, так сказать, побуждений… из чувств к тебе… Я знаю, ты достойна большего, но…
– Да ладно! Не обижайся, это я так… шучу. Давай, поставлю твой символ в вазу, а то уборщица подумает, что это мусор, возьмет да и выбросит… Кстати, где моя ваза?
– А вон – на шкафу, хочешь, достану?
– Да уж достань, сделай милость. Будет от тебя хоть какая-то польза. Спасибо. Так, посиди тут, пойду налью воды.
Я опрометью бросилась по коридору к туалету. Эмма Павловна вошла туда, включила кран, а я стояла за дверью, ведущей в помещение с кабинками, и ждала. Вот шум воды прекратился, потом хлопнула дверь. Я вышла из туалета и снова вернулась на свой пост, чтобы опять приложить ухо к двери начальственного кабинета.
– Ну что, не скучал тут?
– Нет, ты же знаешь, я вообще никогда не скучаю.
– Молодец. Ну, что ты здесь стоишь, стену подпираешь? Садись вон в кресло…
– Эмма, знаешь, я хотел сказать тебе…
– Думаю, знаю.
– Эмма, я серьезно…
– Я тоже. Миша, поверь, я знаю все, что ты хочешь сказать мне, потому что ты говорил это уже много раз.
– Эмма…
– Миш, не надо! Я имею в виду, не сейчас… Я должна работать.
– Но в данный момент ты же не работаешь…
– Потому что ты мне мешаешь. Мне надо срочно сделать несколько звонков. По работе.
– Хорошо, Эмма, сделай эти звонки…
– Да? Спасибо, что разрешил! Так, где тут у меня телефон Валентины Петровны?
– Эмма! Я звонил тебе все утро, ты не отвечала… В половине одиннадцатого я приезжал сюда, в клуб, – тебя не было, по крайней мере, так сказала мне девушка-администратор…
– Я отдыхала после выходных.
– А что, выходные ты провела так бурно, что теперь тебе требуется отдых?
– А ты что, будешь учинять мне допрос?
– Эмма, ну зачем ты так? Я, может, волнуюсь о твоем здоровье: все-таки у тебя давление, к тому же твой возраст…
– Что?! Ты собираешься напомнить мне о моем возрасте?! Ну, Миша, ты нахал! Да я, чтоб ты знал, прекрасно себя чувствую! И выгляжу я молодо, все так говорят. Мне, между прочим, дают не больше сорока…
– Эмма, я же не спорю! И не на сорок ты выглядишь, а на… тридцать восемь.
– Да ладно тебе! Тридцать восемь… Скажет тоже!.. Нет, я своего возраста не скрываю, как говорится, «мои года – мое богатство», – кокетливо заворковала мадам Полянская.
– Так я ж и говорю, Эммочка, золотко…
– Ой, Миша, вот только не надо… вот только не сейчас… Очень тебя прошу, дай мне поработать, мне позвонить надо, а еще счета просмотреть… И в налоговую не мешало бы съездить, в пятницу звонили оттуда…
– Эмма, боже! Как тебе идет быть деловой женщиной! Ты – богиня! Может, тебе помочь?
– Господи, Миша, ну, чем ты можешь мне помочь?! Какая от тебя может быть польза?!.. Впрочем, подожди. Тут вот у меня письма, их надо отправить по почте заказом. Слышишь, Миша? А еще лучше, с уведомлением. Запомнил?
– Эмма, ну ты что? Не в первый раз…
– Вот тебе пятьсот рублей, думаю, этого хватит. Все, иди.
– Уже иду! Эмма, а сегодня действительно можно к тебе приехать?
– Зачем?
– Мне надо с тобой поговорить…
– Опять двадцать пять! Миша, ты что, не слышишь меня? Мне не-ког-да! А все твои разговоры – я знаю, о чем.
– Эмма, ну зачем ты так со мной?! – жалобно взмолился мужчина. – Я же к тебе всей душой…
– Как «так»? Господи! Ну, ладно, горе ты мое! Приезжай завтра вечером, в девять. Ужинать будем.
– Правда?! Ура! Кстати, скоро ведь начинается дачный сезон, будем сажать у тебя на участке все, как в прошлом году. Я недавно купил луковицы гладиолусов и такие георгины – супер! Эмма, они тебе понравятся… Вот только надо приобрести еще землю для рассады и пленку на теплицу…
– Миша! Иди, черт бы тебя побрал! Зануда… Денег на землю и пленку завтра дам, когда приедешь.
– Все, золотко, иду, иду, не сердись… До завтра, до вечера…
Через пару секунд дверь открылась, и Михал Михалыч, довольный и сияющий, как начищенный самовар, вышел, запахивая куртку, натянул на голову свою вязаную оранжевую шапочку и зашагал по коридору, что-то мурлыча себе под нос. Я даже не стала отбегать к туалету. Зачем? Этот счастливый павлин ничего и никого вокруг не видел, так был обрадован приглашением на ужин. Интересно, кто это? Поклонник Эммы Павловны? Дальний бедный родственник или друг розового детства? Во всяком случае, не любовник, это точно. Да, кажется, у нас только что нарисовался новый персонаж нашего детектива. Проводив его взглядом, я отправилась добывать еще хоть какие-то сведения.
