Я опустила стекло, ледяной декабрьский ветер моментально ворвался в машину и выдул из салона остатки тепла, и негромко свистнула дворняге, вертевшейся неподалеку. Умная псина потрусила ко мне и уставилась преданными глазами на «хот-дог». Наверное, она не зря несла стражу именно здесь, у палатки, — знала, что человек такое съесть не способен, не запивая это большой порцией сорокаградусного алкоголя, и рано или поздно будет и на дворнягиной улице праздник.
— Удачного дня! — пожелала я псине и выбросила «хот-дог» в окно.
Дворняга поймала его на лету и моментально убралась в укромное место — насладиться добычей в одиночестве. Собственно говоря, я собиралась заняться тем же самым. В смысле, не доедать сосиску за гаражами, а исследовать добычу в тихом месте. Моей добычей была пластиковая папка с копией документов восьмилетней давности.
Человека, за которым я собиралась следить, звали Денис Васильевич Овсеенко. Было ему сорок пять лет, и когда-то он служил в полиции, точнее, тогда еще милиции — было это до несчастья, случившегося с его сыном. Это было все, что мне удалось о нем узнать. Собственно говоря, эту информацию я получила от Ложкарева. Папка, по моей просьбе добытая Алёхиным, должна была дополнить скудные сведения.
Я живу в Тарасове довольно давно. Трагедия в семье Овсеенко произошла восемь лет тому назад. Но почему-то я не помню ни единого материала в прессе об этом деле — а ведь оно должно было оказаться на первых полосах газет! Но нет — ни восемь лет тому назад, ни за все последующие годы не появилось даже маленькой заметки о том, как генерал выстрелил в мальчика, на всю жизнь оставив его инвалидом. Так не бывает! Делаем вывод — дело замяли. Да не просто погрозили пальчиком журналистам, запретив им раздувать шумиху вокруг несчастного случая, а пустили в дело тяжелую артиллерию — кто-то на самом верху сделал так, чтобы раз и навсегда отбить у журналистов охоту копаться в этом деле.
Я уже знала, что следствие велось спустя рукава. Наскоро пролистав папку, я отметила грубые нарушения, допущенные еще на первом этапе. Для расследования этого простого дела была почему-то организована следственная бригада, причем создана она была с нарушениями — вопреки 163-й статье Уголовно-процессуального кодекса, вместо постановления прокурора следственная бригада по делу Овсеенко образовалась на основе межведомственного распоряжения. Соответственно, все следственные действия, проведенные этой бригадой, считались незаконными, а собранные ими доказательства — недопустимыми. То есть использовать их в суде было нельзя.
Повторно созданная группа получила готовые руины уголовного дела.
Был испорчен неправильным хранением образец анализа крови генерала — явно пьяного выше глаз в момент совершения им преступления, о чем говорилось в протоколе допроса Дениса Овсеенко. Оружие, из которого Качалин выстрелил в мальчика, дали в руки отцу пострадавшего со словами: «Вот, глядите, он даже не заряжен!», после чего вопрос о снятии отпечатков отпал сам собой. Вообще, в этом деле было столько грубейших нарушений, что было ясно — все они допущены намеренно, потому что с самого начала было ясно, что никакого суда не будет, а для этого дело надо развалить, что следователи и осуществили.
Я знала, что отец пострадавшего мальчика бросился на генерала и попытался его избить, но ему это не удалось. Впоследствии этот инцидент генерал использовал как аргумент в свою защиту. Дениса Овсеенко скрутила милиция, и Качалин, кажется, сделал все возможное, чтобы на отца мальчика завели уголовное дело. Не помогло даже то, что он сам был милиционером.
В крови мальчишки обнаружили следы наркотика — какой-то курительной смеси, дешевой дряни, которой баловались малолетки из Заводского района, а в кармане джинсов — горсть конопли. Генерал выжал все возможное из этого факта. Похоже, это была основная причина, по которой семья мальчика не стала подавать апелляцию после оскорбительного решения суда, вчинившего генералу условный срок, да и тот ему скостили по вовремя подвернувшейся амнистии. Знаю, что генерал предлагал Овсеенко какие-то деньги в качестве компенсации, но отец парня отказался, настолько смехотворной была сумма.
И вот сейчас я сидела в машине и смотрела, как Денис Овсеенко выезжает со двора. В полиции Денис больше не служил — он ушел из органов сразу после того несчастья. Сведения, предоставленные мне Алёхиным, проливали свет на дело восьмилетней давности, но ничего не могли мне сообщить о нынешнем положении Овсеенко. На что он живет? Чем занимается? Знаю только, что восемь лет тому назад адрес проживания его семьи был другим — тогда Овсеенко обитали в панельной пятиэтажке, а сейчас занимали двухэтажный особняк. Да и машина у Дениса была неплохая — черная «Паджеро». Почему так резко улучшилось материальное положение бывшего полицейского? Пока что по поводу этой истории у меня были лишь сплошные вопросы. И — ни единого ответа.
Я пристроилась за «Паджеро», вилявшей по сонным улицам и переулкам и направлявшейся, судя по всему, к шоссе, ведущему из города. В Воронеж он собрался, что ли?
Овсеенко был крепким, молодым еще мужиком, на вид ему не было и сорока пяти лет. Рост под метр девяносто, широкие плечи под дорогой курткой. Пивным животом, почти обычным для тех, «кому за сорок», Денис Васильевич тоже не обзавелся. Похоже, бывший милиционер держался в форме.
То, что он работал в органах, с одной стороны, говорило в его пользу — тот, кто десять лет служил закону, не склонен вершить самосуд. А с другой стороны, после того как мерзавец, искалечивший его сына, упрятал за решетку самого Дениса, о каком законе можно было говорить? Все-таки Овсеенко-старший бросился на генерала и прикончил бы его на месте, если бы ему не помешали… а с другой стороны, на его месте так поступил бы любой отец. Овсеенко наверняка отлично стреляет. И оружие может достать — с его-то связями! Ясно уже, что человек, застреливший генерала Качалина, теперь пытается добраться до его супруги. У Овсеенко есть все основания ненавидеть генеральшу.
Куда же это едет бывший милиционер? Похоже, с утра пораньше Денис Васильевич направляется за город. Странно: что ему там понадобилось? Сегодня будний день, ни о каком отдыхе, охоте или рыбалке и речи нет. Посмотрим… Я села на хвост черному автомобилю. Так, теперь главное — не прижиматься к «Паджеро», время раннее, машин еще мало, так что затеряться в их потоке не получится. Я пристроилась в сотне метров от Овсеенко и на ровных девяноста в час трусила за ним. Как бы не срисовал он меня! Все-таки милиционер, хотя и бывший… так что неприметность машинки доброго капитана Алёхина — моя единственная надежда. Белых «Нив» в городе столько, что взгляд на них не задерживается. Остается надеяться, что Денис не обратит внимание на номера. Конечно, можно их сменить… на время, конечно… но капитан Алёхин меня не поймет, а подводить его мне не хочется.
На мое счастье, машин на шоссе вскоре заметно прибавилось. Время приближалось к восьми, и мои земляки направлялись на работу. Правда, большинство автомобилей двигалось мне навстречу — это ехали в город те, кто проживал в новеньких коттеджах, в последнее время возникавших в окрестностях Тарасова со скоростью вырастания грибов после дождя. В загородном направлении упорно двигались мы с Овсеенко да еще пара грузовиков.
Судя по спидометру, мы намотали уже пятьдесят километров, а конца дороге не предвиделось. Зачем человеку ранним декабрьским утром тащиться куда-то в поля? Выглядит это чрезвычайно подозрительно… Солнце вставало над верхушками леса, окрасило алым выпавший за ночь снег. Хорошая резина у Алёхина, и машина тоже ничего. Теперь главное — не забыть в бардачке что-нибудь из моих вещей! А то у его бедной Насти и так на мой счет имеются подозрения…
О, наконец-то! Мы прибыли на место! С шоссе сворачивала грунтовка, несмотря на ранний час, расчищенная после ночного снегопада. Вела она к приземистому строению, обшитому ярко-зеленым сайдингом и потому выделявшемуся на белоснежной равнине, как огурец на салфетке. Овсеенко свернул туда. Поскольку я не могла ехать за ним, мне пришлось проскочить дальше по шоссе. Навстречу мне двигался сплошной поток транспорта — здравствуй, новый рабочий день! Я проскакала еще километров десять вперед, прежде чем смогла развернуться.
Надеюсь, мой объект никуда не делся за это время… Мне повезло — черная машина стояла у раздвижных ворот, ведущих в зелененький ангар. Компанию «Паджеро» составляли четыре громадные фуры. Это что же здесь у них такое? Производство, что ли? Интересно, производство чего именно нужно выносить за полсотни километров от города?
Возле одного грузовика стоял и курил в кулак невзрачный мужичонка — типичный водила с сорокалетним стажем, из тех, кто возит с собой открывалку в тряпочке и зовет свою машину «ласточкой». Я оглядела местность. Овсеенко не было видно — он явно находился в здании. Я решила рискнуть — съехала на грунтовку и подрулила к водиле, стараясь побольше вихлять кузовом. Не то чтобы я собиралась «пококетничать» с его фурой, скорее, дело тут было в психологии.
