– Что теперь делать? – Лестер посмотрел сначала на Еву, затем на Рорка. – Я должен поставить в известность остальных работников. Мне поговорить с ними лично? Такие вещи не принято сообщать по телефону. А семьи? Я должен сказать им, что… Боже, Дрю до сих пор живет в одной квартире с родителями. Он еще почти ребенок.
– Семьи поставим в известность мы, – успокоила его Ева. – Можете не переживать по этому поводу.
– Девон, сейчас тебе лучше пойти домой, – негромко произнес Рорк, и Лестер поднял на него глаза. – Завтра ты захочешь поговорить с остальными работниками. Справишься один или мне прислать тебе в помощь Бидо?
– Я возьму с собой Квирка. Они его хорошо знают, в отличие от Бидо. Если, конечно, вы не возражаете.
– Поступай так, как тебе удобнее. Если что-то понадобится от меня, можешь обращаться напрямую. Кстати, как ты попал сюда?
– То есть?
– Как ты добрался до управления?
– На метро.
– Я скажу, чтобы тебя отвезли домой. На машине, – твердо произнес Рорк, не давая Девону возможности возразить. – Шофер будет ждать у главного входа. Назавтра я тоже выделяю тебе машину, чтобы вы с Квирком могли быстро добраться, куда вам нужно.
– Спасибо, сэр.
– Не за что. Это были и мои люди тоже.
– Да, сэр, по-моему, вы правы.
Ева молча выпустила Девона и села напротив Рорка, который тем временем отдавал распоряжения водителю.
– На этот раз я не стану спрашивать у тебя твое мнение, – сказала она, когда он закончил.
– В таком случае я спрошу у тебя твое.
– Оно может тебе не понравиться.
– Можно подумать, такого не было раньше.
– Он знает в баре всех до единого. Мы оба знаем, что, когда работаешь с людьми, невозможно, чтобы всегда была тишь да гладь. Кто-то непременно начнет вас раздражать, выводить из себя.
– И человек в отместку решит отравить сразу всех, пойдет на массовое убийство? Ева, это чушь собачья!
– Я кое-что про него нарыла. Твой Лестер состоит в браке с Квирком Макбейном, учителем живописи. На первый взгляд все чисто и аккуратно.
– И поэтому ты его подозреваешь? Потому что все чисто и аккуратно?
– У него также есть брат, Кристофер Лестер. Химик, с целой вереницей букв после имени. Возглавляет одну крутую частную лабораторию. Инцидент произошел в день, когда у Лестера был отгул. Ему известны в баре все ходы и выходы, так что он в любое время мог подложить туда смертельное вещество. Не исключаю, что сработал какой-нибудь таймер. Мы пока ничего не знаем. Девон намерен лично известить остальных работников и привлечь к своей персоне внимание, оказавшись таким образом в центре событий.
– О господи!
– Подумай сам, зачем ему кому-то что-то говорить? Зачем это нужно? Не затем ли, чтобы увидеть реакцию родственников погибших? Он провел день в обществе преподавателя живописи. Прекрасное алиби. Готова спорить на что угодно, что нам его подтвердят и в Сохо, и в галереях, и в ресторане, где они обедали. Все чисто и аккуратно.
– То есть ты видишь в нем потенциального массового убийцу тех, с кем он бок о бок работал каждый день? Лишь потому, что его брат химик, а у него самого есть алиби.
– Ты слышал Миру? Я согласна с ее профилем. Убийца хорошо знает бар, либо работает, либо часто бывает в нем. Он постарается втереться в доверие и оказаться в центре расследования, что Девон Лестер, между прочим, только что сделал. Его реакция нажала на верные кнопки и на первый взгляд была вполне искренней. Но кто бы ни был убийца, в его планы наверняка входило поговорить с копами, с другими людьми, и он был готов к такого рода разговорам. Думаю, есть смысл принять все это во внимание.
– Ты права. Мне это не нравится. – Рорк поднялся на ноги и обошел комнату. – Но то, что погибло так много людей, перевешивает чашу весов. И что теперь?
– Хочу зайти в лабораторию, вдруг у ребят есть что-то новое. Если нужно, подтолкну Дикого.
– Хочешь сказать, дашь ему взятку?
– Нет, на этот раз воздержусь. Но если придется, неплохо иметь что-то в карманах, – добавила Ева и тоже поднялась с места. – Кроме того, хочу поговорить с Шелби Карстейн. Ведь она ушла из бара за считаные минуты до того, как разразилось побоище. Еще мне нужно все как следует обдумать и взвесить. И заодно узнать, как дела у Морриса.
– Я тебя подкину.
– Я так и думала. – С этими словами Ева вытащила телефон, чтобы связаться с Моррисом, и они зашагали в сторону гаража.
* * *
Дик Беренски, он же Дикий Дик и начальник лаборатории, сгорбившись, сидел перед компьютером, напоминая гаргулью. Его похожая на яйцо голова торчала из белого халата, наброшенного на ярко-оранжевую рубашку и обтягивающие брюки цвета спелой сливы. Ева поймала себя на мысли, что предпочла бы прожить всю жизнь, ни разу не увидев Дика в его обтягивающих брюках.
В ухе у него болталось золотое кольцо – новый штришок в его имидже. Костюм завершали модные туфли в тон брюкам.
Дик бросил на нее кислый взгляд:
– Я был в клубе. Сальса.
Ева тотчас поймала себя на новой мысли: никогда в жизни ей не увидеть его танцующим сальсу.
– Извини, что вырвала тебя. С другой стороны, восемьдесят три покойника бывают не каждый день.
– Это я просто к слову. Кстати, я бывал в том баре. У них классный «счастливый час».
– Но только не сегодня.
– Боюсь, что да. Токсины просто зашкаливают, причем во всех пробах. Но ты это уже и сама знаешь.
– Знаю и хочу узнать больше.
– Отправил курьера, получить образцы от тех, кто остался жив, чтобы у нас была смешанная группа. Могу предположить, что или те, кто приготовил этот коктейль, обращались с ним иначе, или же вещество по-разному проявляет себя, если мозг все еще функционирует и сердце бьется.
– Ну хорошо. И что в итоге?
– Да все то же. Быстродействующее средство. Как вошло, так и вышло. Обычно наркотики дают более длительный эффект. Согласись, кому нужен двенадцатиминутный кайф?
– То есть двенадцать минут подтвердились?
– Столько продлился эффект. Двенадцать минут плюс-минус минута, в зависимости от роста, веса, возраста жертвы, количества выпитого алкоголя, принятых лекарств или других веществ и съеденной пищи. Иными словами, мы имеем временной интервал от одиннадцати до пятнадцати минут, но средний показатель – двенадцать.
Дик на стуле подъехал ближе к компьютеру и пробежал длинными костлявыми пальцами по экрану.
– Я попробовал воссоздать эту заразу. И мне почти удалось. Сейчас я пытаюсь поточнее синтезировать парочку компонентов, но основа уже имеется.
– Ты умеешь делать такие вещи?
Дик ухмыльнулся:
– А что тут сложного? Сначала я решил сделать компьютерную реконструкцию, но с реальным веществом работать проще. Я синтезировал четыре микрограмма и заразил им парочку крыс. Так вот, эти голохвостые твари словно с катушек съехали. Зрелище малоприятное, скажу я тебе. Пару секунд я даже ржал над ними, но потом стало не до смеха.
– Они принялись убивать друг друга?
– Разрывать на части. Технологов, которые мне помогали, вывернуло наизнанку, едва успели бедняги добежать до туалета. В другой ситуации я бы их за это вздрючил. Но только не в этой. Даллас, такой гадости мы еще не знали.
– А теперь поподробней, если можно.
– В ее основе старая добрая ЛСД. Галлюциноген. Обычно его глотают или впрыскивают шприцем.
– Это я знаю, Дики.
– Да, но только эта гадость нетипичная. Согласен, ЛСД вещь ударная, от нее глюки о-го-го какие. Но от этой не просто глюки, а мегаглюки. Можно сказать, этот парень гений. Он в разы усилил ее действие. Сотворил этакий денатурат, который затем подсластил какой-то синтетической дрянью, над которой мы сейчас бьемся. Если добавить «Зевса» – пиши пропало. Крышу сносит моментально – галлюцинации, всплеск энергии, агрессия. А потом чуток грибочков – чтобы уж вставило по полной программе. Получаем двойной галлюциноген. Ну и для полноты счастья синтетический адреналин, чтобы удвоить выброс тестостерона. Теперь видишь, сколько всего намешано в одной понюшке. Кстати, едва не забыл про мышьяк.
– Яд?
– Харпо еще не начала заниматься волосами, когда мы прислали ей результаты токсикологического анализа. Она только потом обнаружила мышьяк. Дозы небольшие. Но в сочетании со всем, что я тебе назвал, тоже способны вызвать галлюцинации. В общем, смешай все до кучи и получишь гремучую смесь.
В течение двенадцати минут в голову будет лезть всякая гадость – и глюки, и паника, и обиды. Время воздействия на человека мы рассчитали по длительности реакции у крыс. Возможно, нужно минуты три для того, чтобы вещество начало действовать, затем в течение двенадцати минут в голове полный хаос, после чего действие начинает ослабевать.
– Слабое утешение, – пробормотала Ева.
– А теперь хорошее. Если вы остались живы, оно не оставляет после себя перманентных нарушений – ни мозга, ни сердца, ни почек. Беда в другом: как только оно попало в вас, его сразу ничем не выведешь. Остается только рвать когти.
