— Ты в этом уверена? — Сержант явно что-то скрывал.
— На что ты намекаешь?
— Я из отделения, — сказал он. — Как только увидел ордер на арест — сразу к тебе. По старой дружбе.
Небесная всмотрелась в темно-зеленые стекла очков в надежде увидеть его глаза, но увидела лишь свое отражение. Она испытала неприятное предчувствие и на всякий случай огляделась по сторонам — нет ли за ними слежки.
В вилле напротив, единственной в квартале, не считая дома Небесной, жила многодетная итальянская семья, которая настолько привыкла к тому, что у ворот Небесной чуть ли не каждый день останавливается роскошный спортивный автомобиль, а в ее доме, особенно по ночам, творится что-то и вовсе не понятное, что уже давно перестала обращать на все это внимание. Сейчас никого из итальянцев видно не было.
— Хватит говорить загадками, — сказала Небесная. — Выкладывай, зачем приехал.
— Слушаюсь, — хмыкнул сержант. — Так вот, сегодня утром, примерно в половине седьмого, в районе гавани из двустволки был убит человек. — Он внимательно следил за Небесной из-под затемненных стекол, но выражение ее лица не изменилось. — Как свидетельствуют очевидцы, сидевший в машине выстрелом из двустволки уложил наповал стоявшего на тротуаре. Возле трупа был найден короткоствольный крупнокалиберный револьвере глушителем, из которого недавно стреляли. По мнению полиции, вооруженный револьвером пытался пристрелить сидевшего в машине, но нарвался на пулю сам. Револьвер с глушителем выдает в нем профессионала. Как бы то ни было, — с расстановкой добавил он, выжидая, как отреагирует Небесная, — убийце удалось скрыться.
Небесная никак не отреагировала.
— А я-то тут при чем? — только и сказала она.
Анджело пожал плечами:
— Какая-то темная история. Описания машины, в которой сидел убийца, да и самого убийцы, противоречивы. Удалось, правда, установить, что это черный лимузин, но какой марки, никто не заметил. Вместе с тем один свидетель утверждает, что в машине сидел маленький, щуплый негр с седыми курчавыми волосами, в старомодной фуражке шофера.
— Так вот ты куда клонишь! — взвилась Небесная. — Красиво, ничего не скажешь.
— Никуда я не клоню. Все это сплошные домыслы. Пока известно одно: на машине остались следы от пуль. Дело в том, что сзади стояла еще одна машина, где сидел друг убитого. Увидев, что его приятель упал, он открыл огонь по передней машине и всю ее изрешетил. Это единственная улика, которой располагает полиция.
— А что со вторым бандитом? — помолчав, спросила она. — Он тоже скрылся?
— Нет. Тут, надо сказать, убийце повезло. Второй бандит погнался за ним на «бьюике», столкнулся с грузовиком и тоже отправился на тот свет.
Лихорадочно соображая, как вести себя дальше, Небесная, словно в задумчивости, прикрыла свои водянистые, с желтоватым отливом, глаза.
— Их кто-нибудь опознал? — спросила она, выдержав паузу.
— Бандитов? Пока нет. Ноя же тебе говорю, оба они — профессиональные преступники, и опознать их будет не сложно.
— Ладно, — вздохнула она. — Уговорил. Сколько это будет стоить?
Анджело не торопясь вытащил из нагрудного кармана черный кожаный портсигар, извлек оттуда маленькую черную манильскую сигару и медленно поднес к ней французскую золотую зажигалку фирмы «Фламминер». Казалось, он позирует фотографу из модного журнала.
— Значит, так, — изрек он наконец, — поскольку за ложный сигнал тревоги разыскивается еще и твой любимый племянник, думаю, что полторы тысячи — это не так уж много. Заодно заплатишь мне за следующий месяц. Раз пошла такая стрельба, кто знает, что с нами со всеми через месяц будет.
— Две тысячи! — ахнула она. — Тогда уж лучше забирай их обоих. Хоть сейчас увози. Они и вдвоем таких денег не стоят.
Анджело выпустил дым и улыбнулся:
— Ты, видно, плохо меня поняла. Полиция ведь копать будет. Что ж, по-твоему, они настолько наивны, что думают, будто во всей этой истории замешан только один старый негр?
Она не спорила. Спорить было бесполезно.
— Пойду посмотрю, есть ли у меня такая сумма, — буркнула Небесная и направилась к дому.
— Уж, пожалуйста, посмотри хорошенько. И поторопись, — крикнул сержант ей вдогонку.
Она остановилась как вкопанная.
— В твоих краях прячется один беглый преступник, — пояснил Анджело. — За его поимку отвечаю я. Очень скоро начальство начнет задавать вопросы, и я, черт побери, должен знать, как на них отвечать.
Небесная двинулась по тропинке к дому, снова цепляясь длинной юбкой за траву и колючки. Привязанная к забору коза громко блеяла от жажды, и Небесная, остановившись, ее отвязала. Пройдя через выжженный солнцем сад, ступая прямо по сгнившим овощам, она заглянула в гараж. Одного взгляда на «линкольн» было достаточно.
«Думал, что это сойдет ему с рук», — буркнула она про себя, а затем вслух добавила:
— А я оказалась права, черт возьми.
Она вернулась в дом и вошла в свою комнату.
Святой и Мизинец исчезли.
Небесная встала на колени перед комодом, достала связку ключей, выбрала из нее один и открыла им нижний ящик. Под ящиком находился встроенный сейф. Она повернула диск кода и открыла маленькую прямоугольную дверцу. Затем выбрала из связки другой ключ, открыла внутреннее отделение сейфа, набитое пачками банкнотов, взяла две верхние пачки, заперла все три замка и вышла из комнаты.
У дверей ее ждал высокий, очень худой, броско одетый негр в модном летнем костюме «палм-бич» и в твердой соломенной шляпе с красной лентой. Небесная быстро спрятала деньги под платье.
— Сейчас у меня небесного порошка нет, Скелет, — сказала она. — Позже приходи.
— Но мне сейчас нужно, — не отставал Скелет.
— Говорю же, сейчас нет, — отрезала Божественная и, оттолкнув его, вышла на улицу.
Скелет потащился за ней.
— А когда будет? — спросил он.
— В час, — бросила она через плечо.
Скелет посмотрел на часы.
— Сейчас только полдесятого. Три с половиной часа, значит, ждать, — ныл он, идя следом за ней по тропинке.
— Проваливай, — огрызнулась Небесная.
Скелет перевел взгляд с Небесной на сидящего в машине детектива. Анджело слегка повернул голову и сделал ему знак большим пальцем. Скелет повернулся и пошел по улице, ускоряя шаг. Когда он свернул на пустырь, Анджело, следивший за Скелетом в зеркало заднего вида, повернулся к Небесной.
— Ушел, — сказал он.
Тогда Небесная вынула из-под платья две пачки банкнотов и положила их сержанту на ладонь. Анджело тщательно пересчитал деньги, даже не глядя по сторонам и не принимая никаких мер предосторожности. В каждой пачке было по десять стодолларовых купюр. Убедившись, что все правильно, он небрежно сунул деньги во внутренний карман пиджака.
— Скоро на «ягуар» накопишь, — съязвила Небесная.
— Смотри не сглазь, — откликнулся Анджело.
Взревел мощный мотор, и сержант, на большой скорости въехав задним ходом в переулок, развернулся и умчался.
«У Мизинца ведь был ключ, — вспомнила она. — Как бы этот ключ у него отобрать?»
Вместо того чтобы вернуться на кухню, она пошла к крольчатнику проверить, не взял ли Мизинец в ее отсутствие еще одну дозу двойного наркотика. Кролик лежал в углу клетки и смотрел на нее расширенными от ужаса глазами. Она притянула к себе кролика за уши и вынула у него из заднего прохода пробку. Три капсулы с кокаином и героином, которые еще должны были оставаться, отсутствовали.
«Теперь понятно, почему он нес такую околесицу, — подумала она. — Должно быть, не в себе был — по небу летал».
Она сунула кролика обратно в клетку и медленно направилась в сторону кухни, держа пробку в руке.
«Сделаю вид, что ничего не знаю, — решила она, — и посмотрю, что он после двойной порции еще выкинет».
Подвального помещения в доме не было. Виллу строили итальянские эмигранты, которые не привыкли к холодным нью-йоркским зимам и которым такая роскошь была не по карману.
Дом делился на две части: в одной были комната Небесной и кухня, а другая состояла из большой гостиной, которую обычно держали на запоре, и крошечной задней комнатки, которую Небесная использовала под ванную.
Из кухни через небольшую прихожую, которой тоже никогда не пользовались, на чердак вела разборная лестница, под которой находился подпол.
Вернувшись на кухню, Небесная, не обращаясь ни к кому в отдельности, громко произнесла:
— Можете выходить, его нет.
Низ разборной лестницы отъехал в сторону, и в отверстии в полу появилась покрытая паутиной курчавая голова Мизинца. На его разбитом лице, расписанном всеми цветами радуги — от темно-фиолетового до густо-желтого, застыло выражение полного идиотизма. Альбинос был настолько широк в плечах, что в люк не проходил, и, чтобы вылезти, ему пришлось просунуть сначала одну руку, а затем другую. В эти минуты он походил на какое-то пробудившееся от спячки доисторическое животное.
