- Эта информация наверняка не помешает мне напасть на след убийцы, ответил О'Гар. - Это ясно, как божий день.
- Например, такая мелочь: его звали Джон Бойд, он останавливался в отеле в двух шагах отсюда. А перед смертью встречался с человеком, который находится в каких- то непонятных отношениях с первой женой доктора Эстепа... Вы, наверное, знаете о докторе Эстепе и его второй жене, которую обвиняют в убийстве своего супруга? Не правда ли, интересные сведения?
- Конечно, - согласился со мной О'Гар. - Так куда же мы направимся в первую очередь?
- С этим Лендвичем - так зовут человека, который был с Бондом незадолго до его смерти, - справиться будет довольно трудно. Поэтому, я думаю, что лучше начать с первой жены доктора Эстепа. Возможно, когда она услышит, что Лендвич ухлопал Бойда, то испугается и расскажет что-нибудь интересное. Ведь она наверняка связана с Лендвичем. А если предположить, что они сообща решили отделаться от Бойда, то тем более не мешает познакомиться с этой женщиной и посмотреть, что она собой представляет. А уж потом направимся к Лендвичу. Мне все равно не хочется наведываться к нему раньше вечера. Я договорился с ним о встрече, и мне интересно, что он собирается мне предложить.
Боб Фил направился к двери:
- Пойду посмотрю за ним. Иначе может статься, что он вообще исчезнет из поля зрения.
- Хорошо, - сказал я. - И следи за ним повнимательнее. Если почувствуешь, что он собирается дать тягу, не церемонься, зови полицию, упрячьте его за решетку.
В холле отеля "Монттомери" мы с О'Гаром сперва поговорили с Диком Фоли. Он сообщил, что женщина находится у себя в номере. Она распорядилась, чтобы ей принесли завтрак. Писем она не получала, по телефону ни с кем не разговаривала.
Пришлось снова прибегнуть к помощи Стейси.
- Мы хотели бы поговорить с миссис Эстеп. Возможно, нам придется взять ее с собой. Не могли бы вы послать горничную, чтобы узнать, одета ли дама? Наш визит внезапный, но мы не хотим застать ее в постели или полураздетой.
Мы захватили с собой горничную и поднялись наверх. Девушка постучала в дверь.
- Ну, кто еще там? - послышался нервный женский голос.
- Это горничная... Мне хотелось бы...
Послышался звук поворачиваемого ключа, и миссис Эстеп с сердитым лицом открыла дверь.
Мы сразу вошли в комнату. О'Гар предъявил полицейское удостоверение.
- Полиция, - сказал он. - Хотели бы поговорить с вами.
Миссис Эстеп не оставалось ничего другого, как впустить нас. Прикрыв дверь, я сразу задал ей вопрос, который, по моим предположениям, должен был вывести ее из равновесия:
- Скажите, пожалуйста, миссис Эстеп, с какой целью Джекоб Лендвич убил Джона Бойда?
Пока я говорил эту фразу, выражение ее глаз успело смениться несколько раз. Услышав имя Лендвича, она удивилась, при слове "убил" испугалась, а при имени Джона Бойда вообще недоуменно пожала плечами.
- С какой целью? Кто? Что сделал? - заикаясь, спросила она, стараясь выиграть время.
- С какой целью Джекоб Лендвич убил у себя на квартире Джона Бойда, а потом отвез и бросил труп в парке?
Снова смена выражений на ее лице, снова недоумение, а потом внезапное просветление и попытка сохранить спокойствие. Все это читалось, конечно, не так ясно, как в книге, но для человека, часто играющего в покер и считающего себя хорошим физиономистом, этого было вполне достаточно.
Теперь я понял, что Бойд не был с нею заодно. Одновременно с этим я понял, что она знает, что Лендвич кого-то убил, только не этой ночью и не Бойда... Кого же в таком случае? Доктора Эстепа? Вряд ли... Если он и был убит - то только своей Женой, своей второй женой... Да, недостаток фактов может испортить нам всю историю. Кого же убил Лендвич до Бойда? Он что профессиональный убийца?
Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове. А миссис Эстеп между тем спросила:
- И вы пришли сюда только ради того, чтобы задать мне эти дурацкие вопросы? Какая чушь...
И она проговорила минут пять без единой паузы. Слова так и лились из ее губ, но, что удивительно, она ни разу не произнесла ни одной фразы по существу. Она говорила и говорила, чтобы выиграть время, а сама лихорадочно соображала, какую позицию ей выгоднее занять.
И прежде чем мы успели посоветовать ей рассказать, обо всем чистосердечно, она нашла выход, приняла решение: молчать! молчать!
Она внезапно замолчала, и мы больше де услышали от нее ни одного слова, а ведь молчание - это самое действенное оружие против строгого допроса. Обычно подозреваемый на словах пытается доказать свою невиновность и, независимо от того, опытен человек в таких делах или нет, рано или поздно он все равно проговорится. Но когда человек молчит, с ним ничего нельзя поделать.
Миссис Эстеп так и поступила. Она даже не сочла нужным слушать то, о чем мы ее спрашивали. Правда, выражение ее лица часто менялось. Тут были и возмущение, и недоумение, и другие оттенки чувств, но нам-то от этого было не легче. Нужны слова, а слов не было. И тем не менее мы решили не сдаваться и провели у нее добрых три часа. Мы уговаривали, льстили, чуть не танцевали вокруг, но так ничего и не добились. В конце концов нам это надоело, и мы забрали ее с собой. Правда, против миссис Эстел не было никаких улик, но мы не могли оставить ее на свободе, пока Лендвич не разоблачен.
Приехав в управление, оформили ее не как арестованную, а как свидетельницу, и посадили в одну из комнат управления - под надзор женщины, работающей в полиции, и одного из людей О'Гара. Мы надеялись, что, может быть, им удастся что-нибудь вытянуть. Сами же отправились решать дела с Лендвичем. В управлении миссис Эстеп, разумеется, обыскали, но не нашли ничего интересного.
После этого мы с О'Гаром отправились обратно в отель и тщательно перетряхнули номер, но тоже ничего не нашли.
- А вы сами вполне уверены в том, что мне рассказали? - спросил О'Гар, когда мы вышли из отеля. - Ведь если это ошибка, меня по головке не погладят.
Я пропустил его вопрос мимо ушей.
- Встречаемся в 18.30, - сказал я. - И поедем вместе к Лендвичу.
О'Гар понимающе улыбнулся, а я отправился в контору Вэнса Ричмонда. Увидев меня, адвокат вскочил из-за письменного стола. Лицо его казалось еще более бледным и изможденным, чем обычно. Морщины стали рельефнее, под глазами - синие круги.
- Вы просто обязаны сделать что-нибудь! - выкрикнул он хриплым голосом. - Я только что вернулся из больницы. Состояние миссис Эстеп чрезвычайно опасное. Если эта история затянется еще на день-два, она просто не выдержит и покинет этот мир...
Я перебил его, сообщив о событиях этого дня и тех последствиях, которые, по моему мнению, должны наступить вслед за ними. Он выслушал меня молча, но не успокоился, а лишь безнадежно покачал головой.
- Неужели вы не понимаете, что это всего лишь капля в море! воскликнул он. - Я, конечно, уверен, что доказательства ее невиновности рано или поздно появятся, но боюсь, что это произойдет слишком поздно... Я не имею к вам претензий - вы сделали все, что могли... И, может быть, даже больше, но этого пока слишком мало! Нам нужно еще кое-что... Что-то, похожее на чудо. И если нам не удастся вытряхнуть правду из Лендвича или из этой авантюристки, называющей себя миссис Эстеп, то, возможно, все ваши усилия пропадут даром. Конечно, правда может выплыть на судебном процессе; но на это никак нельзя надеяться... К тому же моя клиентка может вообще не дожить до суда... Но если я прямо сейчас освобожу ее, то, возможно, она выкарабкается. А пара дней в тюрьме наверняка доконает ее, и тогда вообще безразлично, виновна ли она. Смерть забирает с собой все заботы и неприятности. Ведь я вам уже сказал, что она находится в крайне тяжелом состоянии...
Я ушел от Вэнса Ричмонда так же, как и пришел - неожиданно. Этот адвокат ужасно действовал мне на нервы. А я не люблю волноваться, когда выполняю задание. Волнение только мешает работе, а работе детектива - тем более.
Вечером, без четверти семь, я позвонил в дверь Лендвича, О'Гар пасся неподалеку. Поскольку последнюю ночь я провел вне дома, на мне все еще была старая военная форма, в которой я представился как Шейн Вишер.
Дверь открыл сам Лендвич.
- Добрый день, Вишер, - сказал он равнодушным тоном и провел меня наверх.
Четырехкомнатная квартира; два выхода - главный и черный; обстановка обычных меблирашек в доходных домах. На своем веку мне довелось повидать множество таких квартир.
Мы уселись в гостиной, закурили и принялись трепаться о пустяках, внимательно изучая друг друга. Мне, например, показалось, что Лендвич нервничал; складывалось впечатление, что он совсем не рад моему приходу. Скорее, наоборот.
- Вы мне обещали немного помочь, - наконец, напомнил я.
- Мне очень жаль, - ответил он, - но выяснилось, что в настоящее время я ничего не могу для вас сделать. У меня были кое-какие планы, но в последние часы обстановка изменилась. - Он немного помолчал и добавил: Может быть, немного попозже...
