- Я смотрела на толпу, - вдруг сказала она, - у вас за спиной.
- Знаю.
- Я бы не хотела, чтобы они вас снова разыскали.
- Может быть, им это не удастся. Как раз в эту секунду я увидел женщину в чонгсаме, которую воспринял как отдаленное цветное пятно.
- Хорошим источником информации, - тут же сказала Кэти, - может быть Джонни Чен.
- Насколько я могу доверять ему?
- Полностью. - Она что-то нацарапала на клочке бумаги и протянула его мне. - Возьмите вот это. - Она надписала визитную карточку. - Это моя квартира на Виктория-стрит. По вечерам я бываю дома.
Я остановил для нее велорикшу.
- Вы не поедете со мной?
- Я пройдусь. Мне в другую сторону.
- Мартин, вы уже успели у знать, насколько опасна Марико Шода. Почему бы вам не позвонить мне днем? - Она коснулась моей руки.
- Я учту ваше пожелание:
- Понимаю, - кивнула Кэти, поджав губы. Когда велорикша снялся с места, она оглянулась еще раз, но не махнула мне на прощание.
Я двинулся пешком. Минут десять женщина в чонгсаме по-прежнему держалась за мной, а через час за мной уже шли двое; я то и дело поворачивал за подходящие углы, ввинчивался в толпу, менял машины, всячески пытаясь выиграть хоть пять секунд, чтобы оторваться от них, но мне не удавалось добиться успеха, тем более, что в конце следующего часа их уже было трое, и я понял, что дело не в моих нервах, далеко не только в нервах.
7. Джонни Чей
- Кто вы?
Я застыл на месте.
- Меня зовут Джордан.
Свет фонаря падал на грубую дощатую стенку.
- Что вам здесь надо?
Я его не видел. Он стоял у меня за спиной.
- Информация.
- Почему именно здесь? - Он ткнул мне в спину чём-то твердым.
- Меня послала Кэти.
- Послала вас?
- Она объяснила мне, где я могу вас найти. Лестничная площадка возвышалась на тридцать футов над землей, и в любом случае я ничего не мог сделать. По его тону чувствовалось, что он настроен достаточно серьезно.
- Какое имя она вам назвала?
- Джонни Чен.
Он засвистел какую-то неразборчивую мелодию.
Лицо мое, порезанное осколком стекла, еще кровоточило.
- Откройте дверь.
Я повернул медную ручку.
В комнате стоял полумрак из-за низко опущенного колпака лампы, и в ней стоял какой-то странный запах, которого я не мог определить.
Он подтолкнул меня в спину.
- Лицом к стене.
Повсюду были навалены корзины и бухты канатов, нефритовые вазы и статуэтки Будды. Он зажег другую лампу, и стало гораздо светлее. На стенах висели; снимки самолетов и аварий.
Он крутил диск телефона.
То ли ошибся я, то ли она; я не мог доверять ни ему, ни ей. Но я имел дело не с Бюро. Мне приходилось шаг за шагом прокладывать путь в темноте.
Лицо зудело от запекшейся крови. Почти два часа, вплоть до самого заката, я старался избавиться от слежки, но тут мне на помощь пришла удача: зайдя в какое-то административное здание, я успел заскочить за угол, где и замер в ожидании. Мое исчезновение обеспокоило соглядатая, обыкновенную ищейку, и он решил проследовать за мной; резиновые подошвы его сандалий, скользившие по мраморному полу, издавали звук, напоминающий птичье чириканье, и когда я сшиб его с ног, он, скорчившись, врезался в стеклянную дверь, которая рассыпалась градом осколков, словно в нее попал снаряд. Удача заключалась в том, что у них не было времени закрыть задние двери.
- Это Джонни. Слушай, тут парень, который назвался Джорданом.
Легкий американский акцент, произношение, характерное для Востока.
- Тогда почему ты не позвонила мне и не предупредила? Мне жутко хотелось почесаться, но ему могло не понравиться, если я пошевелюсь. Пистолет no-прежнему лежал у него на колене.
- Я был в Лаосе, - Он повысил голос: - Ладно, поворачивайся.
Он сидел на бамбуковом стульчике, положив ноги в парашютных ботинках на какую-то развалюху, полустол, полукомод, но дуло пистолета по-прежнему смотрело на меня.
- Как он выглядит?
Медленно и осторожно я опустился на лежанку, заваленную тряпьем в затененном углу; она была втиснута среди корзин, бамбуковой мебели, главным образом стульев, дешевых тряпичных ковриков. Здесь было что-то среднее между складом и пещерой, всего две двери и ни одного окна.
Река текла где-то неподалеку, и ее сырые запахи смешивались с какими-то химическими ароматами. Я прикинул, что это, скорее всего, неочищенный опиум.
- О`кей, Кэти, впредь никого не присылай сюда, предварительно не переговорив со мной. Но ты прелесть. - Он бросил пистолет на стол и выпрямился. - Ясно. Ну, до встречи.
Положив трубку, он бросил мне пачку сигарет; я поймал ее и вернул ему обратно.
- Хочешь курнуть? Садись поближе, Джордан. Я придвинул стул. Он был типичным китайцем, тощим до неприличия - коротко подстриженные волосы начинали седеть на висках, лицо изрезано морщинами, а одно ухо имело какую-то странную форму. Он что-то произнес по-китайски.
Одеяло на соседнем диване слегка дернулось, с него скатилась голая женщина, и, когда она поднялась, на нее упал свет лампы - матовая кожа, маленькие груди, черный треугольник волос между ног, - неуверенно переставляя ноги, словно щенок, делающий первые шаги, она прошла к внутренним дверям и закрыла их за собой.
- Она оголодала. Подцепил ее за неимением лучшего. - Он прикурил черную сигарету с золотым фильтром, которую вытащил из пачки. - Так в чем дело, Джордан?
Я рассказал ему, что представляю "Литье Лейкера", и о происшедшей у нас утечке.
- Давай-ка нюхнем!- Попугая.
- И какая же информация тебе нужна?
- Я хочу выяснить все, что возможно, о Марико Шоде. Оцепенев, он уставился на меня.
- Марико Шода... - От зажатой в пальцах сигареты к лампе тянулся ровный дымок. - Иисус Христос. За стеной плеснула волна от прошедшего судна.
- Кэти сказала, что ты можешь мне что-то рассказать о ней.
- Марико Шода... - Он поднялся со стула. Для китайца он был довольно высок и двигался легко, как кошка, чуть сутулясь; не отрывая взгляда от пола, он о чем-то раздумывал.- А что Кэти рассказала тебе обо мне, Джордан?
- Что ты занимаешься перебросками небольших партий грузов и знаешь все ходы и выходы на Юго-Востоке. Кивнув, он приосанился и обвел взглядом стены.
- Так и есть. Я летал где угодно. Я летал с янки во Вьетнаме, там мне хорошо платили - вот он я, глянь-ка, тут вся история моей жизни. - Он продолжал болтать, показывая мне снимки: на четырех из них были изображены последствия аварий легкого самолета, и на груде обломков которого стоял Чен с улыбкой до ушей, с рукой на перевязи и парой костылей под мышкой. - Сегодня мне приходится куда хуже, чем во Вьетнаме, потому что полагаться можешь только на самого себя, а играть приходится в русскую рулетку, когда нацеливаешься на какой-нибудь тайный аэродром здесь или в джунглях Бирмы или, может, Лаоса, и стоит ночь, и они могут выставить тебе лишь пару факелов в конце полосы, а вокруг джунгли, о Иисусе, а ты уже высосал всю горючку до последней капли даже из дополнительных баков, часто это всего лишь канистры, которые ты приматываешь за бортом кабины, и, если потерпишь аварию, они сразу же взрываются, - а порой, идя на посадку, не знаешь, в чьих руках взлетная полоса и не хлестнут ли по тебе перекрестным огнем из пулеметов, что случалось со мной дважды- взгляни только на эту старую развалину, видишь дырки? Но если даже на полосе тебя ждут друзья, у тебя могут подломиться стойки шасси, или ты не заметишь посадочных огней и уйдешь в сторону, и есть джентльменское соглашение - если до медицинской помощи чертовски далеко, а ты пострадал так, что не можешь передвигаться, тебе просто пускают пулю в лоб как охромевшей кобыле.
Мы расселись за столом.
- Хочешь выпить?
- Не сейчас.
- Что у тебе с физиономией?
- Новое лезвие.
Он от души посмеялся.
- Хочешь помыться?
- Подожду.
- Ее уже нет в ванной. Значит, тебе нужна информация о...
Зазвонил телефон, и он снял трубку.
- С рассветом. Конечно, если сможешь. Да что случится! если ты пойдешь на предельной высоте над берегом? - Послушав, он сказал: - Да нет, черт побери, снижаться не надо, ты что, не понял? - Снова помолчав, он спросил о месте Я времени встречи и отключился. - Понимаешь, сам я больше не веду никаких торговых операций, а только перебрасываю грузы и большей частью стараюсь иметь дело не столько с наркотиками, сколько с оружием. - Он встал. - Вот глянь-ка. - Подцепив ногтями, он откинул крышку одной из корзин и показал мне уложенные в ней ровные ряды обойм, сталь и медь которых маслянисто блестели в свете лампы, - 7,62 и 9 миллиметров. Но самое интересное добро находится в других корзинах, только я не хочу возиться с ними. Полуавтоматическое и автоматическое оружие 50-го калибра, большей частью бельгийского производства и несколько прекрасных прицелов из Венгрии. Тут же, - он ткнул в одну из корзин рифленой резиновой подошвой ботинка, - несколько дробовиков, для которых подходят патроны по 9 миллиметров, излюбленное оружие антикоммунистических повстанцев к северу от Пномпеня или Саравана. Если знаешь, где найти покупателей, эти штуки прямо нарасхват и на той, и на другой стороне. - Он вернулся за стол. - Есть и другой товар на продажу, которым стоит торговать - золото, камни и все такое дают неплохой доход, если знаешь, как вести дела. Хочешь кофе, Джордан?
